Он ответил медленно и раздельно:
— Я готов последовать за вами через весь Лондон с говяжьим окороком в одной руке и кружкой пива в другой — если до этого дойдет.
— Очень хорошо. — Она села и приняла строгий и чопорный вид. — Тогда, пожалуй, поговорим.
— Отлично, — усмехнулся Рэнд, снова усаживаясь на свой стул.
— Итак? — сказала Джоселин.
— Что — итак? — Он одним глотком опустошил бокал.
— О чем вы хотели поговорить?
— Значит, так. — Он энергично опустил бокал на стол и втянул в себя воздух. — Прежде всего, я сожалею, если обидел вас этим утром. Я не хотел этого и…
— Я вас прощаю, — ответила Джоселин спокойно.
— Правда? — Он явно смешался. — И это все? Больше ничего не требуется?
— Разве что… — Она невинно захлопала ресницами. — Вы принесли мне цветы?
— Нет.
— Обычно извинение принято сопровождать букетом цветов, а если дело касается супругов, ценным подарком. — Джоселин помедлила. — Но никакой подходящей безделушки у вас, кажется, тоже нет?
— Нет, — покачал он головой, и его губы дрогнули, словно он с трудом удерживал улыбку.
— Вы забыли о моей меркантильной натуре, Рэнд . Но раз у вас нет ни цветов, ни драгоценностей… — Она снисходительно махнула рукой. — Ничего не поделаешь. — И улыбнулась поверх бокала. — Но в следующий раз я буду ожидать на худой конец цветов.
— Приму это к сведению. — Он взял ее руку и поднес к губам, и их взгляды встретились. — Обещаю, что в следующий раз мои извинения будут сопровождаться на самый худой конец цветами.
Она ощутила на тыльной стороне ладони его горячее дыхание. Его губы только мгновение соприкасались с ее кожей, но тепло от этого прикосновения разлилось по всему ее телу.
— Это вы проделываете мастерски, — пробормотала Джоселин.
— Хотел бы я пообещать, что следующего раза вообще не будет. — Устремленные на нее глаза обещали нечто совсем другое. — Дать вам торжественный обет, что в извинениях совсем отпадет надобность, но... — В этих глазах она запросто могла бы утонуть…
— Но надеяться на это было бы слишком смело, — подхватила она, с трудом переводя дыхание. Утонуть в темной глубине, без борьбы, без сожаления…
— Иногда надежда — это все, что мы имеем.
Его слова, наполненные потаенным смыслом, повисли в воздухе. Некоторое время оба молчали.
— Нам, пожалуй, следует вспомнить о еде. — Джоселин отняла у него руку и указала на тарелку с супом. Ею овладела непонятная неловкость, и она с облегчением сменила тему. — Айви рассердится, если мы оставим тарелки нетронутыми.
Девушка начала неторопливо есть суп. Рэнд последовал ее примеру. Тишину в столовой нарушали лишь приглушенные звуки, свидетельствующие о добросовестном поглощении пищи. Джоселин хотелось поговорить о множестве вещей, но нелегко было подобрать подходящие слова. Наконец она положила ложку и распрямила плечи.
— Я очень много думала над ситуацией, в которой мы оказались…
— Начало не слишком обнадеживает.
— В нем нет ничего плохого. Во всяком случае, на мой взгляд. — Она глубоко вздохнула, чтобы придать себе храбрости. — Мне кажется, что, поскольку мы теперь муж и жена и, похоже, останемся ими надолго, первое, что нам следует сделать, это получше познакомиться.
— Отличная мысль, — серьезно произнес Рэнд, но его глаза весело блеснули. — С чего вы предлагаете начать?
— Для начала вам следует узнать кое-что обо мне. О моей жизни. — Джоселин помолчала, собираясь с мыслями. — Если я и в самом деле избалованная…
— И мелочная, — добавил он, откровенно сдерживая готовую появиться на губах улыбку.
Но Джоселин не дала сбить себя с толку.
— В детстве я была не такой. Я и мои сестры выросли скорее в спартанских условиях, нянчиться с нами было некому. Мой отец…
— Я знаю, — невозмутимо заметил Рэнд.
— Мне следовало догадаться, — вздохнула она. — Несомненно, репутация отца была широко известна.
— Вовсе нет.
О вашем детстве мне рассказал Томас.
— А… — Это не так уж плохо. Джоселин всегда была ненавистна мысль, что люди, глядя на нее, вспоминают о роковых слабостях ее родителя. — Тогда вы знаете, что всего год назад, когда Ричард женился на сестре Томаса и они унаследовали внушительное состояние, у нас появились кое-какие деньги. И должна сознаться, — оживленно подалась она вперед, — это было чудесно!
— Неужели?
Она не обратила внимания на его иронический тон.
— Да. Впервые в жизни у нас появились новые платья и красивая карета, мы получили возможность выезжать в Лондон и починили крышу.
— Это существенно, — пробормотал Бомон.
— Я понимаю, вам все это кажется смешным…
— Ничуть. — Он откинулся на стуле и внимательно посмотрел на Джоселин. — Продолжайте.
— Вы дразните меня, но я все равно вас прощаю. — Она немного подумала. — У вас есть сестры?
— Нет, — настороженно ответил Рэнд. — А что?
— Если бы они у вас были, вам было бы проще меня понять. — Она отодвинула тарелку, положила руки на стол и переплела пальцы. — Большей частью благополучие женщины зависит от мужчины. Мы мало что умеем, нам сложно зарабатывать на жизнь. Так устроен мир, но раньше меня это не особенно волновало. — Она сдвинула брови. — Конечно, моя старшая сестра Эмма рисует картины и продает их, но она живет в Париже, а французы сильно отличаются от нас во всем, что касается искусства. Кроме того, она замужем, и ей нет необходимости содержать себя самой. И Марианна пишет и этим зарабатывает деньги. Но Эмма и Марианна — редкие исключения. Единственная приемлемая для женщины возможность преуспеть в жизни — это удачный брак. Нельзя упрекать меня за то, что я искала выгодную партию.
— Понимаю, — медленно произнес Рэнд.
— В самом деле?
— Думаю, что да. Вы сосредоточили все свои помыслы на принце, а взамен получили виконта.
— Я надеялась, что вы поймете, — улыбнулась Джоселин. — Теперь вы знаете — дело не в том, что я такая уж мелочная. Я просто испытала разочарование, что было естественно в данных обстоятельствах.
— А обстоятельства сложились так, что вместо принца вам пришлось довольствоваться виконтом, — небрежно повторил он.
— Именно, — просияла Джоселин.
— А знаете что, Джоселин, — проговорил Рэнд неторопливо, — я ведь тоже считался неплохой партией.
— Ах, ничуть не сомневаюсь! — поспешно сказала она. — Ваш титул, хоть и не очень впечатляющий, тоже заслуживает уважения. Вы человек энергичный, предприимчивый и, можно сказать, привлекательный — я говорю о той атмосфере таинственности, которая вас окружает, все эти секретные дела. Кроме того, вы всегда готовы посмеяться, а я это ценю.
— Думаю, мое чувство юмора мне еще очень пригодится, — пробормотал Бомон.
— Конечно, да! Нам обоим оно понадобится. Иначе вся эта ситуация будет выглядеть совсем уж мрачной. — Девушка откинулась на стуле и внимательно вгляделась в Рэнда. — Надеюсь, я вас не обидела?
— Ни в малейшей мере, — сдержанно откликнулся он. — Так приятно, когда при тебе разбирают твои достоинства и недостатки.
— Я просто стараюсь быть честной. На самом деле я только делаю то, что предложил ваш дядя. Помните? Он сказал, что не должно быть секретов между мужем и женой. А кроме того, вы лучше других способны понять мое отношение к деньгам.
— Я?
— Конечно, Рэнд. — Джоселин доверительно понизила голос. — Днем я еще раз обошла замок одна. С одной стороны, он производит потрясающее впечатление, но с другой… Здесь всего горсточка слуг, их слишком мало для дома таких размеров, дома, который явно знавал лучшие дни. Держу пари, что у вас протекает крыша.
— Только во время сильного ливня.
— Так я и думала! — Тут в голову Джоселин пришла еще одна мысль, и она вся подобралась.