Но Дэл не останавливался.
– А твой отец, – обратился он к Бергену, – играет в очень, очень странные игры с пятилетними мальчиками. Я не раз просил его, чтобы он и тебя пригласил, но он почему‑то всегда отказывался.
Гвалт не смолкал по меньшей мере час. Локен нервно стучал кулаком по бедру, тогда как торжествующая Селли твердила, что ее невинный флирт ни в какое сравнение не идет с его позором. Лишь Берген пребывал в искреннем отчаянии:
– Все эти годы, Дэл… Что же творилось все эти годы?
– Тебе я был другом, Берген, – сказал Дэл, опуская почтительное «сэр», – но в их глазах я оставался слугой.
– Ты ничего не говорил мне.
– А что бы ты сделал?
Часом спустя Дэл вышел из комнаты. В руках он держал письменное соглашение.
Придя в себя после первого знакомства с сомеком, Берген узнал от одного из доброжелательных служителей Сонных Зал, что отец его умер спустя несколько дней после его отъезда, а через два года одним из своих любовников была убита мать. Самые большие имения на Кроуве, если не считать земель, принадлежащих императрице, теперь отошли Бергену.
– Мне ничего не нужно.
– Я должен предупредить вас, – сказал служитель, – что в дополнение к этому наследству полагается пять лет под сомеком и год снаружи.
– То есть я буду бодрствовать всего год в целых шесть лет?!
– Таким образом императрица выражает благоволение силам, играющим немалую роль в экономике.
– Но я хочу стать художником.
– Так становитесь им. Но сейчас вы, наверное, хотите навестить могилы родителей. За ведение дел можете не беспокоиться, ваши управляющие справляются прекрасно. А когда закончите все свои дела, можете возвращаться, ведь согласно условиям вам осталось еще два года сомека.
– Сначала я должен кое‑кого повидать.
– Как пожелаете. В течение следующих трех дней мы готовы принять вас в любое время. Если же вы не уложитесь в этот срок, вам придется ждать год, и вы потеряете два года сна.
Первые два дня Берген провел в поисках Дэла Ваулза. В конце концов он все‑таки нашел его, когда вспомнил, что Дэл все еще обязан платить по контракту, заключенному с Локеном. Управляющие поместьем быстро отыскали его адрес, потому что Дэл регулярно присылал на счет Бишопов оговоренные семьдесят пять процентов.
Дэл открыл дверь, и лицо его озарилось, когда он узнал гостя.
– Берген, – сказал он. – Заходи. Значит, уже целых три года минуло?
– Да, значит, так. Дэл, такое впечатление, будто мы расстались вчера. Для меня это действительно было вчера.
Как ты живешь?
Дэл указал на стены своей квартирки: на них было развешано сорок или пятьдесят всевозможных полотен и набросков. В течение следующих двадцати минут друзья толком не разговаривали, лишь изредка раздавались реплики типа «Вот это, мне вот это нравится» или «Как это у тебя получилось?». А затем Берген, немало потрясенный увиденным, опустился на пол (мебели в комнате не было), и началась беседа.
– Ну и как дела?
– Продается неважно. У меня пока что нет имени. Хотя все равно покупают. А недавно пришла хорошая весть: императорским указом все правительственные структуры должны быть перенесены на Кроув. Даже имя планеты собираются менять. На Капитолий. В общем, если все пойдет как надо, каждая занюханная планетка теперь будет вращаться вокруг Кроува – в политическом смысле, естественно. А это означает наплыв клиентов. Означает, что сюда повалят люди, разбирающиеся в искусстве, а всех вояк и торговых крыс, которые испокон веков держали в лапах эту планету, вышибут вон.
– А ты научился говорить цветистыми фразами с тех пор, как мы в последний раз виделись.
– А ты научился говорить цветистыми фразами с тех пор, как мы в последний раз виделись.
– Я почувствовал свободу.
– Я привез тебе подарок. – Берген вручил ему официальный документ, освобождающий от условий контракта.
Дэл прочитал его, расхохотался, перечитал еще раз и вдруг заплакал.
– Берген, – проговорил он, – ты понятия не имеешь…
Ты даже представить себе не можешь, как трудно было.
– Догадываюсь.
– Я не мог сдать экзамен. Один Господь ведает, как я вообще выжил. Но теперь…
– И еще, – сказал Берген. – Экзамен стоит три тысячи. Вот, я принес их тебе.
И он отдал деньги другу.
Дэл подержал их несколько секунд, а затем отдал обратно.
– Стало быть, твой отец умер…
– Да, – кивнул Берген.
– Мне очень жаль. Это, наверное, было большим потрясением для тебя.
– А ты разве не знал?
– Я не читаю газет. Радио у меня нету. А мои чеки ни разу не возвращались.
– Контракт есть контракт, так посчитали управляющие.
Сам вспомни, за так мой отец никогда не освобождал от контрактов.
И они хмуро усмехнулись, вспомнив человека, которого Дэл в последний раз видел три года назад, а Берген – всего лишь вчера.
– А твоя мать?
– Эта сучка погорела на собственных грехах, – ответил Берген, и на этот раз что‑то дрогнуло в его голосе.
Дэл коснулся его руки.
– Мне жаль, – произнес он.
И теперь настал черед Бергена разрыдаться.
– Слава Богу, ты все еще мой друг, – наконец проговорил он.
– А ты – мой.
Тут дверь отворилась, и на пороге появилась девушка с полугодовалым младенцем на руках. Она явно не ожидала увидеть Бергена.
– Кажется, у нас гости, – сказала она. – Привет. Меня зовут Анда.
– А меня – Берген.
– Это мой друг Берген, – представил их Дэл. – Моя жена Анда. Мой сын Берген.
– Он столько раз рассказывал мне, как ты умен и красив… Это ведь он настоял, чтобы сына мы назвали в твою честь, – улыбнулась Анда. – И он был прав.
– Вы слишком добры ко мне.
Разговор потек своим чередом, но все шло не так, как ожидал Берген. Смех, шуточки, веселые пикировки, шутливые подколки и оскорбления, которыми обменивались Берген и Дэл в детстве, – всему этому здесь было не место.
Между ними встала Анда. Так они и расстались – на дружественной ноте, вот только в сердце у Бергена словно образовалась пустота. Дэл отверг его дар и вернул деньги за экзамен, приняв одну лишь свободу. Он разделит эту свободу с Андой.
Берген вернулся в Сонные Залы и воспользовался двумя оставшимися годами сомека, дарованными ему новыми привилегиями.
***
Когда он проснулся в следующий раз, все вокруг изменилось. Кроув теперь звался Капитолием, и планету охватил строительный бум. И компании Бергена играли в нем не последнюю роль.
Строительство проводилось беспорядочно и быстро, и вскоре Берген начал понимать, что без толку бездумно вздымать в небо небоскребы. Капитолий вскоре станет центром торговли, для сотен и сотен планет он будет олицетворять закон и порядок. Пройдет немного времени и планета превратится в один огромный город. И Берген взялся за дело.
Он приказал архитекторам составить план здания, которое покроет сотню квадратных миль и вместит пятьдесят миллионов людей, заводы тяжелой и легкой промышленности, транспортные ветки и систему связи. Крыша здания должна быть достаточно прочной, чтобы выдержать взлет и посадку не только обыкновенных летательных аппаратов, но и гигантских космических кораблей.