– Только Зубру этого не говорите. Он клянется, что ведет свой род от Друсса.
– Чуть ли не каждый известный мне солдат уверяет, что Друсс – его предок, – хмыкнул Дагориан. – В том числе и сам король. Между тем у Друсса, согласно преданиям, детей не было.
В этот миг зазвучали трубы – король со своей свитой возвращался в павильон. Ногуста разбудил Зубра:
– Тебе пора, дружище.
– Выспался на славу, – зевнув, объявил Зубр. – Теперь я в полной готовности. Как там дела у Кебры?
– В предварительных состязаниях он не участвовал. Как первый стрелок он выступит только в трех последних стадиях: Конник, Висельник и Даль.
– Он победит. Он лучше их всех.
– Только не надо на него ставить, дружище, – посоветовал Ногуста, прикоснувшись ко лбу.
– Поздно. Уже поставил.
Дагориан купил в палатке со снедью мясной пирог, съел его и вернулся на луг. Зубр вступил в бой с борцом мощного сложения и уже заработал себе кровоточащие ссадины на лбу. Противник ухватил его за ногу и перевернул, но Зубр выскользнул и насел на него со спины. Оба упали, но Зубр при этом успел сделать шейный захват. Кочевник, лишенный воздуха, был вынужден сдаться. Зубр встал, пошатываясь, и сел наземь. Ногуста, подбежав к нему, вывел его из круга. Зрители приветствовали Зубра и хлопали его по спине.
Дагориан тоже хотел поздравить победителя, но его опередил какой-то громадный детина:
– С тобой и связываться нечего, старикан. Ты совсем из сил выбился.
Зубр разозлился, но Ногуста оттащил его прочь.
– Кто это? – спросил последовавший за ними Дагориан.
– Первый борец, вентриец Киапс.
– Я... и его... взгрею, – пробормотал Зубр.
Дагориан подхватил его слева, и вместе с Ногустой они подтащили Зубра к скамье. Гигант тяжело плюхнулся на сиденье.
– Это уже полуфинал, верно? – сказал он, сплевывая кровь на траву. – Ещe две схватки – и победа за мной.
– Когда следующий бой? – спросил Дагориан.
– К нему уже готовятся, – ответил Ногуста, массируя Зубру плечи.
– Мне кажется, ему следует выйти из соревнования, – сказал офицер.
– Обо мне не беспокойтесь, – через силу улыбнулся Зубр. – Я просто прикидываюсь, чтобы их всех одурачить.
– Меня ты точно провел, – сухо заметил Ногуста.
– Не робей, черномазый, – пробурчал Зубр и встал.
Вентрийский борец уже связал волосы на затылке и с широкой усмешкой ждал соперника на кругу. Забил барабан, и Зубр ринулся вперед, но пинок в грудь пресек его атаку. Киапс двинул его локтем по скуле, содрав кожу, а затем подхватил между ног, поднял в воздух и выбросил из круга. Зубр грохнулся оземь и больше не шевелился. Ногуста пощупал ему пульс.
– Жив он? – спросил Дагориан.
– Жив.
Через пару минут Зубр шелохнулся и попытался открыть глаза, один из которых совсем заплыл.
– Похоже, победил не я, – вымолвил он.
– Похоже на то, – согласился Ногуста, и Зубр улыбнулся.
– А денежки я все-таки заработал. Я ставил только на то, что дойду до полуфинала – десять против одного.
– Все эти деньги уйдут на починку твоей рожи.
– Вот еще! Ты сам ее зашьешь – на мне все быстро заживает. – Зубр сел. – Зря я не пошел биться на кулаках – там бы я точно выиграл.
Дагориан с Ногустой помогли ему подняться на ноги, и он предложил:
– Пошли поглядим на Кебру.
– Ты бы лучше лег и поспал еще немного.
– Чего там! Я здоров как бык.
К ним подошел Киапс, на целую голову выше Зубра.
– В следующий раз сапоги мне будешь лизать, старикан, – понял?
– У тебя губа не дура, парень, – беззлобно ухмыльнулся Зубр.
– В аккурат, чтоб тебя сожрать.
– Скушай-ка лучше вот это! – Зубр кулаком двинул вентрийца в челюсть, и Дагориан поморщился, услышав, как хрустнула кость. Киапс рухнул и остался лежать неподвижно. – Вот видите, – сказал Зубр, – надо было мне на кулачках драться – там бы я победил.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
К ебра был спокоен и в то же время сосредоточен. Все
лишнее, в том числе и злость на Зубра, он от себя отогнал. Гнев ему сейчас не союзник. Стрельба из лука требует спокойствия, сосредоточенности и точного расчета.
В турнир он вступил на пятой стадии, когда осталось всего двадцать лучников. Мишенью служило соломенное чучело в тридцати шагах от него, с пришпиленным к груди круглым красным сердцем. Кебра попал в это сердце десять раз на десять стрел, заработав сто очков. Вентрийский лучник справа от него заслужил девяносто, еще двое – по семьдесят.
Вчетвером они перешли в шестую стадию.
Толпа вокруг стрельбища выросла, и Кебра начал ощущать привычное возбуждение. Из трех его соперников только коренастый вентриец представлял какую-то опасность. Но ему мешали зрители, в большинстве своем дренаи, которые свистели и улюлюкали, когда он целился.
Следующий вид состязаний, Конник, Кебра всегда любил, поскольку это больше всего напоминало стрельбу в боевых условиях. Бегущие солдаты проведут перед стрелками четырех пони с привязанными к ним соломенными всадниками. Каждому лучнику разрешается сделать три выстрела. Здесь многое зависит от удачи – ведь лошадь может вильнуть в сторону, качнув чучело, но зрителям это нравится, и ему, первому стрелку, тоже.
Кебра ждал – одна стрела на тетиве, две другие воткнуты в землю перед ним. Четверо вожатых убрали заградительные веревки, пропела труба, и они побежали через поле, увлекая за собой лошадей. Трое пони послушно трусили следом, четвертый заартачился. Кебра натянул тетиву и вскинул лук, выцеливая переднюю лошадь. Потом пустил стрелу и тут же вторую, не проверяя, попал или нет. Плавно распрямившись, он выстрелил по второй мишени. Толпа сердито зашумела, и он, подавив желание посмотреть, чем это вызвано, взял третью стрелу. Отставший пони с торчащей из бока стрелой взвился на дыбы, вырвал повод и поскакал к королевскому павильону. Кебра пустил последнюю стрелу, и она, догнав охваченную паникой лошадь, вонзилась в спину сидящего на ней чучела.
Сердитые крики при этом выстреле перешли в ликующие. Несколько человек, выбежав на поле, увели раненого пони, а попавшего в лошадь стрелка лишили права продолжать состязания.
Только теперь Кебра получил возможность подвести итоги. Все три его стрелы попали в цель – стало быть, еще тридцать очков.
– Для меня честь смотреть, как ты стреляешь, – сказал низенький вентриец и подал ему руку. – Дирайс меня зовут. – Кебра пожал ему руку и взглянул на доску, которую держал на поднятых руках кадет. Дирайс отставал от него на десять очков, третий, молодой дренай – еще на двадцать.
Солдаты вывезли на поле треугольное сооружение двадцатифутовой вышины, и Кебра увидел, что от павильона к ним идут король с Маликадой.
Сканда с широкой улыбкой похлопал Кебру по плечу:
– Рад тебя видеть, старина. Эта последняя стрела напомнила мне тот день, когда ты спас мне жизнь. Отличный выстрел.
– Благодарствую, ваше величество, – с поклоном ответил Кебра.
– О тебе не зря рассказывают легенды, – сказал Маликада. – Мне редко доводилось встречать подобное мастерство. – Кебра снова поклонился, а Сканда тем временем пожимал руку вентрийцу.
– Ты хорошо проявил себя в состязании с лучшим из лучших. Желаю удачи.
Дирайс тоже согнулся в низком поклоне.
– Стань победителем, – наказал ему Маликада. – Сделай так, чтобы я мог гордиться.
Затем король и генерал отошли, и трое лучников оказались перед Висельником.
Солдат раскачал чучело, висящее на перекладине между двух столбов, и первым вышел стрелять молодой дренай. Его первая стрела попала прямо в середину чучела, вторая отскочила от столба, третья пролетела от Висельника на волосок.
Вторым стрелял Дирайс. Чучело снова раскачали – чуть сильнее, чем в прошлый раз, как показалось Кебре. Дренайские солдаты в толпе снова засвистели и подняли крик, чтобы сбить вентрийца, но Дирайс все-таки попал в чучело дважды, и только третья стрела угодила в столб.
Для Кебры, вышедшего на позицию, мишень раскачали умеренно. Он впервые за все время рассердился, поскольку не нуждался в ссоре, но не стал возражать, заставил себя успокоиться и послал все три стрелы в цель. Под бурные рукоплескания он взглянул на Дирайса и прочел ярость в его темных глазах. Ему и без того трудно состязаться с прославленным дренаем, а тут еще этому дренаю оказывают всяческую поддержку.
Молодой лучник выбыл, и осталась одна, последняя стадия. В тридцати шагах поставили традиционные круглые мишени с концентрическими кругами разного цвета и золотым кружком в середине. За внешний белый обод полагалось два очка, за следующий, синий, – пять, за серебряный – семь, за золотой – десять.
Кебра, стрелявший первым, попал в золото, Дирайс тоже, и мишени отодвинули на десять шагов назад. На этот раз Кебра смог попасть только в синее, Дирайс же, несмотря на улюлюканье зрителей, снова послал стрелу прямо в яблочко.
Им осталось по два выстрела. У Кебры было 175 очков, у Дирайса 160. Спокойно, внушал себе Кебра. Мишени отодвинули еще на десять шагов, и цвета слились для него в сплошное расплывчатое пятно. Прищурившись, он натянул тетиву. Толпа примолкла. Стрела проплыла по воздуху и вонзилась в белое. Зрители молчали по-прежнему – кричать «ура» не было повода. Дирайс прицелился и снова попал в золото. Счет стал 177 против 170, и у лучников осталось только по одному выстрелу.
Мишени снова отнесли назад. Теперь Кебра едва различал свою. Он протер глаза, набрал побольше воздуха, прицелился наугад и выстрелил. Он не видел, куда попала стрела, но один из судей крикнул: «Белое!» Кебра испытал облегчение от того, что хоть куда-то попал – 179 против 170.
Дирайсу, чтобы победить, понадобится золото. Кебра отошел назад. Зрители теперь вопили что есть мочи.
Ну, пожалуйста, промахнись, думал Кебра, желавший сохранить свое первенство больше всего на свете. Грудь ему стеснило, дыхание сделалось учащенным. Увидев в толпе Ногусту, он попытался улыбнуться, но улыбка вышла похожей на оскал черепа.
Дирайс вышел к черте и натянул тетиву. Он стоял прочно, как скала. Сердце Кебры гулко колотилось. Может ли быть так, чтобы человек попал в золото три раза кряду? Тут важно все – малейшее дуновение ветра, малейший изъян самой стрелы или ее оперения. Золотой кружок отсюда кажется не больше кулака, и расстояние велико – шестьдесят шагов. Кебра и в лучшие свои годы на таком расстоянии попадал в цель лишь четыре раза из пяти – а этот вентриец не столь искусен, как был он в молодости. Три из пяти, два из пяти, не более. Праведное небо, да промахнись же ты!
Дирайс уже собрался отпустить тетиву, и тут над толпой вдруг взмыл, громко хлопая крыльями, белый голубь. Дирайс, вздрогнув, выстрелил слишком поспешно, и его стрела вонзилась в серебро. Победителем турнира стал Кебра.
Как ни странно, радости он не почувствовал. Толпа бурно ликовала, но он смотрел только на Ногусту. Чернокожий стоял, точно каменный, а Дирайс отвернулся и не стал поздравлять Кебру.
– Постой! – приказал Кебра, взяв его за локоть.
– Чего тебе? – огрызнулся вентриец.
– Я хочу, чтобы ты выстрелил еще раз.
Удивленный Дирайс вместе с Кеброй вернулся к черте.
– В чем дело? – спросил один из судей.
– Голубя выпустили нарочно, и я прошу Дирайса повторить свой выстрел, – сказал Кебра.
– Ты не можешь просить его об этом. Последняя стрела уже пущена, – возразил судья. К ним подошел король, и судья объяснил ему, что происходит.
– Ты уверен, что хочешь этого? – спросил Кебру король, чье лицо из веселого и добродушного сделалось холодным. – Мне кажется, это неразумно.
– Я был первым стрелком пятнадцать лет, государь. Я побивал всех, кто стоял у черты вместе со мной. Побивал своим мастерством. Свист и улюлюканье, конечно, вещь неприятная, но настоящий стрелок должен быть выше этого. Голубь – дело иное. Такой шумный, внезапный взлет хоть кого собьет с цели. Его выпустили нарочно, чтобы помешать стрелку, и затея удалась. Я прошу вас, государь, позволить ему выстрелить повторно.
Сканда вдруг ухмыльнулся, снова став на миг прежним королем-мальчиком.
– Ладно, будь по-твоему. – Король вспрыгнул на ограждение и прокричал: – Победитель требует, чтобы его противнику дали пустить еще одну стрелу. И чтобы здесь было тихо, пока он стреляет. – Он соскочил наземь и сделал знак Дирайсу.
Вентриец натянул тетиву и послал стрелу прямехонько в золото.
У Кебры упало сердце. Он молча смотрел, как вентрийские солдаты, высыпав на поле, поднимают Дирайса на руки.
– Ох и дурак же ты, – шепнул, подойдя к нему, король. – Хотя и поступил благородно.
Сканда передал ему Серебряную Стрелу, и Кебра стал ждать, когда ликование противной стороны немного утихнет. Дирайса опустили на землю, и он, низко поклонившись Кебре, сказал:
– Этот день я буду помнить всю свою жизнь.
– Я тоже, – ответил Кебра, вручая ему стрелу.
– Я сожалею, что зрение тебя подвело, – с новым поклоном молвил вентриец.
Кебра отвернулся и зашагал прочь в полном одиночестве.
Растерянный, ошеломленный Зубр смотрел ему вслед.
– Зачем он это сделал? – спросил гигант, прижимая к пораненной щеке мокрую от крови тряпицу.
– Он человек чести, – ответил Ногуста. – Пошли зашьем твою рану.
– При чем тут честь? Мне долги платить надо!
– Слишком долго объяснять, – сказал Ногуста и повел Зубра к лекарской палатке. Позаимствовав там кривую иглу с ниткой, он стал зашивать Зубру щеку. Всего понадобилось десять швов, и кровь продолжала просачиваться между ними. Ссадины у Зубра на лбу, более мелкие, в штопке не нуждались и уже подсыхали понемногу.
– Здорово он меня подвел, – ворчал Зубр. – Всех нас подвел.
– Ты несправедлив к нему, – мягко сказал молчавший до сих пор Дагориан. – Он прекрасно поступил. Вентрийца все время высмеивали, и кто-то выпустил голубя, чтобы ему навредить.
– Еще бы он не выпустил, – буркнул Зубр. – Я небось ему заплатил за это.
– Из-за тебя мне стало стыдно, что я дренай, – с внезапным холодом отрезал Дагориан и ушел.
– Чего это он? – удивился Зубр. – С ума, что ли, все посходили?
– Ты иногда бываешь непроходимым болваном, дружище. Ступай-ка лучше в казарму да отдохни.
– Нет, я хочу поглядеть на фокусы Калижкана. Вдруг дракон будет?
– Спроси его, будет ли дракон. – Ногуста показал на скамью, где сидел седобородый чародей, окруженный детьми.
– Да ну его. Не люблю колдунов. Пойду соберу свой выигрыш и напьюсь.
– А долги как же?
– На той неделе мы уезжаем, – засмеялся Зубр. – Пусть ищут меня в Дренане, коли охота.
– Значит, слово «честь» для тебя пустой звук? Ведь люди поверили тебе на слово. Ты пообещал им расплатиться, а теперь хочешь стать мошенником, которому веры быть не может.
– С чего это ты так раскипятился?
– Все равно не поймешь, хоть на лбу тебе вырежь! – рявкнул Ногуста. – Иди и напейся. Всякий должен делать то, что у него лучше всего получается. – Он оставил Зубра и пошел через луг. У королевского павильона его перехватил Антикас Кариос.
– Здорово, служивый. Хитро ты подловил Цереза, хвалю. Я часто предупреждал его, чтобы не слишком заносился – теперь уж больше не придется.
Ногуста хотел пройти дальше, но вентриец заступил ему дорогу.
– Король желает, чтобы ты развлек его гостей перед скачками.
Сканда, увидев, что Ногуста идет к павильону, улыбнулся ему и сказал что-то Маликаде.
– Примите мои поздравления по случаю дня вашего рождения, государь, – с низким поклоном произнес Ногуста.
Сканда подался вперед.
– Я рассказывал принцу Маликаде, как искусно ты бросаешь ножи – но он, боюсь, сомневается в моих словах.
– Как можно, ваше величество! – вознегодовал Маликада.
Король хлопнул его по плечу и встал.
– Ну, что ты покажешь нам сегодня, приятель?
Ногуста попросил принести мишень для стрельбы из лука. Вокруг него уже собирался народ. Ногуста достал из ножен на перевязи пять метательных ножей и взял их в левую руку.