– Какая жалость, что вы не послали его сюда! Возможно, он мог бы излечиться.
– Вполне достаточно одного сына‑юродивого, – отозвался
Эллерт склонил голову, борясь с инстинктивным гневом, побуждавшим свернуть отцу шею.
– Дамон‑Рафаэль достаточно часто высказывался по поводу моего мужского естества, отец. Должен ли я выслушивать то же самое от тебя?
– А что ты сделал, чтобы у меня возникло лучшее мнение о тебе? Где твоисыновья?
– Я не согласен с вами, сир, о мужчине не судят лишь по количеству сыновей. Но не буду спорить с вами на эту тему. Я не хочу передавать по наследству проклятие, которое несу в крови. Я кое‑что знаю о ларанеи чувствую, что вы не правы, пытаясь добиться большей силы от моего дара. Вы можете видеть на моем примере, а тем более на примере Лаурена, что человеческий мозг не способен справиться с таким даром. Вы понимаете, что я имею в виду, когда говорю о генах?
– Ты собираешься учить меня моему делу, юнец?
– Нет, отец, но, со всем уважением к вам, я не собираюсь принимать в этом участие.
Вы понимаете, что я имею в виду, когда говорю о генах?
– Ты собираешься учить меня моему делу, юнец?
– Нет, отец, но, со всем уважением к вам, я не собираюсь принимать в этом участие. Если мне когда‑либо придется иметь сыновей…
– Здесь нет никаких «если»! Ты должен иметь сыновей!
Голос старика звучал так уверенно, что Эллерт тяжело вздохнул и покачал головой. Отец просто не слышит его. О да, он слышит слова, но не вслушивается, потому что Эллерт не соглашается с кредо лорда Элхалина: первейшая обязанность сына знатного рода – зачинать и воспитывать сыновей, обладающих сказочным даром Хастура и Кассильды,
– Замолчи! Ты поносишь наших великих предков и самого Властелина Света, одарившего их
– Поверьте мне, я не безразличен к женским чарам, – пробормотал Эллерт. – Но я не желаю передавать по наследству мое проклятие. Не желаю и не буду.
– Этот вопрос не обсуждается, – угрожающе произнес
Неподдельная любовь, прозвучавшая в его голосе, пронзила болью сердце Эллерта. Тысячи детских воспоминаний замелькали перед взором, затуманивая прошлое и будущее. Да, он был пешкой в отцовской игре, но вместе с тем лорд Элхалин искренне любил своих сыновей и действительно опасался за здоровье и рассудок Эллерта, иначе никогда бы не послал его в монастырь христофоро – последнее место, которое он мог бы считать пристанищем, достойным своего сына. «Я даже не могу ненавидеть его… – подумал Эллерт. – Насколько было бы проще, если бы я мог!»
– Я поеду, отец, – сказал он вслух. – Поверь мне, я не хотел прогневить тебя.
– И я не хотел сердить тебя, мой мальчик.