– Вон там, – добавил светловолосый.
– Ну что, вам еще какие‑то доказательства требуются? – спросил Поли Умник, обратившись к доктору Лекарингу, который, покинув коляску, стоял рядом. На лице доктора были написаны ярость, беспомощность и вместе с тем ужас.
– Ловчие, – прошептала мисс Ларнер.
– Они самые, – кивнул светловолосый. – У вас здесь живет беглый раб, мэм.
– Он не раб, – твердо ответила она. – Это мой ученик, вполне законно усыновленный Горацием и Маргарет Гестер…
– Мы получили письмо от его владельца, в котором называется точная дата рождения мальчика. Кроме того, у нас имеются обрезки его ногтей и локон волос. Сомнений быть не может. Мы давали клятву и обладаем необходимым сертификатом, мэм. То, что мы находим, найдено. Это закон, и, мешая нам, вы совершаете преступление.
Ловчий говорил тихо и выражался очень вежливо.
– Не беспокойтесь, мисс Ларнер, – вступил доктор Лекаринг. – У меня имеется письменное распоряжение мэра, рассмотрение этого дела будет отложено до завтра, когда вернется судья.
– А тем временем мы поместим мальчишку в тюрьму, – встрял Поли Умник. – Не хотелось бы, чтобы кто‑нибудь вдруг сбежал и увел его.
– Это не поможет, – возразил светловолосый ловчий. – Мы пойдем по следу. И, скорее всего, пристрелим вора, осмелившегося посягнуть на чужую собственность.
– Но вы ведь даже не удосужились переговорить с Гестерами! – воскликнула мисс Ларнер.
– Я ничего не мог сделать! – развел руками доктор Лекаринг. – Я сопровождал их , – показал он на ловчих. – Ведь они могли забрать малыша…
– Мы следуем закону, – ответил светловолосый ловчий.
– Вон он, – проговорил темноволосый.
На пороге домика у ручья появился Артур Стюарт.
– Ни с места, парень! – заорал Поли Умник. – Только шагни в сторону, я тебя так выдеру, света белого не взвидишь!
– Вовсе не обязательно угрожать ему, – заявила мисс Ларнер, но ее уже никто не слышал, потому что все сорвались с места и побежали по склону холма.
– Прошу вас, не надо его бить! – закричал доктор Лекаринг.
– Если он не попытается бежать, никто ему ничего не сделает, – ответил светловолосый ловчий.
– Элвин, – окликнула мисс Ларнер, – не делай этого.
– Они не получат Артура Стюарта.
– Не смей использовать свою силу. Она не для того тебе была дана.
– Говорю вам…
– Сам подумай, Элвин, у нас есть время до завтра. Может быть, судья…
– В тюрьму его!
– Если что‑нибудь случится с ловчими, националисты немедленно поднимут вой, чтобы еще больше ужесточить Договор о беглых рабах. Понимаешь меня? Это тебе не местное преступление, не просто убийство. Тебя увезут в Аппалачи и подвергнут там суду.
– Но я же не могу сидеть сложа руки.
– Беги быстрее к Гестерам.
Элвин на секунду заколебался. Будь его воля, он бы сжег руки ловчих, прежде чем они дотронулись бы до Артура. Но мальчика уже схватили, пальцы алчно впились в его ручки. Мисс Ларнер права. Нужно придумать какой‑нибудь способ отвоевать Артура раз и навсегда, а глупая драка лишь усугубит положение вещей.
Элвин помчался к дому Гестеров. Его очень удивило, насколько спокойно они восприняли дурные новости – словно ожидали подобного все последние семь лет. Старушка Пег и Гораций молча переглянулись, и, не произнеся ни слова, Пег принялась собирать вещи – свои и Артура Стюарта.
Старушка Пег и Гораций молча переглянулись, и, не произнеся ни слова, Пег принялась собирать вещи – свои и Артура Стюарта.
– Зачем она сама‑то собирается? – не понял Элвин.
Гораций улыбнулся – скупой, натянутой улыбкой.
– Она не допустит, чтобы Артур провел ночь в тюрьме. Им придется запереть ее вместе с ним.
Это объяснение звучало вполне разумно – хотя представить, чтобы такие люди, как Артур Стюарт и старушка Пег Гестер, были брошены в тюрьму?… Нет, невозможно.
– А что вы собираетесь делать? – поинтересовался Элвин.
– Заряжать ружья, – пожал плечами Гораций. – Когда они уйдут, я последую за ними.
Элвин передал ему слова мисс Ларнер о националистах, которые не преминут раскричаться на всю страну, если кто‑то посмеет поднять руку на ловчего.
– А что мне могут сделать плохого? Разве что повесят. Но я честно тебе скажу, скорее я пойду на виселицу, чем проживу в этом доме хоть один день, если Артура Стюарта уведут, а я ничего не сделаю, чтобы помешать этому. Ведь я могу помешать им, Элвин. Черт побери, парень, за свою жизнь я спас рабов пятьдесят, не меньше. По Доггли и я подбирали их на этом берегу реки и помогали перебраться в Канаду. Я всю жизнь этим занимался.
Элвин вовсе не удивился, когда узнал, что Гораций Гестер – ярый эмансипационист.
– Я рассказываю это, Элвин, потому что мне потребуется твоя помощь. Я обыкновенный человек, к тому же я один, а их – двое. У меня нет никого, кому я мог бы довериться; По Доггли не ходил со мной на такие дела уже много лет, и я не знаю, на чью сторону он перешел. Но ты – я знаю, ты способен хранить тайну и любишь Артура Стюарта так же, как моя жена.
То, как он сказал это, несколько ошеломило Элвина:
– А вы… неужели вы не любите его, сэр?
Гораций посмотрел на Элвина как на сумасшедшего:
– Я не позволю им забрать мальчика‑полукровку из‑под крыши моего дома, Эл.
На лестнице показалась тетушка Гестер, под мышками она держала два тюка.
– Отвези меня в город, Гораций Гестер.
Они услышали, как мимо гостиницы промчались лошади.
– Это, наверное, они, – заметил Элвин.
– Не волнуйся, Пег, – попытался успокоить жену Гораций.
– Не волноваться ? – яростно накинулась на него старушка Пег. – То, что сегодня случилось, Гораций, может иметь только два исхода. Либо я потеряю сына, которого увезут в рабство на юг, либо мой дурак муж погибнет, пытаясь освободить его. Конечно, чего тут волноваться?!
Затем она разрыдалась во весь голос и крепко обняла Горация. Сердце Элвина чуть не разорвалось от жалости.
Именно Элвин отвез тетушку Гестер в город, взяв в гостинице повозку. Он стоял рядом, пока она пытала Поли Умника, который в конце концов разрешить ей провести ночь в камере – хотя заставил поклясться ужасной клятвой, что она не станет пытаться тайком вывести Артура Стюарта из тюрьмы.
По дороге к камере Поли Умник сказал:
– Тебе не следует так беспокоиться, тетушка Гестер. Его хозяин наверняка хороший человек. Местные жители неправильно представляют себе рабство.
Тут уж она накинулась на него, как ураган:
– Так, может, ты отправишься вместо него, Поли? Посмотришь, как оно хорошо живется, в рабстве‑то?
– Я? – Эта мысль явно позабавила шерифа. – Я белыйчеловек, тетушка Гестер. Рабство – это естественное состояние чернокожих.
Элвин сделал так, что ключи выскользнули из пальцев Поли.
– Что‑то я сегодня какой‑то неловкий, – пробормотал Поли Умник, наклоняясь.
Нога тетушки Гестер наступила прямо на огромное кольцо, на котором были собраны ключи.