Тот, что стоял слева, как бы предупреждая, на несколько дюймов обнажил клинок.
– Эй! – закричал хозяин. – Только не в моем заведении! Выведите его вначале!
В глубине души Стеррен надеялся, что хозяин кликнет городскую стражу.
Уповать на появление стражников! Для него это что‑то новенькое!
Но стражники вряд ли успеют явиться вовремя. Выхода не было. Выдавив из себя кривую ухмылку, Стеррен произнес:
– Что же. В таком случае я, видимо, отправлюсь в Семму.
Леди Калира самодовольно улыбнулась.
Глава 2
Стеррен уныло взирал на испепеленный солнцем крохотный городишко. Акалла Алмазный. Малые Королевства полностью соответствовали его самым мрачным представлениям.
Юноша ничего не знал о том, что ждет его впереди. Варвары вытащили своего пленника из таверны, собрали его немногочисленные пожитки в комнате на улице Баргин и, невзирая на отчаянные протесты, препроводили на арендованный корабль.
Сбежать так и не удалось. В последнюю секунду он от отчаяния прыгнул с пирса. Но его тут же выудили из грязной воды и постыдно втащили на борт судна.
После этого несчастный оставил мысли о бегстве, тем более что пловец он был никудышный.
На корабле варвары изолировали его от переводчика и дали понять, что ждут от него успехов в изучении их варварского языка, именуемого семматом. Стеррен повиновался, понимая, что иначе он лишает себя возможности получать полезные сведения.
Тем не менее, когда через десять дней судно вошло в порт Акалла Алмазного, молодой человек не сильно преуспел в своих занятиях. С тех пор как они покинули Этшар Пряностей, стояла жаркая безветренная погода. Все эти десять дней ушли на то, чтобы пересечь Восточный залив и добраться до Южного побережья. Один из гигантов – солдат Алдер д'Иун на языке знаков с привлечением примитивного семмата объяснил Стеррену, что путешествие в Этшар заняло у них всего четыре дня, потому что судно постоянно бежало впереди шторма – очень дорогого шторма, специально заказанного для этой цели.
По мнению Алдера, расстояние между Этшаром и Акаллой не превышало ста лиг. Эта цифра привела Стеррена в недоумение: он считал, что Малые Королевства лежат на противоположном побережье океана, а сто лиг – это сравнительно неширокий заливчик.
Правда, юноша не был уверен, что правильно понял Алдера. Он уже сносно считал на семмате, однако слова «день» и «лига» вполне мог перепутать. Проверить услышанное у переводчика не удалось, леди Калира (на семмате «Айа Калира») прямо и четко запретила моряку говорить со Стерреном на этшарском. Сумма, которую она пообещала заплатить за эту услугу, была достаточно высокой и тот вовсе не хотел ее потерять.
Более того, предусмотрительная леди заплатила всем членам команды, говорящим по‑этшарски, чтобы они не разговаривали со Стерреном и обращались к нему только в случае крайней необходимости. Таким образом, юноше оставалось либо учить семмат, либо вообще молчать.
Однако, каким бы ни было истинное расстояние, на десятый день после полудня судно вошло в гавань и вступило, в тень унылого, каменного сооружения, именуемого на семмате «Карнаи Акалла». Стеррен решил, что «карнаи» означает замок, но и в этом случае не был уверен в правильности своей догадки. Замков он никогда не видел, а невзрачный вид припортового укрепления не вызывал желания внимательно изучать побережье.
Он сообразил, что Семма лежит где‑то в глубине континента, и Акалла Алмазный – ближайший от нее морской порт. Является ли Акалла независимой державой или завоеванной провинцией, Стеррен не знал. По совести говоря, ему было совершенно наплевать, поскольку это не имело никакого отношения к его планам бегства в Этшар.
Похоже, что на Акаллу Алмазный плевать хотело большинство человечества. Городишко состоял из трех‑четырех улиц, вытянувшихся у самой воды и с обеих сторон замыкающихся зазубренными утесами.
Городишко состоял из трех‑четырех улиц, вытянувшихся у самой воды и с обеих сторон замыкающихся зазубренными утесами.
Дома в городе были сооружены из крупных желтоватых блоков. Все швы кладки проросли блеклым зеленым мхом или серым лишайником. Едва живой плющ карабкался на стены. Тучи мух с жужжанием клубились в пыли, а немногочисленные городские обитатели, сидевшие на порогах лавок, казалось, спали, свернувшись клубочком под грязными белыми накидками. В воздухе витал запах сухого тлена.
Более сильное впечатление производил замок, но и он, покрытый умирающей растительностью, казался совсем безжизненным.
Наблюдая, как матросы швартуют корабль, Стеррен поинтересовался у стоящего рядом солдата – товарища Алдера по имени Догал д’Тра – далеко ли от Акаллы до Семмы.
Вернее, он попытался спросить об этом, исходя из своего скудного словарного запаса:
– Сколько лиг есть Семма?
Наверное, он так и сказал, если предположить, что слово «лига» было произнесено правильно, а грамматика изувечена не до конца.
Этот, казалось бы, простой вопрос заставил стражника глубоко задуматься. Он долго что‑то бормотал себе под нос на семмате:
– ...Акалла... может быть, один; ...Скайя... четыре или пять; ...Офкар... хм‑м‑м...
Наконец после сложных подсчетов он произнес:
– Двенадцать, тринадцать, а может быть, и четырнадцать лиг.
Стеррен хорошо усвоил числительные до двадцати, однако на всякий случай продемонстрировал десять пальцев и произнес:
– Два, три, больше?
– Да.
Потрясенный Стеррен уставился вдаль. Тринадцать лиг? Этшар Пряностей из конца в конец простирался не более чем на лигу. Чтобы пройти от Западных ворот до Арены, требовался целый час. Значит, чтобы добраться до Семмы, придется прошагать целую ночь!
Однако, к радости Стеррена, идти до Семмы пешком никто не собирался. Когда на берег был спущен трап, компания направилась в гостиницу рядом с портом.
Переводчик остался на судне, он выполнил свою работу и сопровождать их далее не собирался.
Узнав об этом, юноша пожалел, что недостаточно прилежно занимался проклятым варварским языком. Теперь, даже в чрезвычайных обстоятельствах, ему придется обходиться своими ограниченными познаниями семмата.
Войдя в гостиницу, Стеррен огляделся, и его мнение об Акалле чуть‑чуть повысилось. Помещение было удобно спланировано: в нескольких нишах уютно расположились столы, напротив входа вдоль стены выстроились бочонки, а лестница в дальнем углу зала вела на галерею, в которую выходили двери спальных комнат.
В зале довольно много народа. Под потолком плавал табачный дым, звякали кружки, журчали дружелюбные голоса. Туда и сюда с деловым видом сновали улыбающиеся официантки.
Леди Калира, не обращая внимания на суету, безошибочно вычислила хозяина заведения и потребовала у него две комнаты – одну для себя и вторую для Стеррена, Алдера и Догала.
Перспектива находиться под постоянным надзором и полное отсутствие людей, изъясняющихся по‑этшарски, повергли молодого человека в уныние.
Однако выбора не было, и он собрался извлечь максимальное удовольствие из создавшегося положения. Пока Догал относил наверх багаж, а леди Калира торговалась с хозяином, Стеррен решил поупражняться в семмате, завязав беседу с самой хорошенькой официанткой.
Девица внимательно выслушала его, улыбнулась и, прощебетав что‑то непонятное, засеменила прочь.
Юноша в изумлении смотрел ей вслед.
– Что это... – начал он по‑этшарски, но, спохватившись, тут же перешел на семмат.
– Что это есть? – спросил он Алдера.
– Что есть что?
– Что она... сказать?
– Не знаю, – ответил Алдер, пожимая плечами. – Она говорит на акаллане.
– Акаллан? Еще.