Ему поклонился высокий статный лакей в синей ливрее:
– Сэр, могу я указать вам дорогу в бальный зал?
– Нет, – как можно вежливее отвечал он, стараясь не выказать раздражения от этого нового знакомства с преобразившимся Балфурином.
Интерьер замка смягчился, стал почти женственным. Диксон не был уверен, что ему по душе подобные перемены – память отзывалась на них болезненными уколами.
Не осталось ли здесь старых слуг, которые могли помнить его ребенком? Вообще кого-нибудь, кто узнал бы в его возмужавшем лице мальчишеские черты? Ведь он, возможно, только для этого и вернулся в Шотландию после стольких лет испытаний… Отыскать свои следы в прошлом… Найти самого себя. Последние десять лет своей жизни он провел среди людей особой культуры. Семью они ценили превыше почестей и богатства, а предков почитали едва ли не больше, чем живых. Может быть, он просто пытается отыскать свои корни?
Место, по которому он сейчас проходил, некогда выглядело уныло и безрадостно. Теперь коридор расширили, добавили окон. Диксон невольно задумался: какой откроется из них вид при дневном свете? Свечи освещали комнату, которую в любом другом доме он назвал бы гостиной. Кругом стояли мягкие кушетки, а кресла располагались так, чтобы на них падало как можно больше света сквозь переплеты окон.
Что же все-таки произошло в Балфурине?
– Очень большой дом, господин, – заметил Мэтью.
Диксон быстро оглянулся и сам удивился тому, что совсем забыл о присутствии спутника.
– Да, Балфурин, оказывается, больше, чем я помню Обычно места, где прошло детство, выглядят меньше, ведь так?
Сейчас Балфурин будил память, но ощущался как нечто чужое. Слишком многое в его интерьерах изменилось, хотя сам замок, казалось, остался неподвластным времени.
Мимо прошла пара гостей, направляясь к лестнице Диксон сделал знак Мэтью и последовал за ними, чувствуя раздражение оттого, что чужаки знают Балфурин лучше его самого. На верхней площадке собралась толпа. Диксон понял причину этого, лишь когда сам оказался наверху – гостей объявлял старый лакей в напудренном парике и колом стоящей ливрее все того же синего цвета.
Наконец-то хоть одно знакомое лицо!
– Привет, Джеффри! – Диксон вплотную приблизился к старику.
Джеффри повернул голову и нахмурился. Его седые брови сошлись над слишком молодыми для него мягкими карими глазами. Внезапно недовольство на его лице сменилось испугом, рот приоткрылся. Старик непроизвольно отступил на шаг и уставился на Диксона.
– Да-да, меня долго не было, – сказал Диксон, – но это действительно я.
Джеффри протянул к нему дрожащую руку с вытянутым пальцем, как будто старому слуге показалось, что перед ним привидение и что надо коснуться его, чтобы убедиться в реальности представшего перед ним человека Глаза Джеффри заблестели, Диксону показалось, что старик сейчас заплачет.
Вместо этого Джеффри сделал шаг вперед, прочистил горло, расправил плечи, ударил золоченым посохом по паркету и громовым голосом объявил:
– Граф Марн, владелец Балфурина.
Все разговоры внезапно смолкли. Гости застыли на месте. Над залом повисла тишина, глубокая, как ночь в океане. Диксон хотел поправить Джеффри, но тут вышла вперед женщина из большого зала. Толпа расступилась.
Лицо ее вспыхнуло, а потом вдруг сделалось бледным. Графиня успела переодеться. Сейчас она приближалась к Диксону, и перья на плечах ее платья подрагивали при каждом шаге. Чем-то она напоминала молодого лебедя, величественного и грациозного.
– Изысканная дама, – проговорил Мэтью за спиной у Диксона, и хозяин с удивлением обернулся – Мэтью не был склонен к разговорам о женщинах. Диксона поразило напряженное выражение лица спутника, которого он прежде никогда у него не видел. Но времени на разговоры не оставалось – женщина уже стояла не более чем в двух футах от гостя. В отличие от многих других представительниц прекрасного пола, она вблизи выглядела еще лучше, чем издали.
Безупречный цвет лица, сияющая свежестью кожа и улыбка – решительная и, пожалуй, мрачная. Волосы женщины действительно оказались скорее рыжими, чем каштановыми, а черты лица были поистине безупречны.
Как странно, что музыка продолжала играть. Диксон рассмотрел, конечно, и фигуру. Да и как могло быть иначе? Его воздержание было и так слишком долгим.
– Джордж, – проговорила она негромким низким голосом. – Разумеется, мне следовало этого от тебя ждать. – И, не дожидаясь ответа, она вышла в коридор. Диксону не оставалось ничего иного, как последовать за ней. Мэтью не отставал.
– Мадам, вы ошиблись, – проговорил Диксон, раздраженный тем, что она приняла его за кузена.
Она улыбнулась двум припозднившимся гостям, подождала, пока они пройдут в зал, и лишь тогда снова повернулась к Диксону:
– Ошиблась? В чем? В том, что ты все-таки вернулся? Или в том, что ты выбрал самый неподходящий момент за все пять лет? Где ты был? Ради всего святого, скажи, зачем ты возвратился?
– Мадам, я вынужден вам возразить, – начал было Диксон, но она опять его прервала:
– Почему сейчас, после стольких лет? Тебя здесь не ждут, Маккиннон. Мне ни к чему муж, особенно такой, как ты. – Она сжала кулаки и вытянула их перед собой, словно отстраняя его, как в детской игре. Возможно, ей хотелось его ударить, и она с трудом удержалась.
Диксон из осторожности отступил на шаг.
– Неужели все мои деньги кончились, Джордж? И поэтому ты вернулся? У меня нет для тебя лишних средств, и ты ничего не получишь из школьной кассы. Школа пока не приносит дохода, она едва окупается.
Это уж слишком!
– Ни один Маккиннон никогда не был вором, мадам.
Она ответила презрительным фырканьем, так несвойственным истинной леди.
– Очень жаль, что я не знала этого пять лет назад, когда ты исчез с моим приданым через неделю после свадьбы.
– Поступки человека раскрывают его душу, – вмешался Мэтью.
Диксон бросил быстрый взгляд на Мэтью, не понимая, отчего тот именно сейчас решил надеть непроницаемую восточную маску.
– Кто вы такой? – спросила Шарлотта и тут же покачала головой, словно упрекая себя за излишнюю грубость, но не стала смягчать вопрос.
Мэтью спрятал руки в рукава и отвесил ей поясной поклон.
– Я Матфей Марк Лука Иоанн, – полным именем представился он, выбрав традиционные его формы.
Шарлотта потрясенно смотрела на собеседника, но так было с каждым, кто узнавал полное имя Мэтью.
– Мэтью был воспитан миссионерами, – пояснил Диксон. – Они никак не могли решить, из какого Евангелия выбрать его имя, и взяли из всех четырех.
– Вам повезло, что в то время они не читали Ветхого Завета, – с насмешкой произнесла графиня. – Имя Софония произнести труднее.
Мэтью улыбнулся. Диксон смотрел на него, не веря своим глазам. Юношу не так-то легко было очаровать, а это явно удалось рыжеволосой амазонке.
– Может быть, все дело в волосах? – усмехнулся Диксон. – Это от них у вас такая пламенная натура? А может быть, вы родились блондинкой, а ваш темперамент окрасил их в цвет огня?
– Ты как-то уже заявлял, что тебе нравятся мои волосы, – сузив глаза, проговорила Шарлотта.
– То, что было реальным пять лет назад, теперь может измениться. – К примеру, личность самого человека.
– Я не смогла с тобой развестись, Джордж. Возможно, стоит тебя просто убить. Мне надо это обдумать.
С этими словами она развернулась и пошла прочь, а Диксон стоял и смотрел ей вслед.
Глава 2
Оркестр играл. Звуки веселой музыки летели по коридорам Балфурина, внося новую жизнь в древние стены. Лунный свет проникал в недавно застекленные бойницы. Казалось, все наслаждаются волшебным праздником. Угощение на буфетах исчезало с поразительной быстротой. Вина тоже.