– Полегче, полегче! – хрипло простонал Кервин, и свет убрали.
Он лежал в стерильно белой палате на стерильно белой постели, а над ним стоял, склонившись, человек в белом халате и шапочке с золоченым кадуцеем
Увы, никакой демон саркастически не шепнул ему на ухо, что настоящие приключения еще и не начинались.
На следующее утро в транспортный отдел явился уже совершенно другой Джефф Кервин – изрядно протрезвевший. Во взгляде Легата особенного энтузиазма не читалось.
– Тут нужны медики и техники, а мне присылают связиста! Понимаю, вы тут ни при чем; Даркоувер – не шибко популярное место, вот в штабе и лезут из кожи вон, чтобы хоть кого‑то сюда засунуть. Я слышал, вы сами попросили перевода сюда – значит, не исключено, мне удастся задержать вас тут подольше; обычно мне присылают стажеров, а те немедленно переводятся отсюда, как только выслуживают право этого требовать. Ну ладно, что есть, то есть. Я слышал, вы угодили в какую‑то заварушку, когда разгуливали один по городу? Не самая удачная выдумка.
Следуя наводящим вопросам легата, Кервин изложил свое ночное приключение – опустив только упоминание о троих рыжеволосых в «Небесной гавани». Зачем он это сделал, он и сам толком не понимал; возможно, из‑за девушки.
– Откуда такой интерес к Даркоуверу, Кервин?
– Я здесь родился, сэр, – угрюмо набычившись, произнес Кервин. Если из‑за происхождения ему грозят какие‑то дискриминационные меры… что ж, он предпочел бы узнать об этом сразу. Но легат только стал еще задумчивей.
– Может быть, вам очень повезло, – наконец произнес он. – Даркоувер – странное место.
– Даркоувер – странное место. Я‑то сам сюда никогда не рвался; просто угораздило в свое время ввязаться в политику… В общем, что‑то вроде почетной ссылки. А если вам здесь действительно нравится, вы можете сделать очень неплохую карьеру. Обычно, правда, никто тут не задерживается дольше, чем приходится по службе.
– Я сам толком не знаю, что меня сюда привело, – задумчиво произнес Джефф. – Так… детские воспоминания. Только почему‑то очень уж навязчивые. Чуть ли не в форме приказа.
– Вдохнуть аромат родного воздуха, почувствовать на лице лучи родного солнца… – вздохнул легат. – Знал бы ты, парень, как мне это знакомо. Я в космосе уже сорок лет; я повидал десятки миров. Но умереть хотел бы на Земле. – Он протянул Кервину руку – настолько эмоционально, что тому на мгновение стало не по себе. – Оставайся, сынок, если тебе тут по душе. «Цветут пусть звезды дивным садом, дивней нет мира, и не надо…» – Он умолк. – Ну ладно; так кто были твои родители?
Кервин вспомнил официанток в портовом баре и тут же постарался забыть о них. «По крайней мере, отец хоть позаботился отдать меня в приют, а то таскали бы меня, как маленького Рагана, по всему сектору…
– А я думал, может, во мне есть даркованская кровь…
– Сомневаюсь. Среди землян рыжие волосы не редкость – тем более в космосе, куда тянет людей авантюрного склада. Но ни разу в жизни не видел рыжего даркованина.
«А я вот видел троих», – хотел сказать Кервин, но не смог. Буквально не смог; к горлу словно подступил удушливый ком и никак не желал сглатываться. Легат тем временем делился своими впечатлениями от Даркоувера:
– Странное место. Согласно Пакту, мы держим за собой только крохотные клочки территории, в целях развития торговли – как и на любой другой планете. Ну да не мне вам объяснять. Местные правительства мы, как правило, оставляем в покое. Ведь как оно обычно все происходит на любой другой планете: стоит народу увидеть нашу технику, почувствовать, что мы можем им предложить – тут же им надоедают всякие их монархии или иерархии, и они сами начинают просить, чтоб их пустили в Империю. Это надежно, как математическая формула. Но на Даркоувере она почему‑то не работает. – Он стукнул по столу кулаком. – Они говорят, черт побери, что нам нечего им предложить! О, иногда они снисходят до торговли с нами: обменивают платину, золото или матричные кристаллы – знаете, что это такое? – на оптические приборы, медикаменты или какие‑нибудь предметы роскоши. Но они не проявляют ни малейшего интереса к тому, чтобы организовать производство или наладить настоящую торговлю.
По словам легата, выходило так, что даркованами правит некая высшая каста – уединенно живущая, неподкупная и недоступная. В городах никто из них почти никогда не появлялся; это была настоящая загадка, головоломка.
– На самом‑то деле, единственное, что их по большому счету заинтересовало изо всего, что мы могли предложить – это лошади. Подумать только, лошади! Пару веков назад кому‑то пришло в голову завезти сюда несколько десятков – и Хастуры тут же купили их, всех до последней.