— У меня встреча с Севастократором!
— Да хоть с самим Фосом, приятель! — отбрил его человечек, дерзкий, как все коренные жители города Видесса. — Мне плевать. Как ты шел взади меня, так и иди.
Обругав медлительного погонщика еще разок, Яковизий с Криспом исхитрились-таки его обогнать и вскоре выехали к западному краю площади Паламы, миновав большой амфитеатр и красный гранитный обелиск — Веховой Камень, от которого отмерялись в Видесской империи все расстояния.
— Вот видите, высокочтимый господин, мы успеем вовремя, — мягко проговорил Крисп, когда толпа поредела.
— Надеюсь, — с сомнением отозвался Яковизий, но Крисп понимал, что хозяин ворчит просто по привычке. Западная оконечность площади граничила с императорскими дворцами, и без дела никто в этот район не совался. Вскоре Яковизий пустил коня рысью, а потом и легким галопом.
— Куда мы направляемся? — спросил Крисп, не отставая от хозяина.
— В Зал девятнадцати лож.
— Девятнадцати чего? — Крисп подумал, что ослышался.
— Лож, — повторил Яковизий.
— А почему он так называется?
— Потому что вплоть до последнего столетия люди на пирах ели лежа, а не сидя в креслах, как мы сейчас. Только не спрашивай почему, я и сам не знаю. Может, для того, чтобы блевать было легче. Там давно уже нет ни единого ложа, но название как-то прижилось.
Они объехали вокруг декоративной стойки с ивами. Крисп увидел массу факелов, горящих перед большим квадратным зданием, вокруг которого туда-сюда сновали люди.
— Нам сюда?
— Точно. — Яковизий прикинул количество лошадей и паланкинов, стоявших у стены. — Мы вовремя — не слишком рано и не слишком поздно.
Конюхи в шелковых одеждах, искусно подобранных по цветовой гамме, увели лошадей. Крисп пошел за хозяином по широкой и пологой лестнице в Зал девятнадцати лож.
— Красивый камень, — заметил Крисп, разглядывая мрамор в свете факелов.
— Ты серьезно? — сказал Яковизий. — А мне зеленые прожилки в белом мраморе всегда напоминают о вонючем сыре.
— Мне такое и в голову не пришло, — искренне удивился Крисп, хотя не мог не признать сравнение подходящим. Но сам он до такого точно не додумался бы. Благодаря своему желчному нраву Яковизий воспринимал окружающий мир довольно своеобразно.
Слуга в облачении еще более роскошном, чем у конюхов, низко поклонился, увидев Яковизия, и, повернувшись, громко возвестил:
— Высокочтимый Яковизий!
Представленный таким образом, Яковизий важно — насколько позволяла явственная пока хромота — вплыл в залу. Крисп, чье низкое положение лишало его привилегии быть представленным, зашагал следом.
— Яковизий! — Петроний поспешил пожать аристократу руку. — Ты замечательно потрудился для меня в Опсикионе. Благодарю. — Севастократор не пытался понизить голос. Присутствующие начали поворачивать головы, желая взглянуть, кто же удостоился таких принародных похвал.
— Спасибо, ваше высочество, — сказал Яковизий, на глазах преисполняясь самодовольства.
— Как я уже сказал, ты заслужил мою благодарность. Отличная работа. — Петроний было пошел дальше, но внезапно остановился. — А тебя зовут Крисп, не так ли?
— Да, ваше императорское высочество, — ответил Крисп, пораженный и довольный тем, что Севастократор помнит его имя после одной краткой встречи, состоявшейся год назад.
— Так я и думал. — Петроний тоже выглядел довольным собой. Он повернулся к Яковизию. — Ты, насколько мне известно, привез из Опсикиона еще одного парня — Мавра, по-моему. Сына Танилиды.
Яковизий кивнул.
— Привез.
— Так я и думал, — повторил Петроний. — Приведи его как-нибудь при случае с собой, ладно? Буду рад на него взглянуть. К тому же… — Севастократор цинично улыбнулся, — его мать богата, и я не хочу, чтобы она на меня сердилась, так что знакомство с ним поможет мне снискать ее благосклонность.
Петроний отошел к другим гостям. Яковизий проводил его взглядом.
— Все-то он знает, — задумчиво сказал аристократ, больше себе самому, чем Криспу. — Интересно, кто из моих людей разболтал ему о Мавре? — Кто бы это ни был, Крисп не завидовал бедняге, если хозяин его высчитает.
По-прежнему бурча себе под нос, Яковизий похромал за вином.
Вытащил серебряный кубок из большого резервуара со снегом, выпил и потянулся за следующим. Крисп тоже взял кубок. Прихлебывая на ходу, он обошел вокруг стола, уставленного закусками. Заморил червячка ломтиком вареного баклажана и парой маринованных анчоусов. Но наедаться не стал: он хотел отдать должное предстоящему ужину.
— Ваша умеренность делает вам честь, молодой человек, — сказал кто-то за спиной, когда Крисп после краткой остановки отошел от стола с закусками.
— Прошу прощения? — Крисп повернулся и быстро добавил:
— Святой отец. Пресвятой отец! — поправился он; жрец, или, скорее, архиепископ, заговоривший с ним, был одет в мерцающую золотыми нитями рясу со знаком Фоса — солнцем, — вышитым по синему шелку на груди.
— Не за что, — ответил священнослужитель. Его узкие лисьи черты напомнили Криспу о Петронии, хотя они были менее резкими и тяжелыми, чем у Севастократора. — Просто на таких пиршествах, — продолжал жрец, — где царит обжорство, встретить человека столь воздержанного удивительно и приятно.
— Я просто собирался стать обжорой чуть позже, — ответил Крисп, надеясь, что он правильно понял слово «воздержанный», и объяснил, почему так скромно приложился к закуске.
— Вот те на! — Священник запрокинул голову и рассмеялся. — Ладно, молодой человек, ценю вашу откровенность. Это качество, вы уж мне поверьте, на таких мероприятиях еще более редко, чем воздержанность. По-моему, прежде я вас не видел. — Жрец выжидающе умолк.
— Меня зовут Крисп, пресвятой отец. Я конюх Яковизия.
— Рад знакомству, Крисп. Поскольку мои синие сапоги тебе явно ни о чем не говорят, позволь представиться: меня зовут Гнатий.
Лишь один Автократор имел право носить сплошь алые сапоги — и лишь один жрец обладал привилегией носить сапоги сплошь синие.
До Криспа наконец дошло, что он запросто болтает со вселенским патриархом Видесской империи.
— П-пресвятой отец, — заикаясь, выдавил он и поклонился. Но даже склоняя голову, почувствовал прилив гордости — видели бы его сейчас односельчане!
— Не надо формальностей, по крайней мере здесь — я ведь тоже пришел сюда полакомиться хорошим ужином, — с легкой улыбкой промолвил Гнатий. И вдруг его лисьи черты заострились. — Крисп? Я все-таки слыхал твое имя прежде, но от кого? Не от игумена ли Пирра?
— Очевидно, пресвятой отец. Игумен был так добр, что пристроил меня на работу к Яковизию, — ответил Крисп.
— И это все? — не унимался Гнатий.
— А что еще? — Крисп прекрасно знал, что еще, но Гнатию, если тот не в курсе, рассказывать не собирался.
— Да кто ж его знает? — Патриарх тоненько хихикнул. — Там, где замешан Пирр, возможны любые чудеса. И не только возможны, но даже вероятны. Ладно, юноша, не обращай внимания. Вероятные вещи не обязательно происходят на самом деле. Не обязательно. Приятного тебе вечера.
Бритый череп Гнатия, шествовавшего своим путем, сиял в свете факелов, точно один из позолоченных куполов, венчающих храм Фоса. Крисп одним махом заглотнул оставшееся в кубке вино и пошел к большому резервуару со снегом за следующим. Несмотря на холодное вино, он весь вспотел. Патриарх по долгу службы человек Автократора. Хорошо, что у Криспа хватило ума держать язык за зубами. Расскажи он Гнатию про сновидение Пирра… Возможно, ему не удалось бы сегодня вернуться в дом к Яковизию целым и невредимым.
Мало-помалу вино успокоило Криспа.