Ее прошлый опыт заключался в том, что мужчина, получив удовольствие, удалялся, застегивая на ходу пуговицы. Вот так оно и было. Но не этой ночью и не с этим замечательным, сильным и прекрасным человеком.
Немного погодя они поднялись, и Тай зажег сигары для обоих. Курили в полное удовольствие, лежа на постели. Дженни положила голову Таю на плечо, н ее ничуть не смущало, что они оба нагие. Она не позволяла себе думать ни о чем, кроме этих минут, едва ли не самых лучших в ее жизни.
— Ты чего-нибудь хочешь? — спросил Тай. — Кофе? Текилы? Вина?
— Нет, — ответила Дженни, решив, что сейчас ей нужно только быть здесь, с ним. — Хорошая сигара, — добавила она, не уверенная, что это в самом деле так, но ей было все равно.
— Ты такая, какой я тебя и представлял, — снова заговорил Тай, упершись подбородком ей в макушку. — Белая, как молоко, где солнце не коснулось кожи, а там, внизу, язычок пламени. А я такой, как ты ожидала?
— О да, ты прекрасен, — произнесла Дженни как нечто само собой разумеющееся и удивилась, когда Тай засмеялся. — Но…
— Что «но»?
— Но я немного разочарована, что мы не целовали друг друга с головы до ног. Я этого ждала, — призналась она, прижимаясь к нему плотнее. — Мне это… кажется необычным и странным, и потому я даже рада, что мы не делали, но… Словом, я никогда никого так не целовала, и меня тоже..
— Так ты решила, что мы уже закончили? — рассмеявшись, прервал он ее, потом взял у нее сигару и загасил. — Дженни, радость моя… мы еще только начали, — пообещал он, целуя ее в висок. — Я расцелую тебя всю, даже те места, о которых ты и помыслить не можешь.
— Даже так? — Дженни широко раскрыла глаза, а сердце у нее, казалось, подпрыгнуло к самому горлу. — Всю-всю?
Он начал с губ, пощекотав их языком и не давая Дженни поцеловать его самого, как она ни старалась.
Потом он точно так же, касаясь не только губами, но и языком, поцеловал шею, потом принялся ласкать грудь, бормоча в промежутках между поцелуями: «Я люблю твои груди». Голова Тая опустилась после этого ниже. Еще ниже. И еще. Дженни казалось, что она умрет от наслаждения, от того, как он целует ее всю. А когда пришел ее черед расцеловать его всего, она была уверена, что и он умирает от наслаждения.
На рассвете они вернулись в свой номер полусонные, спотыкающиеся, глядя друг на друга с обожанием и удивлением, полные новых, блаженных эмоций.
У дверей номера Тай взял лицо Дженни в ладони и поцеловал ее ласково и нежно.
— Благодарю тебя за ночь, которой я никогда не забуду.
— Я выгляжу черт знает как, правда? — спросила она, стараясь расправить поспешно натянутую одежду.
Тай с улыбкой наклонился к двери и вставил ключ в замочную скважину.
— Ты выглядишь как женщина, которую сильно и хорошо любили.
Так было впервые произнесено слово о любви, и оба они не обратили на это внимания. В комнате Тай разбудил сеньору Харамильо и проводил ее до двери. Затем на удивление беззастенчиво разоблачился, натянул нижнее белье, легонько поцеловал Дженни и повалился на кровать. Через минуту он уже храпел.
Дженни, улыбаясь, медленно разделась в жемчужном предутреннем свете, повесила платье и порылась в белье, отыскивая ночную рубашку. Но прежде чем забраться в постель рядом с Грасиелой, она подошла к окну и поискала на небе звезду Маргариты, пока та не уступила свету зари.
«Я судила о тебе неверно и прошу прощения. Я считала тебя глупой за то, что ты отдалась Роберту, рискуя забеременеть. Я считала, что ты получила по заслугам за свою глупость. Я воображала, что умней тебя, поскольку не совершила подобной глупости.
Так вот, я была полностью не права. Я просто не знала, как это может быть между мужчиной и женщиной.
Если Роберт подарил тебе то же, что Тай нынче ночью подарил мне, то понятно, почему ты рисковала всем ради того, чтобы быть с ним. Я жалею, что судила так поспешно. Я не знала».
Дженни поглядела на кровать, потом снова повернулась к окну.
«Маргарита! Я надеюсь, что Роберт целовал тебя всю. Это дьявольски хорошая штука! Обидно было бы думать, что ты стала ангелом, не испытав этого. Вероятно, говорить о таких вещах не очень-то прилично, но мне думается, тебе это нравилось».
Дженни зевнула и потянулась.
«Спокойной ночи, друг мой. Завтра вечером я поговорю с тобой из Эль-Пасо. Оттуда мы начнем последнюю часть нашего пути».
Забравшись в постель, Дженни подумала, что последние слова не стоило бы произносить. Свернувшись возле Грасиелы, как бы защищая маленькое тельце ребенка, она вздохнула чистый запах детских волос и улыбнулась звукам негромкого баритонального храпа, доносящегося с соседней кровати.
Ей хотелось, чтобы так было всегда. Они втроем вместе. Внезапно сердце у нее сжалось, горло перехватило, и Дженни почувствовала, что слезы печали почти готовы пролиться.
Глава 16
Даже если поезд опаздывал, что было вполне вероятно, они прибывали на вокзал в Эль-Пасо-дель-Норте [13] еще до ужина.
— Мы пересечем Рио-Гранде и найдем гостиницу в Эль-Пасо на американской стороне, — объяснил Грасиеле Тай. — Завтра утром сядем на поезд Южной Тихоокеанской до Сан-Франциско. Примерно через неделю будем дома.
Отвечая на дальнейшие несколько сотен вопросов своей племянницы, он смотрел на Дженни, сидящую напротив них с Грасиелой. Прислонившись головой к окну, Дженни дремала, несмотря на духоту и шум в вагоне. Гордость и удовольствие светились в его взгляде, когда он смотрел на ее помятый дорожный жакет. Ему нравилось видеть доказательства того, что он сильно утомил Дженни прошедшей ночью. Впрочем, и она его уходила как надо. Он не откажется вздремнуть часок-другой, когда настанет его черед.
Господь всемогущий, она просто великолепная женщина. Ему доставляло радость глядеть на нее спящую. Прошедшей ночью он получил все, на что надеялся, и даже больше. Страстная, восторженная, раскованная и готовая отдать все, чему научилась. У него никогда еще не было женщины с таким совершенным телом — цветущим, упругим, мускулистым и выносливым. И охотно отдающимся страсти. При воспоминании об этом у Тая заныло в паху. Как бы устроить так, чтобы они провели вместе и эту ночь…
— Дядя Тай! — Грасиела, нахмурив брови, тянула его за карман жилета. — Ты меня не слушаешь.
— Ты рассказываешь мне о твоей подруге Корделии.
— Консуэло!
Он не мог нанять кого попало побыть с Грасиелой, пока сам уединится с Дженни. Суть в том, чтобы найти человека на короткое время, но вполне надежного. Тай думал о решении задачи с раздражением и даже со злостью, одновременно обуреваемый еще одним чувством, которое не смог бы точно определить. Нечто теплое и покровительственное, возникавшее каждый раз, когда он встречал доверчивый взгляд Грасиелы.
Как ни странно, он вдруг вспомнил слова матери:
«Мальчик становится мужчиной, когда держит на руках своего первого ребенка». «Нужен ребенок, чтобы стать мужчиной, — подумал он, глядя на Грасиелу. — И женщина, совсем особая, единственная женщина».
Странные новые мысли все еще возбуждали его эмоции двумя часами позже, когда разбушевался истинный ад.
Тай ощутил предвестие взрыва у себя под ногами за секунду до того, как услышал чудовищный грохот. Колеса поезда остановились, вагоны столкнулись один с другим, Дженни швырнуло на Тая. В вагоне поднялся всеобщий крик. Люди, животные, ящики, корзины в беспорядке шарахались по проходу.
Стараясь удержать Дженни и Грасиелу, пока вагон трясло и подбрасывало в наклонном состоянии, Тай скрипел зубами и бешено ругался.