Я даже поежился от удовольствия. Какое счастье лететь с таким предупредительным экипажем.
Глава пятнадцатая, в которой Лайк совершает вынужденную посадку
После посадки у космовокзала СВК-два металлический голос диктора объявил:
– Всех поименованных в списке пассажиров ожидают въездные визы в сервисбюро вокзала. Непоименованных просят пройти в гостиницу. Регистрация не обязательна.
Голос откашлялся и прочитал список. В списке меня не было. Мы переглянулись с Линнет, и глаза её сказали: «Я же предупреждала. Выходи последним».
Ко мне подошел явно смущенный и растерянный Джин.
– Ничего не понимаю. Я сам продиктовал список в лазерограмме.
– Может быть, здесь перепутали?
– Ты подожди в отеле. Надеюсь, все тут же будет исправлено.
По стыковому тоннелю эскалаторная дорожка доставила нас прямо в холл космовокзала под высоким стекловидным куполом, открывающим тусклое небо. У киоска с местными сувенирами она разветвлялась – правая с теснящимися на ней пассажирами уходила в сервис-бюро, левая уводила меня одного в привокзальный отель. Я поймал утешающий взгляд Линнет: «Не волнуйся. Все будет, как надо».
Незаметно и неизвестно откуда на мою сиротливую панель вскочил атлет в белом мундире и таком же шлеме с буквами «ПОЛ». Полиция СВК-два, расшифровал я. Он подхватил мой чемодан и перескочил на другую ответвляющуюся дорожку: «За мной!»
Завернув у бара, дорожка взвилась вверх и снова выпрямилась на втором этаже, минуя поочередно строй выпуклых белых дверей, похожих на сейфы или холодильники. У одной из них мой спутник поднял руку и соскочил на уложенную цветными плитками площадку. Дверь «сейфа» вела в мой гостиничный номер из двух комнат и ванной, где мне предстояло ожидать решения судей: чист я перед властями или нет.
– Шон Лири, сержант службы безопасности, – представился мой беломундирный спутник, войдя в комнату, служившую, по-видимому, гостиной или домашним баром, и снял шлем. Без шлема он оказался здоровым, рыжим веснушчатым парнем, всосавшим вместе с молоком матери древний наказ «держать улыбку». И он держал её, не снимая в течение всей последовавшей процедуры.
Сначала нажал кнопку на стене, и копия знаменитых «Сумерек» Уонтона в серебряной раме сдвинулась вправо, открыв ряд замаскированных полок, наподобие древнего бара, модного лет сто назад. С одной из полок он снял что-то вроде сброшенной шкуры змеи, оказавшейся свернутым комбинезоном-скафандром, длинноствольный пистолет-лучевик и знакомую рацию космолетчика на чужих планетах: приемник – серьга и передатчик – часы-браслет.
– Получите весь набор, о вас уже позаботились. Только заполните и подпишите обязательство вернуть все при отбытии назад. – Он подбросил пистолет в руке, ему, видимо, не хотелось уходить. – Пистолет гиперзвуковой на двести молний. Заряжать не нужно, наводка автоматическая. При попадании, если вы предварительно переключите вот этот рычажок на панельке, трансформированный луч не убивает, а только выводит из строя на несколько часов без членовредительства. У меня такой же. – Еще шире ухмыльнувшись, он сунул руку под мышку.
– Все это мне знакомо, – зевнул я. – У меня сухость во рту после спячки в космосе. Есть чем горло промочить?
Сержант бросился к панели вполне уже современного бара, поколдовал стрелкой на шкале и принес бутылку с блюдечком на подносе. В блюдце чернели сморщенные горошинки.
– Чилит, – сказал Лири, – местный земляной орех, поджаренный, между прочим. Жуем между выпивками.
Я пожевал. Приемлемо. Выпил. Тоже приемлемо. Спросил у сержанта:
– Значит, въездных ждут здесь? А выездных?
– Выездные редко кому дают. Чаще совсем не дают. На родной Планете возвращенцев не жалуют – перенаселенность.
Приехал работать – работай!
– Где?
– Есть назначение – где положено. Нет – отправляем в «Синау» или Лоусон.
– «Синау» – это понятно. Медные рудники, – оказал я. – А Лоусон?
Полицейского словно подменили. Он даже не пробормотал, а промычал сквозь ореховую жвачку:
– Не понимаю.
– Ты назвал только что «Синау» и Лоусон.
– Вы ослышались. Я назвал «Разработки Синау».
– А Лоусон?
– Не знаю, что вы имеете в виду.
Проболтался, шельма! Обронил карту и теперь отчаянно тянет её назад. Я мысленно плюнул и кивнул на дверь. Его как водой смыло!
Лоусон! Когда-то это был и вправду «золотой ад». Почему вдруг на карте Второй Планеты повторилось имя достопочтенного ныне города, где давно уже забыли о выстрелах, а золото видят только в зубных коронках и украшениях? Может быть, старожилы СВК-два открыли новый золотоносный район? Бруски, выпавшие из электрокара на стратегическом-шоссе Южного Мегалополиса, тоже матово блестели, как золотые. Правда, Мак-Брайт не без основания отрицал их золотоносное происхождение, но почему же все-таки Лоусон? Сержант не оговорился, а проговорился – он очумел от страха, как зверек в капкане. Нет, Липнет права. И в космопорте можно узнать кое-что существенное, я уже узнал, хотя тайну Лоусона берегут, как ключи от города. Но я найду их, черт побери, где б они ни звенели – в сейфе ли у Факетти или прямо на рудниках.
Черные орешки возбуждали аппетит, мне захотелось есть. Я пошел к той же панели, где несколько минут назад колдовал рыжий парень. Стрелка снабжения шла по кругу, в секторах которого значились блюда и напитки, какие можно было получить немедленно, не спускаясь в ресторан. Тут-то меня и настиг Факеттн.
– Неважно, Чабби, – вздохнул он.
– Въездной визы не дают?
– Я бы им весь СВК-два перевернул, если б не дали. Потерпи денек – передадут визу по телексу. Ты в списке есть – все в порядке. Только тобой заинтересовался почему-то сам Крис Уоррен.
– «Тень» никогда не наводит справок попусту.
– Если останешься на Второй, не произноси вслух этой глупой и бессмысленной клички. – Теперь Джин уже злился.
Он замолчал, перебирая пальцами скатерть. А мне было смешно. Я раскусил, что его огорчало. Избалованный и капризный, он боялся потерять игрушку-друга, собутыльника, напарника в лихих кавалерийских набегах на рестораны и бары. В СВК-два не любят праздношатающихся, а я был типичным праздношатающимся, отпускным космиком, баловнем счастья в долгосрочном отпуске, полным хозяином своих часов и минут. Так думал Джин. Его заставили работать, а меня никто и ничем заставить не мог. Я мог сказать: «Плевать я хотел! Что-то не нравится мне сидеть в тухлой гостинице в пустыне под куполом и жевать вонючие орешки». Только одного не знал Джин, что именно так я никогда не скажу, а согнусь в три погибели, если нужно, чтобы получить заветную визу, и буду гнуться так перед любыми уорренами и факетти, чтобы хоть доползти до засекреченного города с именем Лоусон. Бедный-бедный, наивный Джин!
– Тебе дадут бессрочную визу, – сказал он.
– Ценю.
– Но в один прекрасный день спросят, что ты собираешься делать дальше.
– Поглядим. Может, мне и не захочется с тобой расставаться.
Джин вскочил, протягивая бокал.
– За что пьете? – спросила Жаклин у двери. Она вошла без стука.
– За прекрасную, прекрасную, прекрасную Вторую Планету, – сказал я.
– Тебя ждут в баре. Джин, – деловито произнесла Жаклин, подойдя. – «Песчанка» уже стыкуется.
«Песчанка» – песчаный корабль, сообразил я и с трудом сдержал вздох: на этом корабле для меня не было места.
– Мы пришлем за тобой специальный, – понял меня Джин. – И с жильем порядок: я законтрактовал целый этаж в отеле.
– Иди, иди, – подтолкнула его Жаклин, – я догоню.