Какое приятное ощущение — почти на свободе! Через мгновение он убрал голову обратно в спальню и увидел, что Скотт подошел к столу и взял свой чемоданчик.
— Ты уходишь?
— Да, сегодня я загостился. Должен сказать, я доволен всем, что увидел, и почти всем, что услышал.
Кристиан открыл дверь пошире, пропуская Скотта.
— Если понадоблюсь… просто чтобы поговорить… посылай за мной не задумываясь. — Скотт слегка наклонил свою белокурую голову, уходя от пристального взгляда Кристиана. — Пойми, Крис, я не мог иначе. Не мог просто смотреть на тебя… на то, что ты с собой делаешь…
— Не извиняйся, Скотт. Уж такой ты человек, я знаю, — сказал Кристиан, — возможно, когда-нибудь я даже поблагодарю тебя.
— Что ж, буду надеяться.
— Вы посылали за мной, сэр?
Ноги Дженни приросли к полу, когда она переступила порог спальни Кристиана и увидела его сидящим в медной ванне перед камином. Все ясно: вот, значит, как он решил отомстить! Нет, он не простил ей шутки с ключом. После того случая Дженни не видела Кристиана, зато сейчас увидела сразу слишком много.
Его обнаженные плечи и грудь казались бронзовыми в свете огня от камина. Капли воды заблестели на его руках, а мышцы заиграли, когда он потянулся за лежавшим на полу полотенцем, не спуская при этом своих аквамариновых глаз с лица Дженни.
О Боже, он сейчас встанет из ванны и начнет вытираться! Дженни крепко зажмурилась и застыла в напряженной позе. Только услышав смех Кристиана, она рискнула приоткрыть глаза. Оказывается, полотенце понадобилось ему только для того, чтобы вытереть волосы. Теперь стала видна медно-рыжая поросль у него под мышками. Нет, это уж слишком! За те несколько секунд, что она стояла в дверях, Дженни увидела слишком много, чтобы изображать безразличие. Старательно отводя взгляд, она судорожно глотнула и слегка отвернулась. Вслепую нашарив дверную ручку, Дженни ухватилась за нее, как утопающий хватается за соломинку.
— Я вернусь, когда вы закончите, — сказала она. — Позвоните один раз, и я буду знать, что вам нужна я.
— Ты нужна мне сейчас, — заявил Кристиан, внимательно разглядывая Дженни.
Девушка явно была встревожена. Она стояла, машинально покусывая нижнюю губу. На щеках чуть ярче проступил персиковый румянец. На ней было все то же строгое платье, в котором он видел ее в прошлый раз. Так одевались все служанки, но, помнится, раньше у него никогда не возникало мысли о том, что платье может так изящно облегать фигуру своей хозяйки. С Дженни Холланд было по-другому. Это платье подчеркивало тонкие черты ее лица, делало шею длиннее и тоньше. Несмотря на всю ее неуверенность, осанка у Дженни была царственной: гордо расправленные плечи и прямая, словно на стальном хребте, спина. Взгляд Кристиана упал с высоких округлостей ее груди на бумаги, которые Дженни держала под мышкой.
— Это та почта, про которую я спрашивал?
— Да.
— Ну? — протянул он, поднимая бровь.
— Что ну, сэр?
— Положи на стол. Не могу же я просматривать письма прямо у тебя на бедре.
Потупившись, Дженни быстро пересекла комнату и сбросила бумаги Кристиана на письменный стол у окна, убедившись при этом, что встала достаточно далеко от ванны.
— Вы не очень добры, мистер Маршалл, — сказала она, вернувшись к двери.
— Ты о чем?
— Обо всем этом… — Она обвела рукой комнату, ванну и сидящего в ней Кристиана. — Я обманула вас с ключом для вашей же пользы. А теперь очень похоже, что вы мне мстите за это. Неужели нельзя было подождать с почтой и принять меня в более приличном виде? — Она опустила глаза. — Я ухожу.
Кристиан выпрямился в ванне и поднял руку.
— Нет, постой! — сказал он, набрасывая на плечи полотенце. Дженни, остановившись, взглянула на него.
— Ты можешь услышать и от меня, и от всей моей прислуги: доктор Тернер добрый, миссис Брендивайн добрая, а я недобрый. Да, наверное, ты права: я рассчитывал немного смутить тебя, позвав сейчас в спальню. Если хочешь, можешь назвать это местью. Но такая месть — лишь малая плата за то, что ты мне сделала.
— Что я сделала? Но…
— Да, за то, что ты сделала, — повторил он с суровой непреклонностью, — в этом доме ты была моей гостьей, теперь стала моей служанкой. Но ни то, ни другое не дает тебе права обращаться со мной, как нянька с малым ребенком. И не тебе решать, что для моей пользы, а что нет. Я, может, и недобрый мужчина, но все же мужчина. И ты еще вспомнишь об этом, когда в следующий раз окажешься подо мной!
Дженни тихо ахнула, прикрыв рот тыльной стороной ладони. Краска сошла с ее щек, темные, широко открытые глаза вспыхнули болью.
— Вы такой же, как все, — прошептала она, — никакой разницы… А я-то думала…
— Что? — Нахмурившись, Кристиан подался вперед. — Что ты сказала? Я не расслышал…
Дженни опустила руку и помотала головой, показывая, что ничего не говорила.
Кристиан не стал настаивать. На самом деле он услышал ее слова, но, только когда она стала все отрицать, понял, что не ошибся.
— Ты можешь остаться у меня на работе, но советую впредь не совать нос в чужие дела, — он кивнул на стопку писем. — Не хотелось бы тебя разочаровывать, но жалованье тебе плачу я, а не доктор Тернер. — Он указал на занавески, уголок отдыха у камина и свежевымытые стены. — Я сказал Скотту, что все эти перемены в комнате задумала одна миссис Брендивайн. На самом деле я в это нисколько не верю. Я позволил людям здесь работать, потому что устал от одиночества и хотел побыть в их обществе. При других обстоятельствах я просто послал бы всех их к чертям. Я доходчиво изъясняюсь?
Она кивнула.
— Не слышу ответа.
— Да, мистер Маршалл, — послушно сказала она, — вы изъясняетесь доходчиво.
— Тогда еще вот что, — добавил он язвительно-приторным тоном, с трудом сдерживая рвущийся наружу гнев, — держись от меня подальше, Дженни! Я бы предпочел вообще не знать о твоем присутствии в доме. Передай мои пожелания миссис Брендивайн, она назначит тебе более подходящие обязанности.
— Да, сэр, — тихо сказала она, — я могу идти?
— Скатертью дорожка!
Дженни ушла, а Кристиан, стянув с плеч полотенце, поглубже уселся в ванну и хмуро уставился на огонь в камине. Прокрутив в уме свой разговор с Дженни, он спросил себя, не воспримет ли она его резкость за приглашение собирать вещи. Правда, и собирать-то ей нечего да и идти некуда. И все же у него не было намерения выгонять ее из дома. Он только хотел отослать ее с глаз долой. С глаз долой, из сердца вон — этого было бы достаточно.
В эту ночь Дженни никак не могла заснуть. Такое случалось с ней и раньше, правда, тогда ее страх и растерянность были не так сильны. Она знавала бессонные ночи еще до того, как попала в клинику Дженнингсов, страдала от них в больнице и уже пришла к выводу, что никогда от них не избавится, даже в доме Маршаллов. Когда она поведала о своем плохом сне доктору Тернеру, он заверил ее, что это постепенно пройдет. Время, сказал он ей, — вот что ей нужно, чтобы сознание успокоилось.
Дженни далеко не была в этом уверена. За окном бушевало ненастье. Капли дождя, смешанные с ледяными градинами, стучали в стекло. Яростный ветер то стихал, то вновь набрасывался на дом, прижимаясь холодной щекой к оконным стеклам. Снег, высветливший Нью-Йорк, сошел, и улицы с переулками покрылись тонким слоем льда. Раскидистый дуб, который рос перед самой комнатой Дженни, царапал ветками стекло. Концы их были унизаны алмазными кусочками льда и в сочетании с ветром превращались в некое подобие стеклореза.