Судно оказалось даже больше, чем казалось юноше; на нем высились четыре мачты, а корпус был выкрашен в цвет травы. На борту суетилось множество низкорослых матросов с плоскими лицами и желтой кожей. Сначала Керину показалось, что объясниться с ними нет никакой возможности, и ему пришлось силой воли преодолеть волну смущения, которая накатывала на него всякий раз, как он обращался к незнакомым людям. Но в конце концов матросы жестами показали ему на морского офицера в шелковом халате, на котором были вышиты алые цветы. Офицер представился: это был второй помощник капитана Тогару. На салиморском языке со странным акцентом Тогару объявил Керину, что корабль отплывет спустя семь‑восемь дней.
На другом джонге юноше было сказано, что судно по крайней мере две недели простоит в порту. Поэтому он вернулся на первый корабль, чтобы купить себе место до Котейки, главного южного портового города Куромонской империи. Он обратился к первому же офицеру, которого увидел; тот отправил Керина к другому – казначею по имени Зуммо. Зуммо назвал цены и спросил:
– А ты один или с женщиной?
– Один, сударь.
– Тогда я помещу тебя в каюту номер восемнадцать. Ты будешь делить ее с отцом Цембеном.
– А он какой религии? – спросил Керин.
– Жрец богини Джинтерасы. Он возвращается в Салимор после миссионерского задания. Увидишь, он сосед спокойный.
– Пожалуйста, покажите мне каюту.
Офицер позвал палубного матроса, чтобы тот проводил Керина. Матрос поклонился офицеру, поклонился Керину и повел его на нос, а потом вниз по лестнице.
Дюжина кают выходила в общий коридор. Керин попытался поговорить с матросом на примитивном куромонском, которому его обучила Ноджири. От матроса юноша узнал, что почти все каюты были заняты куромонскими купцами, которые везли товары на продажу в Салимор. Большинство купцов были на берегу – лишь пара желтых лиц выглянула из дверей, заслышав шаги.
Матрос отворил дверь одной из кают, в которой уже горел свет. Поклонившись, проводник Керина замер в позе, ясно выражавшей ожидание чаевых. Керин дал ему мелкую медную салиморскую монетку и вошел в каюту. Он не успел наклонить голову и сильно ударился лбом о низкую притолоку. По поварским меркам, он был немного выше среднего роста, но большинство куромонцев были гораздо ниже, чем он, а на корабле все было рассчитано на их рост.
Керин уже давно обнаружил, что все помещения на морских судах имеют чрезвычайно небольшие размеры, а на «Тукаре Море» они были еще теснее, чем на кораблях, которые ему довелось повидать раньше. В каюте едва хватало места для двух коек, одна из которых располагалась на полу, а другая, точно такая же, – на полке, непосредственно над первой. Кроме коек в каюте имелся один‑единственный стул, крохотная полочка, прилаженная к стене у изголовья коек, и небольшая бронзовая лампа, подвешенная к потолку. В стену были вбиты гвозди, чтобы вешать одежду.
В каюте находился и ее единственный пока обитатель – маленький морщинистый желтокожий человек в черной одежде, который сидел, скрестив ноги, на краю нижней койки и читал какой‑то свиток. Он поднял глаза на Керина.
– Добрый день, – неуверенно проговорил юноша по‑куромонски. – Ты отец Цембен?
– Добрый день, – ответил жрец. То, что он добавил к приветствию, показалось Керину невнятным треском, перемежаемым странными гласными.
Заметив, что юноша не понимает его, жрец перешел на салиморский:
– Ты будешь со мной в каюте?
– Да. Как мне сказали, ты – миссионер?
– Да, молодой человек. А откуда ты родом? По виду ты похож на западного варвара, о которых я кое‑что слышал.
– Я из Кортолии, одного из Двенадцати Городов Новарии. А ты?
Керин и жрец не без опаски старались выяснить, с кем имеют дело.
– Я из Кортолии, одного из Двенадцати Городов Новарии. А ты?
Керин и жрец не без опаски старались выяснить, с кем имеют дело.
– Ты рад, что возвращаешься домой? – спросил юноша.
– Увы, не очень! Жалкий червь не справился со своей задачей, – вздохнул жрец.
– Как это не справился?
– Этот убогий отправился просвещать варваров, дабы обратить в истинную веру, но мне не удалось обратить никого. Они упрямо хранят верность своим языческим божкам, Баутонгу, Луару и лживым богам Мальваны. Это попросту демоны – они могут приносить пользу, если их покорить своей воле и заставить выполнять какую‑нибудь работу, но в остальном они бесполезны или даже враждебны людям.
Поэтому, когда мои начальники узнали, что культ почитания Царицы Небес не распространяется, они приказали мне вернуться домой. Если бы я был человеком чести, я перерезал бы себе горло, но мне даже на это не хватает смелости. Поистине эта личность – последний из последних.
Керин заметил, как по морщинистой желтой щеке медленно поползла слезинка, сверкая при свете лампы. Ему было неловко утешать человека в два раза старше, чем он, но юноша преодолел смущение и произнес:
– Не грусти, отец! Если ты сделал, что мог, то никто не вправе требовать большего. Может, ты отвлечешься от печальных мыслей, если по пути в Котейки окажешь мне одну услугу. Я даже немного заплатить могу.
– А о чем идет речь, молодой человек?
– Мне нужно начать обучаться куромонскому языку – прямо сегодня. Я до сих пор не смог ничему выучиться, кроме простейших фраз вроде «Доброе утро», или «Где уборная?», или «Сколько это стоит?».
Они договорились о цене, и Керин отправился платить за свое место.
По пути на «Бендуан» Керин отыскал хозяина распивочной, где однажды поужинал. Он сказал ему:
– Мастер Натар, мне нужен искусный колдун или предсказатель. Ты мог бы мне кого‑нибудь рекомендовать?
– Ну раз Балинпаванг Пвана вернулся в город, то лучшего не сыскать.
Керин был изумлен:
– Пвана вернулся?
– Да. Он прибыл недели две тому назад и снова управляет храмом Баутонга, как ни в чем не бывало.
– А я‑то думал, что он в ссоре с Софи.
– С бывшим Софи он и был не в ладах, да только вот новый, Вуркай, – да не подведет его мужская сила! – со своим братом тоже не очень‑то ладил. Поэтому он и отнесся благосклонно к возвращению учителя Пваны.
Керин нахмурился:
– Про учителя Пвану я слышал, но, боюсь, его гонорары мне не по карману. А ты не посоветуешь кого‑нибудь... гм... менее прославленного?
– Дай припомнить, – сказал Натар и раздавил длинную сороконожку на полу. – Я знаю Паванга Клунга, который вроде бы довольно сведущ. А дом его находится... – Хозяин распивочной присел на корточки и пальцем нарисовал на земляном полу нечто вроде плана.
– Большое спасибо! – поблагодарил Керин. – А как торговля идет?
– Хорошо, если бы только сборщики налогов не забирали всю прибыль на подати. Сумасшедшая затея – вымостить камнем весь город! Как будто каменной набережной мало!
Керин отправился искать дом Паванга Клунга. Это оказалось сооружение из дерева и камня, достаточно богатое на вид. В огороженном решеткой дворе прохаживались в ожидании несколько местных жителей. У двери плотный привратник остановил Керина.
– Можно мне увидеть Паванга Клунга? – спросил юноша.
– Когда твоя очередь придет – после этих всех, – ответил привратник, указывая на людей во дворе.
Керин отыскал удобное местечко и уселся на траву, прислонившись спиной к дереву.