Не ровен час — заметут нас с железякой.
— Тогда поехали ко мне. Третья часть “Убийцы Сегуна” есть. Посмотрим, развеемся малость. Может, мысли какие появятся.
— Да уж. Под такой фильм только мокруху и обдумывать.
Конечно, не так уж не прав этот Серега. А точнее, прав на все сто. С точки зрения нормального человека. А мы с Колькой люди ненормальные. Больные. Поэтому, обмозговав все, решили: ехать надо. Нет, убивать мы, конечно, никого не будем. Но разнюхать — что там и как, просто обязаны. Потому что ходить потом всю жизнь с клеймом разумного труса ни он, ни я не хотели… Да и интуиция нашептывала. Шепот было почти не разобрать, но чувствовалось: не просто так нас отправил Учитель по указанному в бумажке адресу. Даже если действительно ему надо убить этого Пашу. Здесь есть что-то еще… А что — нельзя узнать, пока не съездим. Поэтому решено было сначала поехать туда на день раньше. Осмотреть подходы к дому, место действия, прикинуть возможные позиции наблюдателей. Обсуждая план действий, мы выдули несколько литров кофе, опустошили холодильник и, наконец, завалились спать. Колька как гость — на диване, а я постелил себе на полу матрас. И, едва успев закрыть глаза, провалился в сон.
В лесу было душно. Тихо, сыро и душно. Птицы молчали. Солнечные лучи медовыми сталактитами свешивались с резных крон огромных, в несколько обхватов, деревьев. Буйные папоротники росли у их подножий. Стволы, до половины поросшие голубоватым лишайником, казались непроницаемо черными. Тишина была ощутима физически. И именно она создавала эту глухую давящую духоту.
Продираясь сквозь заросли, раздвигая бронзовым мускулистым плечом душную тишину, по едва заметной тропинке шел человек. Шел бодро, кажется, даже что-то напевая, и свет тускло взблескивал на лезвии топора, заткнутого за широкий кожаный пояс. Темноволосый, загорелый, с плечами, покрытыми вязью татуировки, человек беспечно двигался вперед. И тяжкая, как предчувствие беды, жадно поглощающая все звуки тишина, казалось, нисколько его не волновала.
Это было неправильно. Неправильно, как лес, в котором не поют птицы и не звенит мошкара.
Но человек шел, и его голые колени легко раздвигали узорные листья папоротника, а клетчатая юб-ка-кильт сливалась своей зеленью с мраком подлеска.
Но когда угол зрения изменился и стало видно лицо путешественника, я… Парень был молод. Ну, чуть за двадцать, а может — и того меньше. И глаза его — синие, холодные, как небо над горным кряжем, глаза хищника, а не человека — видели все. Он вовсе не был беспечен, этот парень с топором за поясом и тяжелым копьем в левой руке. Беззаботная песня оказалась чем-то вроде мантры. И именно ее звуки отпугивали тишину. А впереди.
Я висел в душном мареве у самой тропы, не в силах сдвинуться с места. И путник прошел мимо, не заметив меня. Ему нельзя было идти туда! Там… Я попытался крикнуть, но тишина погребла мой вопль. Скрутила меня в узел и вышвырнула прочь…
Проснувшись, я лежал в темноте и смотрел, как фары машин, проезжающих за окном, чертят на потолке странные схемы. Сердце колотилось где-то в самой гортани. И слова, что я пытался крикнуть во сне, хрипом вытекали из легких.
— …Т-тио! Не х-ходи… через гать…
Вот ведь!.. Приснится же! Откуда взялось это имя — Тио? Почему ему нельзя… Но ведь нельзя! Сон, жутко реальный, стоял перед глазами. “Убьют, — подумал я, — убьют его на болоте…” На каком таком болоте? Не было никакого болота во сне.
Хотя… если есть гать…
Господи! Какой хренотенью я забиваю себе голову! Вот послезавтра надо ехать и мочить этого Пашу… То есть мочить-то не надо, но ехать… А может, это предупреждение? Мало ли как подсознание извращается? Вдруг оно пытается мне сообщить этим сном: “Не езди!”
Я сел на матрасе и потряс башкой, чтобы прогнать сон окончательно. Потом поднялся, вытащил из шкафа первую попавшуюся книгу и пошел на кухню. Чтение — лучший способ вернуться к норме.
Включил свет. И уселся за стол. Книга оказалась братьев Стругацких — “Понедельник начинается в субботу”. В кайф! Очень светлая и веселая вещь! Самое то, чтобы провентилировать мозги.
Открыв книгу на первой попавшейся странице, я прочел:
“…После первой неудачной атаки старуха временно отступилась и ушла в избу. Тогда ко мне под машину зашел кот Василий. С минуту он внимательно следил за моими руками, а потом произнес вполголоса, но явственно: „Не советую, гражданин… мнэ-э… не советую. Съедят", после чего сразу удалился, подрагивая хвостом…”
Вот и провентилировал мозги! Основательно так…
В прихожей послышался шорох. Я вскинулся…
— Чертов Китаец! — Коляныч возник из темноты коридора в одних трусах и яростно потер глаза кулаками. — Такого говна мне давно не снилось! Давай, что ли, чаю попьем…
Где-то. Когда-то
“.Лес закончился внезапно. Только что тропу со всех сторон окружала глухая чащоба, громоздились стволы исполинских деревьев, и вывороченные ураганом мощные корни мрачно чернели в зеленом лесном сумраке. Несмотря на то что Тио хорошо знал эти места, болото застало его врасплох. Казалось, оно еще глубже вгрызлось в лесную опушку. Мертвые стволы сиротливо торчали из непролазной трясины. Здесь было так же тихо, как в лесу.
Юноша замер в тени одного из деревьев, что продолжали еще неравную борьбу с болотом. Корни лесного воина частью уже нависли над мертвой черной водой, из глубины которой бесшумно поднимались редкие зловещие пузыри. Гать была здесь. Почему-то Тио был почти уверен, что ее не окажется на месте.
Прозрачный изумрудный купол небес, весь в перышках высоких облаков. Пустынная, грязно-зеленая поверхность болота и черный гребень насыпи, уходящий к горизонту. Туда, где кончается болото. Если оно вообще где-то кончается…
Тио прислушался. Ему было тревожно. Испытание зрелости никогда само по себе не бывает легким. Но юноша чувствовал: здесь что-то не так. Почему молчат птицы? Почему на болоте такая тишина? Так не бывает… разве что Старшие заговорили лесовиков, и те прогнали всю пернатую дичь. Но болото… И болотников тоже заговорили? Но ведь они враждебны. С духами Мертвой Воды нельзя договориться! И даже если это кому-то удалось… Зачем?
Юноша чувствовал, как поднимается внутри липкий, омерзительный страх. “Нет! — сказал себе Тио. — Я должен пройти! Иначе так и останусь с детским именем еще на год!” Страшный позор даже для обычного человека! Сын вождя не имеет права на это. Он не принадлежит себе. “Мне уже семнадцать”, — подумал он и бесшумно двинулся вдоль кромки болота к тому месту, где гать выходила из леса.
Где-то по дороге, притаившись, Тио ждут воины клана. И если он не сможет ускользнуть от них, воины будут беспощадны. Юноша усмехнулся. Пусть-ка попробуют его поймать!
Он осторожно ступил на гать и остановился. Ощущение опасности. Очень явственное, будто воздух стал плотным. Трудно дышать. Тио присел на корточки и стал слушать, как учил отец. Там, впереди, где насыпь рассекает пополам маленький каменистый островок… Чужаки? Нет… Что-то… Именно что-то. Люди так не звучат. Сын вождя был уверен в себе, но знал, что воинов он не смог бы почуять так далеко. Значит, не они… Тогда что? Он перебрал в памяти всех болотных зверей, опасных для человека. Но они обычно охотятся вечером… Духи? Они тоже редко выходят при свете солнца… Только если их разозлить. Кто-то разозлил болотника?
Тио почувствовал, что волоски на шее поднимаются дыбом. Если это так… Но идти надо. Он не может миновать болото.