Закрытые веки были бледны, почти прозрачны, от чего шелковая бахрома ресниц казалась чернильно-черной. Он неловко отвел глаза, стараясь не смотреть ниже плеч
Джейн. Вода едва доходила ей до груди и совсем не скрывала ни длинных ног девушки, ни изящных линий ее талии и бедер. Кристиану приходилось удерживаться от соблазна получше рассмотреть ее, и это тревожило его, воспринималось как кощунство.
Скотт поднял из воды левую ногу Джейн и внимательно ее осмотрел. Нежно, но уверенно он надавил на кончики пальцев, потом на ступню и на пятку.
— Это тебя смущает, да? — спросил он, взглянув на друга.
Кристиан мог бы сделать вид, что не понял вопроса, но не стал притворяться:
— Да, немного. Я и сам не пойму, в чем дело. Не то чтобы я никогда раньше не видел голых женщин…
— Ну, это слишком слабо сказано, — усмехнулся Скотт, — в этих стенах голых женщин побывало больше, чем у мадам Рестелл.
— Это были натурщицы. К тому же не голые, а обнаженные.
— А что, есть разница? — иронизировал Скотт.
— Как правило, да, — сказал Кристиан, стараясь сохранять невозмутимость. — И потом, они не разгуливали по дому нагишом, да и мама моя частенько заглядывала ко мне в студию. Ни она, ни отец не одобрили бы твое сравнение этого дома с борделем.
— А ты хотел бы нарисовать ее?
— Кого? Мадам Рестелл?
Скотт закатил глаза.
— Нет, я говорю о Джейн Дэу.
Кристиан не попался на эту удочку:
— Я больше не рисую.
— Но ты же делал с нее наброски, сам говорил. И хотел сделать еще один — по памяти.
— Это другое.
— Неужели?
— Брось, Скотт! К чему вообще весь этот разговор? Ты отвлекаешься от своей пациентки.
Скотт посмотрел на Кристиана долгим внимательным взглядом.
— У меня два пациента, — тихо сказал он и осторожно опустил в воду ногу Джейн. — Отморожение второй степени на пальцах рук и ног. — Подняв ее правую ногу, он ощупал каждый палец по очереди. — Насколько я могу судить, глубокие ткани не повреждены, — объяснил он, — видишь, поверхность кожи твердая, но ткань под ней мягкая, поддается нажатию. В случае глубокого необратимого обморожения ее пальцы были бы твердыми как камень и надавить я не смог бы.
— Но у нее такая красная кожа.
— Отчасти это из-за того, что тело опять начинает согреваться, — он указал на мелкие волдыри, вскочившие у Джейн на кончиках пальцев ног. — Возможно, это хороший признак. При более сильном обморожении у нее вряд ли появились бы волдыри, во всяком случае, не так быстро. Часов через двенадцать мы будем знать точнее. Если появятся еще волдыри, значит, ее ткани повреждены серьезнее, чем я думаю. Кожа по мере согревания будет еще больше отекать, краснеть и покалывать.
— Она потеряет пальцы на ногах?
— Пока рано судить, но думаю, что нет. С руками дела обстоят получше, вот только запястья натерты ремнями. — Скотт достал из воды руки Джейн. Здесь волдырей было меньше. — Похоже на солнечный ожог, да?
— Наверное, — с сомнением отозвался Кристиан, — а почему бы тебе не попробовать согреть ее изнутри? — Свободной рукой он потянулся к нагрудному карману своего сюртука, в котором лежала фляжка. — У меня здесь кое-что имеется…
— Если ты дашь ей хотя бы понюхать эту гадость, я переломаю тебе пальцы, — резко заявил Скотт.
— Но…
— Я не шучу. Виски — это то, что ей нужно сейчас меньше всего. Оно согревает ненадолго, и ощущения эти в основном обманчивы. В конечном счете происходит еще большая потеря тепла.
— Так вот чему тебя учили в университете! — усмехнулся Кристиан. — Теперь я понимаю, почему ты так часто не ладишь с Морганом и Гленном.
Скотт пожал плечами:
— Я спас твою ногу, разве нет?
Кристиан вернул фляжку на место.
— Мою ногу, мою жизнь, а теперь ты захотел мою душу.
Скотт оставил без внимания последний выпад приятеля и уселся на корточки перед ванной.
— Где, черт возьми, миссис Брендивайн? Я же послал ее только за полотенцами.
— Сходить за ней?
— Нет, оставайся здесь. — Скотт поднялся с пола и размял затекшие ноги. Подойдя к камину, он снял с огня чайник, который поставила кипятить служанка. — Надо подбавить в ванну горячей воды. Ты не мог бы чуть-чуть отодвинуть в сторону ее ноги и подержать? Я боюсь ее ошпарить.
Скотт принялся осторожно подливать воду в ванну, доводя ее до нужной температуры, и тут в комнату вернулась миссис Брендивайн.
— Мистер Маршалл, вам не полагается здесь находиться, — заявила она, укладывая принесенную стопку полотенец на кресло-качалку, и поправила носком туфли задравшийся край плетеного коврика перед камином. — Вы мужчина, а бедная девочка совсем раздета.
Кристиан весело переглянулся со Скоттом.
— Восхищаюсь вашей способностью говорить прописные истины, — сказал Кристиан, — а как насчет Скотта? Он ведь тоже мужчина.
— Он врач, — невозмутимо заметила миссис Брендивайн, — он здесь по делу, а вы нет. Вам неприлично находиться в этой комнате.
— По-моему, для Джейн нет никакой разницы, кто ее держит. Мне даже кажется, она рада, что кто-то не дает ей уйти под воду.
Служанка подавила смешок и обратилась к доктору:
— Извините, что задержалась. Пришлось разбираться у входа с непрошеным гостем. Приходил доктор Гленн, спрашивал вас. Видимо, миссис Тернер проговорилась, что вы здесь.
Скотт нахмурился.
— Наверное, Гленн хитростью дознался от нее об этом. Сама бы она не стала болтать.
— Я сказала ему, что вы ушли несколько часов назад. Уж не знаю, поверил ли он мне.
— Хорошо. Вы все сделали, как надо.
Кристиан позволил себе усомниться:
— Она не умеет врать. Правда, миссис Брендивайн? Кто-то делает это с завидной ловкостью, но только не миссис Брендивайн, — объяснил он Скотту. — По ее мнению, это грех.
— Так оно и есть, — твердо заявила она. — Но в данном случае я смогу с ним смириться. Знаете, я уже хотела было провести его к вам, мистер Маршалл.
— А что, он и меня спрашивал?
— Конечно. Хотел своими глазами убедиться, как вы себя чувствуете. Можно было сказать ему, что вы пьяны в стельку, но я придержала язык.
— Вот так чудеса! — сказал Кристиан с кривой усмешкой. — И что же вы ему сказали?
— Сказала, что вы сладко спите и настрого запретили вас беспокоить.
— Помнится, эти запреты никогда вас не останавливали.
Домработница вскинула подбородок.
— Но доктор Гленн об этом не знает.
Скотт поднял руки.
— Ну хватит! Меньше слов, больше дела. Миссис Брендивайн, пропарьте, пожалуйста, полотенца. Мне нужно, чтобы они были теплыми и влажными. Крис, откинь одеяла на кровати и помоги мне вытащить Джейн из ванны. Я пока подержу ее. — Он поставил чайник на пол, поменялся с Кристианом местами и, осторожно отведя с висков Джейн темные волосы, осмотрел ее уши. — Дела неважные, — буркнул он себе под нос.
— Что такое? — Кристиан застыл с одеялом в руках.
— Ее уши. На них тоже волдыри. Рубашка, которой она обмотала голову, не слишком защитила ее от холода, тем более что волосы у нее были мокрыми.
Кристиан откинул простыни с одеялами и вернулся к Скотту.
— Давай отнесем ее в постель, — сказал он, — миссис Брендивайн, что там с полотенцами?
— Все готово. Занимайтесь своими делами, — откликнулась она и покраснела до корней своих пепельных волос, увидев, что Кристиан подхватил Джейн под коленки.
— Поосторожней с ее ногами, — предупредил Скотт, — вот так. Потихоньку. Где ночная сорочка, миссис Брендивайн? Надо надеть ее.
— Вот она, — сказала экономка, сдернув сорочку со спинки кресла-качалки.