Обычная деревенская девчонка – из тех, которые редко, если вообще когда‑либо, бывают сыты…
– Так я изучил закон, медицину и колдовство, – продолжал рассказывать Пэрри. – А также военное и многие другие искусства. Например, искусство общения. По‑моему, ты без труда понимаешь меня.
Джоли кивнула и более непринужденно, чем раньше, улыбнулась.
– Но ты, наверное, удивлена, зачем я за тобой послал.
Его слова снова пробудили в девушке страх – она едва не расплескала недопитое молоко.
– Я ничего вам не сделала!
– Я тоже ничего тебе не сделаю, – машинально проговорил юноша. – Теперь мне пятнадцать лет, и я в отличной форме. Я взрослею, а значит, готов стать мужчиной.
Молоко чуть не пролилось на пол.
– Умоляю вас, господин…
– Стоит ли упоминать, что мой отец мог бы привести мне любую женщину, какую я только пожелаю.
Джоли кивнула – ее руки все еще дрожали.
– Я выбрал тебя. Зачем, по‑твоему, мне понадобилась серая деревенская девчонка, на год младше меня?
У нее участилось дыхание.
– Умоляю вас…
– Прекрати! – строго приказал Пэрри. – Отвечай на мой вопрос.
Девушка судорожно глотнула воздух.
– По… потому что, кроме меня, здоровых девственниц в деревне больше не осталось.
– Нет.
– Но это правда, господин! До меня не дотрагивался еще ни один парень.
– Охотно верю, но послал я за тобой не поэтому. Подумай еще.
– Потому что мой отец должен…
– Нет! Вся деревня в долгу у Колдуна!
Девушка пожала плечами:
– Тогда не знаю, господин.
– Пэрри! Зови меня просто Пэрри! Я такой же безродный, как и ты.
– Пэрри, – застенчиво пролепетала она.
– Я позвал тебя, потому что мне нужна самая лучшая из женщин – а ты как раз и есть самая лучшая.
Джоли рассмеялась:
– Зачем вы так смеетесь надо мной, гос… Пэрри?
– Конечно, ты еще очень молода, но ведь и я – тоже. Ни одна из деревенских девушек не сравнится с тобою. Поэтому я и…
Теперь уж она от души хохотала.
– Что правда, то правда – такой тощей и забитой во всей деревне не сыщешь! – пошутила Джоли. – Вот ведь придумали тоже…
Пэрри потянулся к ней – девушка отшатнулась, однако он все же взял в ладонь спутанную прядь ее волос.
– Да ты только взгляни! У многих ли тут, на юге Франции видела ты такие золотые локоны? А лицо – оно безупречно, его пощадила даже оспа!
– У меня есть следы от оспы, – чуть ли не с радостью подхватила Джоли.
– Правда, их не очень видно…
– Все, что тебе нужно, так это хорошее питание, и тогда ты просто расцветешь. Я отчетливо вижу, что ты хорошо сложена.
Девушка принялась с опаской одергивать платье:
– Ну что вы, в самом деле…
– Вижу – в переносном смысле. От отца я научился видеть людей такими, какие они есть, и такими, какие они могут быть. Каждый раз когда мы приходили в деревню, отец заставлял меня назвать самую красивую женщину. Выбери я неправильно, и он по заслугам наказал бы меня.
Хотя и польщенная, Джоли все еще оставалась при своем мнении. Однако ее одолевало любопытство:
– Как это?
– Доставил бы эту девушку мне.
Она снова засмеялась:
– Колдун так и делал?!
– Да нет, ведь я еще ни разу не ошибся. Самая лучшая – ты.
Сомневаясь в этом, Джоли постепенно свыкалась с мыслью, что его заблуждение искренно.
Сомневаясь в этом, Джоли постепенно свыкалась с мыслью, что его заблуждение искренно.
– И что же вы от меня намерены получить?
– Твою любовь.
На ее лице изобразилось отчаяние:
– Я не смею отказать вам, Пэрри.
– Я ведь сказал «любовь»! Мне хочется, чтобы ты меня полюбила.
– Я вас боюсь, – призналась девушка. – Этого достаточно?
– Нет. Ты должна узнать и полюбить меня.
Джоли слегка развела руками:
– Но ведь вы обещали, что после этой ночи никогда больше не вызовете меня.
– Все верно. Ты придешь, только если сама захочешь.
– Если Колдун захочет.
– Нет! Только добровольно.
– Я вас не понимаю…
Поднявшись, Пэрри достал лист бумаги – одну из полезных вещиц, которыми снабжал его отец. Затем взял угольный карандаш и принялся его затачивать, не сводя с Джоли пристального взгляда.
– Кроме всего прочего, меня учили искусству убеждать, – объяснил он. – Сейчас моя задача – убедить тебя. Если я с ней не справлюсь, значит, я провалился, и отец будет очень разочарован. У меня должно получиться, ведь ни одна другая не подойдет мне больше, чем ты. Только рядом с тобой я смогу стать настоящим Колдуном.
– Я держусь подальше от колдовства! – твердо заявила Джоли. – Это все проделки Дьявола!
– Ну что ты, это только черная магия. А белая тесно связана с Церковью. Я изучаю белую, полезную для людей и безопасную для души.
Девушка пожала плечами:
– Отпустили бы меня лучше домой. А то еще нашлете на меня какие‑нибудь чары…
– Хорошо, дай мне еще час! – воскликнул Пэрри. – Если я не смогу за это время тебя уговорить, значит, так тому и быть.
– Вот умора! Как будто я пришла сюда для того, чтобы меня уговаривали, а не для того, чтобы просто… – Поколебавшись, она выдавила: – Взяли.
– Да, именно для того, чтобы уговаривали, – подтвердил он. – Так же, как когда‑то по воле Господа Бога лучшей жизни был удостоен я, ее можешь удостоиться и ты. Я в состоянии предложить тебе хорошую еду – гораздо лучше, чем ты только что видела. Хорошую одежду – не то что на тебе сейчас. Теплый очаг. Уважение и даже страх деревенских…
– И зачем вы только надо мной куражитесь? – взмолилась Джоли. – Ведь я же знаю, что все это невозможно!
Пэрри отложил карандаш в сторону и развернул лист бумаги к девушке:
– А ну взгляни‑ка.
Ее глаза округлились от удивления:
– Неужели это вы сейчас нарисовали?
– Ты же сама видела. Кто это?
– Мадонна! – вырвалось у Джоли. – Как здорово! Но ведь вам было не с кого ее срисовывать!
– Почему же…
– Вы смотрели на меня… – девушка запнулась. – Быть не может! Она такая красивая!
– Это ты, Джоли, – ты можешь стать такой, если тебя как следует кормить и одевать. Тогда твоя красота предстанет перед всеми так же, как сейчас передо мной.
– Ну что вы! – вырвалось у нее.
– Ты станешь такой, если придешь ко мне. Если полюбишь и позволишь мне любить тебя. Я уверен, что все это скрывается в тебе до поры до времени.
Как зачарованная, Джоли смотрела на рисунок.
– Вы так думаете?
– Я твердо знаю. И это лишь только малая часть. Так же, как плоть – ничто в сравнении с душой, твоя красота – ничто по сравнению с умом. Ты очень талантлива!
– Да я и читать‑то не умею, – заметила девушка, – и считать – тоже…
– Я мог бы научить.