Ленинград и Прибалтику следует захватить, чтобы обезопасить торговые пути в Скандинавию, и в первую очередь – Швецию. Продукция сельского хозяйства Украины – зерно, мясо – жизненно необходима для Германии. Правда, очень похоже, что истинной причиной решения Гитлера изменить направление удара стала его подсознательная боязнь идти на Москву той же дорогой, которой за сто с лишним лет до него уже прошел Наполеон.
Группе армий «Центр», захватившей Смоленск и окружившей еще несколько советских армий к востоку от города, было приказано остановиться. Большую часть танков из группы Гота Гитлер направил на север для помощи войскам, наступавшим на Ленинград, а на юг для нанесения завершающего удара по русским войскам, окруженным под Киевом, была повернута танковая армия «Гудериан» (это новое обозначение может служить типичным образчиком того, как Гитлер делал подачки своему своенравному, но очень нужному генералу).
В начале сентября Гитлер опять изменил решение и дал согласие начать наступление на Москву. Операции было дано кодовое название «Тайфун». Однако время было упущено, поскольку танковые дивизии Гота завязли на подступах к Ленинграду.
Так что силы для проведения операции «Тайфун» удалось собрать только к концу сентября. Москва лежала всего в трехстах километрах от того места, где остановилась группа армий «Центр», но оставалось слишком мало времени до начала осенней распутицы, а за ней шла русская зима. Следует заметить, что генерал Фридрих Паулюс, отвечавший в ведомстве Гальдера за разработку плана «Барбаросса», заранее поднял вопрос о подготовке к войне в зимних условиях, но Гитлер запретил вообще упоминать об этом.
В своей ставке в «Вольфшанце» Гитлер наверняка с замиранием сердца взирал на карту с изображенными на ней пространствами, захваченными его войсками. У кабинетного мечтателя, достигшего абсолютной власти в государстве, имеющем самую обученную армию в мире, подобное зрелище наверняка рождало иллюзию собственной непобедимости. Этот кабинетный стратег никогда не владел качествами, необходимыми для настоящего полководца, поскольку всегда игнорировал практические проблемы. Во время быстротечных кампаний в Польше, Норвегии, Франции и на Балканах проблемы снабжения иногда хоть и возникали, но никогда не представляли собой нечто трудноразрешимое. Но в России материально-техническое обеспечение приобрело такое же решающее значение, какое имели огневая поддержка, мобильность войск, их моральное состояние или, скажем, уровень подготовки. Самым потрясающим доказательством невежества Гитлера в вопросах стратегии было его решение начать самую амбициозную военную кампанию из всех известных в мировой истории и в то же время отказаться переводить экономику Германии на военные рельсы. Что и говорить, для психиатров было бы наверняка интересно понять причины подобного полного пренебрежения к судьбе.
Фельдмаршал фон Бок командовал группировкой, насчитывавшей полтора миллиона человек, но его танковые дивизии были обескровлены, испытывали недостаток запчастей. Фельдмаршал созвал совещание накануне наступления, которое должно было закончиться окружением советской столицы 7 ноября 1941 года (в годовщину Великой Октябрьской социалистической революции). Амбициозному Боку очень хотелось войти в историю как «покоритель Москвы».
Однако Ставка Верховного Главнокомандующего ожидала нового германского наступления с того самого момента, когда в середине августа группа армий «Центр» остановилась в районе Ельни и Вязьмы. Сталин назначил генерала Еременко командующим вновь организованного Брянского фронта, а еще два – Западный и Резервный – должны были защищать подступы к Москве.
И тем не менее, несмотря на все приготовления, войска Еременко оказались захвачены врасплох. Ранним утром 30 сентября под покровом тумана танковые колонны Гудериана нанесли мощный удар по их южному флангу. Вскоре поднялось солнце, обещая теплый ясный день, идеально подходящий для наступления. Воздушных налетов немцы могли не бояться – на тот момент в европейской части России осталось менее пяти процентов советской авиации.
В первые октябрьские дни наступление немцев развивалось успешно. При поддержке 2-го воздушного флота фельдмаршала Кессельринга танковые соединения вермахта быстро продвигались вперед. Еременко запросил у Ставки разрешения на отход, но не получил его. А уже 3 октября передовые танки Гудериана достигли Орла, города, находившегося в 200 километрах в глубине линии обороны Брянского фронта. Эффект был ошеломляющим. Когда первые танки оказались на главной улице, по ней еще ходили трамваи, а пассажиры приветственно махали танкистам, принимая их за своих. У командования Красной Армии не оказалось даже времени, чтобы взорвать очень важные заводы, производившие оборонную продукцию. А уже 6 октября сам Еременко вместе со всем штабом едва успел избежать пленения, когда после полудня на его КП прорвались немецкие танки. Связь была полностью парализована. В хаосе последующих дней маршал Буденный потерял штаб-квартиру Резервного фронта, которым должен был командовать, и Еременко, тяжело раненного в ногу, пришлось эвакуировать в тыл по воздуху.
Советские лидеры в Кремле поначалу отказывались поверить в масштаб угрозы, нависшей над столицей. 5 октября советский летчик доложил о том, что наблюдает колонну немецких танков длиной не менее 15 километров, стремительно продвигающихся к Юхнову. Оттуда до Москвы оставалось немногим более 150 километров. Даже после того как специально посланный туда самолет-разведчик подтвердил это сообщение, в Ставке отказались ему поверить. Был направлен третий самолет, летчик которого вновь подтвердил данную информацию. Это не остановило Берию, который приказал арестовать командира авиасоединения и осудить его как «паникера», но все-таки хоть как-то заставило наконец Кремль зашевелиться.
Сталин созвал чрезвычайное заседание ГКО, а также предложил Жукову, который в это время жестокими мерами укреплял оборону Ленинграда, немедленно вылететь в Москву. После того как Жуков на месте изучил обстановку, Сталин приказал ему организовать из остатков частей, вырвавшихся из окружения, новый фронт. Все мало-мальски боеспособные соединения следовало направлять на некое подобие линии фронта с приказом держаться до последнего, пока не подойдут резервы Ставки. Когда над Москвой нависла смертельная опасность, более 100 000 человек записались в дивизии народного ополчения, а четверть миллиона граждан, в основном женщины и подростки, отправились рыть противотанковые рвы.
6 октября выпал первый снег. Он быстро растаял, но дороги на целые сутки превратились в реки жидкой грязи. К этому дню танковые группы фон Бока, развивая наступление, окружили две русские армии в районе Брянска и вокруг Вязьмы на центральном Московском направлении.
По утверждениям немецких источников, в плен попало 665 000 красноармейцев и было уничтожено или захвачено 1 242 танка – больше, чем имелось во всех трех танковых группах фон Бока.
«Какое должно быть глубокое удовлетворение испытываете Вы, наблюдая, сколь успешно реализуются Ваши планы!» – писал фельдмаршал фон Рейхенау генералу Паулюсу, своему бывшему начальнику штаба и будущему преемнику на посту командующего 6-й армией. Но советские солдаты даже в окружении, не получая никаких подкреплений, все же продолжали сражаться практически до конца месяца.