Да за такое счастье, когда рядом сильный, знающий, все понимающий человек, который всегда поддержит – жизни не жалко!
Волной нахлынуло отрезвляющее воспоминание: "У каждого свои способы…", "Тебе трудно отказать"…
– Вы ведь сразу увидели, что я темный… Так вы поэтому позволили мне остаться?
Вы скажите, я пойму…
– Да, я увидел сразу, – признал Фейт.
Дамир молчит: ни возмущения, ни обиды, ни разочарования, – лишь тоненькая жилка дергается в груди невпопад.
Жалость, – острая, ранящая витой палаческой иглой. Господин Фейт напоминает себе канатоходца над огненной ямой – одна ошибка и крах. Боль предательства сломает мальчишку, – по циничности подобное надругательство над сердцем, превзошло бы то, которое ему пришлось пережить над телом, и рану оставило бы куда более глубокую, навсегда убив способность, а главное – желание верить.
– Дами, – Фейт с ласковой осторожностью развернул его лицом к себе, заглядывая в глаза, – сейчас мне абсолютно все равно, есть у тебя какие-нибудь силы или нет.
И никогда не стояло на первом месте! Неужели ты все еще считаешь, что тебе нельзя желать помочь просто так?
Дамир дрогнул.
– Мастер… – он приник к узкой руке, как будто она была единственной его опорой над пропастью, и тихо сказал, – Я испугался…
Да, мальчик, я тоже испугался тебя потерять. А придется… Решение полностью оформилось, и Фейт ни мгновения не сомневался в его неизбежности. Только не знал, как подвести разговор к уже замысленному письму.
– Что она хотела от вас? – после паузы спросил Дамир.
Факт, что среди черных тоже не царят взаимная любовь и согласие, он принял куда естественнее, чем то, что им почему-то ни с того ни с сего надо спасаться от Светлых.
– Мне просто напомнили об одном обещании, – господин Фейт вздохнул, продолжив тоном, не допускающим никаких возражений, – И они правы, обещание это я должен выполнить как можно быстрее. Поэтому дальше я поеду один…
Парнишка отпрянул, синие глаза затопила немыслимая боль – ему казалось, что его качает на каких-то невероятных гигантских качелях: то обрыв, то вознесение, то снова обрыв.
– Дамир, ты не понял! Я не бросаю тебя, а посылаю учиться… Тебе там понравится!
Ты хорошо фехтуешь, а я посылаю тебя к лучшему мастеру меча, какого знаю…
– Нет! – и как у него хватило смелости на резкость, – Это только предлог, я знаю!
Потемневшие глаза утратили блеск и приобрели зеркальную гладкость, он прищурился, как будто целясь, лишаясь всяких признаков детскости.
– Зачем вы так! Мастер, вам угрожает опасность, я же чувствую…
До чего же избирателен бывает разум: Дамир мгновенно забыл о том, что именно связывает вампирку и Фейта, и думал только о том, что его обожаемому покровителю грозит опасность. И чего бы проще сказать грубую правду: да, не на пикник в городской парк собрался прогуляться, и он должен полностью располагать собой без оглядки на кого бы то ни было…
– Мне было бы гораздо спокойнее, знать, что ты в безопасности, – господин Фейт озвучил более достойную часть.
– Я не уеду, – все так же твердо сказал Дамир.
– Я мог бы тебя заставить!
– Заставляйте!
– Дами, пожалуйста!!
Дамир опустил голову, пряча выступившие слезы.
Утром господин Фейт передал ему письмо и почти все остававшиеся у него деньги, объяснив, как следует добираться. Купленная у бандитов лошадка была привязана к почтовому дилижансу, и мастер Фейт провожал своего воспитанника, обмениваясь незначительными фразами.
– Ты когда-нибудь бывал в Анкорре?
– Нет, – Дамир походил на смертельно больного как минимум.
– И я нет, а говорят очень красивый город…
Парнишка не ответил, что предпочел бы всем красотам мира, сидеть у облупившейся больничной стены и слушать, как доктор Фейт распекает нерадивую санитарку.
– Не переживай, – с улыбкой Фейт обнял его, – Когда вернусь, я все тебе объясню.
Дамир уцепился за его слова, и даже выдавил ответную улыбку, последний раз окунувшись в теплоту темных глаз.
Напоследок он еще раз обернулся, стараясь до мельчайших деталей запомнить облик странного врача и мага, который не хочет быть магом, бесповоротно изменившего и его жизнь и его самого.
Часть 2
***
Уже совсем стемнело, когда полузаросшая дорожка вывела одинокого всадника к затаившейся в молодой поросли громаде дома. Вероятно, когда-то это должно было стать загородной виллой, но строительство было заброшено довольно давно, и сюда никто не заглядывал. Тем более на ночь глядя.
Лошади здесь не нравилось: она фыркала, прядала ушами, вздрагивала, пока всадник ее привязывал к остаткам лесов. Поднырнув под криво приколоченную доску, странник вошел внутрь и, помедлив немного, осторожно двинулся меж руин, неплохо ориентируясь в кромешной темноте. Он уверенно ступил на лестницу, ведущую в подвал, и не был удивлен, увидев оранжевые отблески.
В том, что по видимому, должно было стать винным погребом ждали пятеро. Там, где на камне сидела Раинн, как всегда, мрак сгущался еще больше. В противоположность ей другая женщина сияла сама по себе. Ее глаза переливались то золотом, то лазурью, а волосы обтекали нагое тело жидким жарким пламенем. Еще одним источником света был белесый шарик над рогатым посохом в руках орка. Остальные, наверное, ни в чем подобном не нуждались вовсе или пренебрегли.
– Извините, что заставил вас ждать, – с толикой иронии заметил господин Фейт вместо приветствия.
– Как видишь, шестое место все еще не занято, – ядовито сообщила из своего угла Раинн, – Значит ли то, что ты снизошел вспомнить о нас, что твои бредни все-таки имеют под собой хоть какое-то основание, или ты снова явился с поджатым хвостом, что бы тебе зализали раны?
– Не надейся, моей крови тебе не заполучить даже таким способом, – с холодом этих слов мог посоперничать айсберг, – И я никогда не заблуждался на счет теплых чувств в мой адрес.
– Голубки, – вмешалась третья женщина, – Не кажется ли вам, что эта беседа немножко не интересна тем, кто не в курсе, а у нас есть дела поважнее?
Она кивнула на шамана и сидевшего рядом с вампиркой мужчину, подозрительно смахивающего на разбойника, с желтыми звериными глазами. Светильник орка отбрасывал бледные лучи на миниатюрное личико с выражением невинной девочки и огромными зеленоватыми глазищами. Сумрак и черное свободное одеяние скрадывало очертания фигуры, но казалось, что она лишь недавно вошла в пору женственности.
– Наверняка ты не стал бы посвящать нас в свои планы, если бы не крайняя необходимость, но теперь отступать уже поздно. Есть ли у тебя, что предложить нам?
– Есть, Ванда. И я иду в Башню.
– Зачем? – поинтересовался желтоглазый.
– Ну уж не затем, что бы занять трон! – отрезал господин Фейт.
– Она сожрет тебя и праха не оставит! – вспылила Раинн.
– А у меня есть выбор? Я не собираюсь всю жизнь прятаться по подвалам как вы.
Либо пан, либо пропал!
– В принципе, я понимаю, зачем это тебе. А скажи-ка зачем это нам? – резко бросила Ванда, – Что, Эдо сможет стать добропорядочным горожанином? Или Раинн вдруг начнут доверять? И уж совсем непонятно зачем это мне – в отличие от безобидного вервольфа или даже вампира мне нужна именно смерть! С Башней или нет, но люди никогда не примирятся с такими как мы!
– Быть может, нам лучше заняться образованием твоего юного подопечного, и попытать успеха в Башне обычным способом… – заметила Раинн.
– Если ты еще раз вспомнишь о нем, я тебя убью, хотя мне этого и не хотелось бы, – тон господина Фейта не оставлял сомнений, что он не шутит.
– Куда же делся добренький доктор? – когти вампирки оставили на камне борозды.
– С волками жить, по волчьи выть, – ответная улыбка отзывалась вдоль спины изморозью, – Я убью любого, кто посмеет к нему приблизиться: на это у меня сил точно хватит.