Истоиттого, такмне
потом почти все говорили, кто рискнул".
У меня было странное чувство постороннего, когда я сидел и слушал,как
этот парень рекламировалполет. Мненравилось, чтоон говорил без лишнего
нажима.Ятакпривыкктому, какясамзазываю пассажиров("Ребята,
гарантирую, что наверху на десять градусов прохладнее. Подниметесь туда, где
летаюттолько птички и ангелы! Ивсе этолишь затри доллара. Лишь шесть
полтинников"), что позабыл о том, что это можно делать и иначе.
Вжизни летчика-скитальца таится некое напряжение. Я привык к нему, но
от этого оно неисчезло: если пассажиров нет,то иесть нечего. А теперь,
когда я сидел в стороне и мой обедотисхода беседы не зависел, я мог хоть
разок расслабиться и понаблюдать.
Девочка стояла в стороне и тоже наблюдала. Светлые волосы, карие глаза,
серьезное лицо. Она была здесь только из-за деда. Она не хотела лететь.
Гораздочащевсебываетнаоборот, сгорающиеотнетерпения детии
опасливыевзрослые,нопрофессиональнаянеобходимость здороворазвивает
способностьчувствоватьтакиевещи, и яточнознал, что этадевочка не
полетела бы с нами, прожди мы ее хоть все лето.
"Кто из вас, джентльмены?" - спросил старик.
Шимода налил себе чашку воды.
"СвамиполетитРичард. У меняпокаеще обед,разве чтозахотите
подождать".
"Нет, сэр, я готов лететь. А мы можем пролететь над моей фермой?"
"Конечно",-сказаля. "Лишьукажитенаправление,вкоторомвам
хотелось бы отправиться, сэр".Я выбросил из передней кабины моего"Флита"
спальныймешок,ящик с инструментом и кастрюли,помог фермеру усесться на
сиденье пассажира и застегнул ременьбезопасности.Затем яселвзаднюю
кабину и застегнул свой ремень.
"Дон, крутани, пожалуйста, пропеллер".
"Давай". Он взял свою чашку с водой и подошел к винту. "Как надо?"
"Не спеши. Крути медленно. Он сам пойдет прямо из ладони".
Каждыйраз, когдакто-нибудькрутит винт "Флита", получается слишком
резко, ипозагадочнымпричинам двигатель не заводится.Ноэтотпарень
крутил винт абсолютно так как надо, будто занимался этим всю жизнь. Пружинка
стартера щелкнула,в цилиндре проскочила искра, и старыймотор завелся тут
же. Дон вернулся к своему самолету, сел и заговорил с девочкой.
Взревев всемисвоими лошадиными силами,мой "Флит"взметнул в воздух
кучусенаи поднялсявнебо,плавнонабираявысоту:30метров (если
двигатель откажетсейчас,мы приземлимся в кукурузе),150 метров (аесли
сейчас,томы можемвернуться иприземлитьсянаэтом же свежескошенном
поле...сейчас-чутьзападнее естьподходящее пастбище), 240 метров-
перехожу в горизонтальный полет на юго-восток, куда пальцем показывал старый
фермер.
Через три минуты после взлета мы приблизились к ферме и сделали над ней
круг. Поднами лежалаусадьба, амбары цвета тлеющихуглей, и дом,словно
выточенныйиз слоновой кости,стоял посредизеленого моря, задний дворик,
где был их огород: там росли салат, помидоры и сладкая кукуруза.
Старик, сидевший в передней кабине, неотрывно смотрел сквозь проволоки,
скрепляющие крылья моего биплана, на ферму, над которой мы кружили.
На крыльцо вышла женщина,одетая в синее платьес белымфартуком,и
помахаланамрукой. Старикпомахал вответ.потомониеще долго будут
вспоминать, что несмотрянатакуювысотувиделионидруг другапросто
прекрасно.
Наконец, онповернулсякомнеикивнул, говоря,что "ужехватит,
спасибо, мы можем возвращаться".Я сделалбольшой круг над городом Феррис,
чтобы жителиузнали, что и их могут покатать на самолете,а затем сталпо
спирали спускаться к нашему полю, чтобы показать им, где все это происходит.
Как только якоснулся земли,сделав крутойвиражнадкукурузой, самолет
Дональда поднялсяв воздух и сразужеповернулся к ферме, надкоторойя
только что побывал.
Однажды яучаствовалваттракционе, гделетало пять самолетов, и на
мгновеньеко мне вернулось то самоечувствонапряженнойработы,которое
испытываешь, когда одинсамолет с пассажирами взмывает ввысь втот момент,
когда другой садится. Мы коснулись землис небольшим толчкоми, тихо шурша
шинами,покатилиськдальнемуконцускошенногополя,вдолькоторого
проходила дорога.
Явыключилдвигательипомогстарику,отстегнувшемусвойремень
безопасности, спуститься на землю. Он досталбумажник из карманакуртки и,
качая головой, отсчитал положенную сумму.
"Отличная поездка, сынок".
"Так точно, сэр. Мы предлагаем лишь первосортный товар".
"Твой друг, вот уж кто умеет предложить свой товар".
"Почему же?"
"Готов поспорить, что ему удалось бы продать снег эскимосам".
"С чего вы взяли?"
"Да все из-за девчонки. Надо же! Моя внучка, Сара, летитна самолете!"
Онсмотрел на кружащийнад фермой биплан, которыйказался нам серебристой
мошкой. Он говорилтак, как говорил бы хладнокровныйчеловек, заметив, что
на засохшей березе во дворе вдруг расцвели цветы и появились налитые румяные
яблоки.
"Ссамогорождения она терпетьнеможет высоты.Пускаетсяв крик.
Боится доужаса. Сара скорее засунет руку в осинник, чем полезет на дерево.
Не поднимется начердак, даже если бы во дворе уже плескался Великий Потоп.
Она творитчудеса с машинами,ладитс животными, но высоту совершенноне
выносит. И вот тебе на - летит по воздуху".
Потом он заново просмаковал этот полет, припомнил и другие; он говорил,
что раньше,многолеттому назад,черезГейлсберги Монмоутчастенько
пролеталипарни на таких жебипланах как у нас, и каких только штук они не
выделывали.