Именно так говорил офицер-вербовщик, приехав в деревню, где жил четырнадцатилетний Веллиан. Нет чести выше, чем послужить императору в столь правом деле, говорил он, и обещал богатство и славу. Богатство Веллиана не интересовало, но мысли о славе дурманили голову. Он записался в тот же день, не спросившись родителей, и уехал, чтобы сразиться с дикарями и покрыть себя славой.
Теперь, когда он ехал на усталом коне по Старой Лемской дороге, все его мечты обратились в прах.
Он видел, как дренайские войска вели безнадежную битву с кадийцами, и его жег стыд. Никто из младших офицеров не знал о плане Маликады, все они с мечами наголо ждали сигнала к атаке. Дренаи уже вогнали свой клин в ряды кадийцев, и битва была бы выиграна, если бы вентрийская кавалерия вступила в нее по сигналу. Этот сигнал видели все, и некоторые уже двинулись вперед, но Маликада крикнул: «Стоять!»
Веллиан сначала решил, что это часть какого-то тонкого стратегического замысла, разработанного Скандой и Маликадой. Но когда дренаи начали гибнуть тысячами, правда раскрылась сама собой. Маликада, которому Веллиан служил добрую половину жизни, предал короля.
Однако худшее было еще впереди. Сканду взяли живым и отнесли в горную пещеру, к чародею Калижкану, а колдун умертвил его, совершив какой-то гнусный обряд.
Впервые в жизни Веллиан подумал о дезертирстве. Его учили, что идеалы, которым должны следовать все просвещенные народы, – это честь, верность и правда. Без них человечество будет повержено в хаос и скатится во тьму.
Но в измене не может быть чести.
Затем Антикас Кариос приказал Веллиану ехать с ним и с двадцатью своими людьми в Юсу, чтобы охранять королеву. В этом по крайней мере ничего бесчестного не было.
В городе бушевали пожары, на улицах валялись трупы, и дворец был покинут. Никто не знал, куда скрылась королева. Антикас Кариос допросил горожан на Королевском проезде, и они сказали, что из дворца выехала повозка, которой правил рыжий парень, а сопровождал ее конный солдат. В повозке сидели женщины, и она направлялась к западным воротам.
Антикас разбил отряд на четыре пятерки и отправил Веллиана на юг.
– Я могу и не вернуться, – предупредил тот. – Я хочу оставить службу.
Антикас отъехал с ним в сторону и спросил:
– В чем дело?
– Я бы сказал – во всем, – уныло ответил Веллиан.
– Ты имеешь в виду сражение?
– Вернее сказать, резню. И еще измену. – Он ожидал, что Антикас сейчас выхватит саблю и зарубит его, и удивился, когда тот опустил руку ему на плечо.
– Ты лучший из всех, Веллиан. Ты храбр, честен, и я ценю тебя больше других офицеров. Ты никого не предавал – ты просто выполнял приказ своего генерала. Вся ответственность лежит на нем, и только на нем. Поэтому отправляйся на юг. Если найдешь королеву, привези ее обратно в Юсу, если не найдешь – ступай куда пожелаешь вместе с моим благословением. Ты согласен это сделать? Для меня?
– Сделаю. Могу я задать вам вопрос?
– Разумеется.
– Вы знали об этом плане?
– Знал, к несмываемому моему стыду. Теперь поезжай и исполни этот последний долг.
После часа быстрой скачки Веллиан увидел повозку. Ею, как и было сказано, правил рыжий юнец. С ним на козлах сидела маленькая девочка, в фургоне – три женщины.
Одна из них была королева.
Сопровождавший их всадник обнажил саблю.
Веллиан съехал по склону и остановился перед верховым. Солдаты последовали его примеру.
– Доброе утро. Мое имя Веллиан. Генерал Антикас Кариос отдал мне приказ вернуть королеву во дворец. В городе теперь спокойно, и войска, которые придут туда еще до завтрашнего дня, восстановят порядок окончательно.
– Армия предателей, – холодно молвил Дагориан, и Веллиан покраснел.
– Да, – признал он. – Прошу вас, спрячьте вашу саблю и поедем обратно.
– Я другого мнения. Королева в опасности, и со мной ей будет лучше.
– В чем заключается эта опасность? – неуверенно спросил Веллиан.
– В чародее Калижкане.
– Его можете больше не опасаться: он погиб в горах под обвалом.
– Я вам не верю.
– Меня никто еще не называл лжецом, сударь.
– Меня тоже, Веллиан. Я поклялся защищать королеву, не щадя жизни, и намерен сдержать свою клятву. Вы просите передать ее вам – но разве вы не клялись отдать свою жизнь за короля, ее супруга? – Веллиан молчал. – Сами видите: вы нарушили данное вами слово, и я не вижу причины доверять вам теперь.
– Не будьте глупцом. Возможно, вы владеете саблей не хуже самого Антикаса, но с пятерыми вам все равно не справиться. Какой смысл умирать, если ваше дело заведомо проиграно?
– А какой смысл жить, если вам не за что умирать?
– Будь по-вашему, – с грустью проронил Веллиан. – Взять его!
Четверо солдат обнажили клинки, а Дагориан с криком хлопнул коня по крупу плоской стороной своего. Скакун ринулся вперед, прямо на кавалеристов. Одна лошадь упала, две другие взвились на дыбы. Дагориан, взмахнув саблей, глубоко рассек плечо ближайшему всаднику. Веллиан нанес колющий удар, но Дагориан отразил его выпад, и ответный взмах разодрал камзол Веллиана и оцарапал грудь.
Один солдат подскакал к Дагориану сзади с поднятым клинком – но в висок ему вонзилась стрела, и он свалился с коня.
Появился скачущий галопом Ногуста. Нож сверкнул в его руке, пролетел по воздуху и вошел по рукоять в горло второму солдату. Веллиан снова атаковал Дагориана, и они обменялись ударами – но вентриец, отклонившись назад, потерял равновесие, и конь сбросил его. Оглушенный падением, он привстал на колени, подобрал свою саблю и огляделся. Все четверо его солдат лежали мертвые.
Дагориан спешился и подошел к нему. Из леса выехали еще двое – лысый гигант с седыми усами и лучник, в котором Веллиан узнал Кебру, бывшего первого стрелка.
– Похоже, мы с вами поменялись ролями, – проговорил Веллиан.
– Я не хочу убивать вас, – ответил Дагориан. – Вы можете поехать с нами в качестве пленника. Мы отпустим вас, когда доберемся до моря.
– Не думаю, что это возможно. Как я могу не подражать вам в вашей отваге?
Сказав это, Веллиан бросился в атаку. Их клинки скрестились, и в какое-то мгновение Веллиану показалось, что победа будет за ним, но убийственный рипост Дагориана ожег ему грудь, и он опустился наземь.
Лежа на траве и глядя в голубое небо, он услышал собственный голос:
– Я тоже защищал бы королеву, не щадя жизни.
– Я знаю, – ответил Дагориан.
Остаток дня прошел для Аксианы, как сон, смешанный с явью. Она покачивалась в повозке, едущей по узкой лесной дороге, и вдыхала живительный запах влажной земли, но лица спутников вызывали в ней странное чувство отчужденности. Все они держались настороженно и испуганно – все, кроме маленькой Суфии и черного воина. В его голубых глазах страха не было.
Дагориан, ехавший рядом, то и дело оглядывался, хотя мало что мог разглядеть позади – они теперь углубились в лес, и дорога петляла между деревьями. Три других всадника молчали, как и он. Черный человек на огромном вороном коне дважды возвращался назад и снова догонял их, еще двое следовали по бокам повозки.
Лучника Кебру Аксиана помнила: это он так разъярил Сканду, проиграв турнир. Другого, здоровенного как бык, Кебра называл Зубром.
Королева никогда еще не бывала в лесу, но отец ее часто охотился здесь на медведей, лосей и оленей. Она смотрела из окна, как он возвращался с трофеями, и вид убитых зверей наводил на нее грусть.
Ни волков, ни медведей она не боялась. Страх совершенно покинул ее. Она плыла, наслаждаясь гармонией каждого мгновения.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила Ульменета, положив руку ей на плечо. Монахиня вела себя слишком вольно, прикасаясь к ней, но Аксиана не рассердилась.
– Хорошо. – Солнце, прорвавшись сквозь облака, бросало косые золотые снопы на дорогу. – Как красиво, – сонно произнесла Аксиана. Она видела беспокойство в глазах Ульменеты, но не понимала его причины. – Надо бы нам вернуться в город – скоро стемнеет.
Ульменета, не отвечая, прижала ее к себе.
– Как я устала, – пожаловалась Аксиана, прислонившись к ее плечу.
– Скоро отдохнешь, голубка. Ульменета позаботится о тебе.
Аксиана увидела пять лошадей, привязанных к задку повозки, и напряглась.
– Что с тобой? – спросила монахиня.
– Эти лошади... откуда они взялись?
– На них ехали солдаты, которые напали на нас.
– Но ведь это был только сон. Никто не смеет нападать на меня или запирать меня на замок. И оживших мертвецов тоже не бывает. Это сон. – Аксиана задрожала, но Ульменета погладила ее по щеке, и она погрузилась в отрадную, уютную темноту.
Открыв глаза, она увидела на небе звезды и зевнула.
– Мне снилось, что я в Моресе, – садясь, сказала она. – Я выросла там, во дворце, у самого моря. Мне нравилось смотреть на дельфинов.
– Значит, сон был хороший?
– Да. – Аксиана огляделась по сторонам. Деревья окутывал мрак, и воздух стал холоднее, чем днем. Кое-где во впадинах еще лежал снег. – Где это мы?
– Не знаю точно. Сейчас мы разобьем лагерь.
– Лагерь? Разве поблизости нет домов?
– Домов нет, но и бояться нам нечего.
– Конечно, ведь волки и медведи не тронут нас.
– Нет, милая, не тронут.
– Возьми вправо. – Дагориан, подъехав, взял у Коналина вожжи и перебрался на козлы. – Съезжаем с дороги.
Повозка закачалась на спуске, но Ульменета держала Аксиану крепко. Дагориан направил упряжку к мелкому ручью. Кебра и Зубр переехали на ту сторону, где уже ждал чернокожий. У скалы горел костер. Усталые лошади, подбадриваемые щелканьем кнута, перетащили повозку через ручей.
Ульменета помогла королеве сойти и подвела ее к костру. Аксиана села на плоский камень у огня. Кебра разжег другой костер и стал готовить ужин, дети собирали хворост – все были чем-то заняты. Аксиана смотрела на скалу. Такие же утесы были в Моресе. Она как-то взобралась наверх, но мать выбранила ее за это. Ей вдруг вспомнились кавалеристы, догнавшие их повозку. Куда же они девались? Почему уехали? Она хотела спросить Ульменету, но тут из котла на огне очень вкусно запахло мясом.
Она подошла туда, и лучник, помешивая в котле, взглянул на нее.
– Скоро будет готово, ваше величество.
– Как хорошо пахнет. – Аксиана прошлась по берегу освещенного луной ручья. Камни под водой завораживали ее – они блестели, как бриллианты. Она села и вспомнила, как сидела на берегу в Моресе, опустив ноги в воду. Няня пела ей песенку про дельфинов. Как это там говорилось? Аксиана засмеялась, припомнив слова, и запела:
Хочу быть царицей морской
И плавать, играя с волной, -
Под солнцем, под ясной луной.
В кустах зашуршало, и оттуда появилось что-то огромное. Аксиана, весело смеясь, захлопала в ладоши. Какой он большой, медведь, и как полон жизни – не то что те бедные звери, которых привозил с охоты отец. Медведь густо, рокочуще зарычал.
– Что, бурый, нравится тебе моя песенка? – спросила она.
Чья-то сильная рука легла ей на плечо, и Аксиана, оглянувшись, увидела черного воина с горящим факелом в другой руке. Он осторожно поставил ее на ноги.
– Зверь голоден, ваше величество, и ему не до песен.
Воин стал медленно пятиться, увлекая за собой королеву. Медведь двинулся за ними.
– Он с нами идет, – весело заметила Аксиана. Черный выставил вперед свой факел. Слева возник Кебра с наставленным луком, но черный сказал ему:
– Не стреляй.
Справа подошли Зубр и Дагориан. Медведь замотал головой, а Зубр, выйдя ему навстречу с факелом, крикнул:
– А ну пошел!
Удивленный медведь повернулся и ушел обратно в кусты.
– Большой какой, – сказала Аксиана.
– Да, ваше величество, очень большой, – согласился Ногуста. – Давайте-ка вернемся к огню.
Жаркое подали в оловянных мисках, и Аксиана с наслаждением поела. Она спросила вина, но Ульменета, извинившись, сказала, что забыла его взять. Вместо вина Аксиане дали воды из ручья, холодной и вкусной. Ульменета приготовила ей постель у огня, а Дагориан сделал под ней ямку, чтобы живот не мешал. Положив голову на свернутое одеяло, она слушала разговоры у костра. Маленькая Суфия спала рядом с ней, Коналин сторожил девочку, сидя возле.
– Я медведя видела, – сонно сказала ему Аксиана.
– Спи давай, – ответил мальчик.
Зубр подбросил дрова в огонь, Кебра ушел к ручью мыть посуду. Зубр украдкой поглядел на Ногусту – тот сидел тихо, прислонясь к скале. Дагориан с Ульменетой шептались – Зубр не слышал о чем. События этого дня привели его в полную растерянность. Ногуста разбудил их рано, и они поехали обратно в сторону города. «Королева в опасности», – только и сказал черный, а во время скачки разговаривать было недосуг. Зубр был наездник посредственный и лошадей терпеть не мог. Почти так же, как не любил спать зимой на голой земле. От езды у него разболелось плечо, а поясницу так и ломило.
Зубр смотрел на спящую королеву и на детей, которые улеглись рядом с ней. Все это не имело для него никакого смысла. Сканда убит – вот и поделом ему за то, что связался с вентрийцами, а лучших своих солдат отправил домой. Что до разговоров о колдунах, демонах и жертвоприношениях, от них Зубру делалось сильно не по себе. Известно ведь, что с демонами человек бороться не может.
– А дальше что будет? – спросил он Ногусту.
– Ты о чем?
– Об этом вот! – Зубр показал на спящих.
– Доедем с ними до моря и сядем на корабль, идущий в Дренан.
– Вот, значит, как? – рассердился Зубр. – Это когда за нами по пятам идет все вентрийское войско, да еще и демоны в придачу? Самое время навязать себе на шею брюхатую бабу, помешанную к тому же. Да! Забыл упомянуть колымагу, которая ползет, как черепаха!
– Никакая она не помешанная, дубина, – ледяным тоном отрезала Ульменета. – Она пережила сильное потрясение, вот и все. Это пройдет.
– Потрясение, говоришь? А я как же? Меня из армии вышибли – это, по-твоему, не потрясение? Однако песен медведям я пока не пою!
– Ты, насколько я вижу, не беременная женщина семнадцати лет, которую к тому же насильно увезли из дома.
– Я ее из дома не увозил. По мне, пусть возвращается туда хоть сейчас – с тобой вместе, корова.
– Ну а ты что предпринял бы дальше, дружище? – мягко спросил Ногуста.
Зубр опешил. Он не привык, чтобы кто-то спрашивал его мнение, да, собственно, и не имел такового. Он просто обозлился, когда толстуха обозвала его дубиной.
– Поедем дальше без них, и все тут. Она ведь не дренайка, правильно? Они все не дренаи.
– Я дренайка, – презрительно бросила Ульменета. – Но дело не в этом, верно?
– Не в этом? О чем она толкует?
– Дело не в том, кто к какому народу принадлежит, – пояснил Дагориан. – Демоны хотят принести в жертву дитя королевы, понимаешь? И если они добьются успеха, в мире воцарится ужас. Вся нечисть, известная нам из сказок – бесы, оборотни и вурдалаки, – вернется назад. Мы должны спасти королеву.
– Спасти? Да ведь нас всего четверо, как же мы ее спасем?
– Сделаем все, что можем, – сказал Ногуста. – Но ты не обязан оставаться с нами, дружище. Ты волен распоряжаться своей жизнью и можешь уехать – цепями тебя никто не приковывал.
Такой оборот разговора Зубру не понравился. Он не хотел бросать своих друзей, и его удивляло, как мог Ногуста предложить ему такое.
– Я не умею карту читать, – пробурчал он, – и не знаю даже, где мы находимся. Я просто хочу знать, с какой стати мы должны возиться с этой девчонкой, больше ничего.
Кебра, вернувшийся с вымытой посудой, не говорил ни слова, но от души забавлялся.
– С какой стати? – вспылил Дагориан. – Как может дренайский воин задавать подобный вопрос? Речь идет о зле, грозящем невинному младенцу! Дело даже не в том, что младенец этот наследник престола и что его мать королева. Долг всех хороших людей – бороться с силами зла.
Зубр смачно плюнул в огонь.