«Интересно, — думал он во сне, — это всё очень красиво и познавательно, но где же нахожусь здесь я? Где моя душа, которая определяет именно меня, а не какой-то там мыслительный процесс? Душа должна быть чем-то особенным, чем-то очень своеобразным, чтобы быть узнанной сразу и однозначно».
Но, ничего подходящего под свои представления он не видел. Процессы, поля, потоки, области, вихри… Должна же где-то быть душа! Не может же быть так, чтобы её не было! Ведь не зря же мы говорим: «на душе полегчало», «душа просит», «от души желаю», «душа поёт», «душенька моя»… Так что, определённо должна быть душа.
«Может, у меня ещё не хватает сил, чтобы видеть? Или, может, у меня не хватает ума, чтобы понять? Жалко, что я не астроном, — думал он, — может быть, будь я астрономом, я бы лучше разобрался, что здесь и как? Или, может, будь я каким-нибудь учёным, хотя бы, например, экономистом, я бы лучше смог понять, что я сейчас здесь вижу? В смысле, точно бы разобрался. И самое главное — как мне теперь с этим быть, и что мне теперь с этим делать?»
А мир его жил, не задаваясь подобными вопросами, своей неведомой и непознанной пока жизнью. В нём постоянно что-то происходило — вот, блеснув яркой вспышкой новой звезды, пришла к нему мысль: «Был я раньше просто психом, а теперь стал психом ненормальным». Звезда угасла — мысль ушла. Вот зелёная вспышка в прагматичном шаровом скоплении: «Всё, в понедельник иду в кадры требовать восстановления в прежней должности. Старых глюков у меня уже точно не будет, а новые ни в каких документах не отражены». Вот туманными, лиловыми облаками вторглись в поле его «зрения» смутные сомнения: «Да я ли это? Да со мной ли всё это творится? Может, во сне мне просто снится сон — что я пошёл на Остров, встретил Снеж, разбудил Синего в своей душе и вселил его в лохматую точку. Снится, что Валетчик заменил Стекляруса. И что я могу видеть разные непонятные штуки, например, как вокруг Снеж крутится чёрная муха…» И из мрачных пустот диких неосвоенных пространств гулким эхом донеслись до него неясные раскаты волн смутного беспокойства: «Что это за муха такая странная? Чего она к ней прицепилась? И не причинит ли она вреда или, не дай бог, какого-либо ущерба? В смысле, не опасно ли это?»
И пошли по бескрайним пространствам его внутреннего мира вспыхивать и разгораться разные встревоженные мысли на тему — что такого страшного может представлять эта муха для Снеж. Да и муха ли это вообще, ведь зима на дворе, и все действительно нормальные мухи спят до весны снулым сном. И затмив все эти неоформленные до конца сомнения и волнения, полыхнула в центре звёздного роя Верности и Долга ослепительно чёрная ультрафиолетовая вспышка сверхновой: «Восстань от сна! Прекрати дрыхнуть, она в опасности! Иди немедленно на Остров и покончи с угрозой навсегда!»
Конечно, он понимал, что с ним происходит что-то из ряда вон выходящее. Однако насколько это выходящее выходило из ряда вон, оценить не мог. Как не мог и осознать, что необычные, неведомые процессы, протекающие внутри него, достигли какого-то критического предела накопления, и совершили, наконец, логически обоснованный качественный скачок…
Он открыл глаза в темноту, и некоторое время бездумно смотрел на мерцающие в её глубине непонятные зелёные знаки. Потом внезапно осознал, что это цифры часов над монитором. Затем, со скрипом, до него дошло, что спал он всего двадцать минут, а чувствует себя хорошо отдохнувшим и выспавшимся. И тут волна адреналина, поднятая мыслью об опасности, ударила в сердце, и он проснулся окончательно. В голове была кристальная ясность без малейшего налёта сомнения:
«У меня появились необычные возможности. Я не знаю, откуда, что это такое и как оно работает. Но я также не знаю, как работает моё пищеварение, что совсем не мешает мне нормально питаться. Я не буду подобно разным ботаникам сидеть и ныть в бессмысленной тоске от невозможности придумать название непонятному явлению. Моей подруге угрожает опасность. Может, угрожает. Не важно. Я буду действовать, а уже потом подберу название к тому, что это есть на самом деле. Я немедленно отправляюсь к ней и приложу все силы для её защиты. В смысле, сначала стреляем, разбираться будем потом».
Синий огонёк в его непознанной душе весело колыхался, выражая полное согласие со своим хозяином. Время задавать вопросы прошло — настало время получать ответы.
«ОНИ у меня все ответят, и за всё», — хладнокровно подумал он, включая компьютер и устраиваясь в кресле.
-
**
Не доходя метров двадцать до холма с танком-обсерваторией, Педро сошёл с тропы и углубился в заросли мелкого ивняка, аккуратно протискиваясь сквозь плотно торчащие остекленевшие от холода прутики. Алекс шёл за ним шаг в шаг, стараясь не шуметь, что ему удалось сделать только с очень большим трудом. Неожиданно пучок жухлой, припорошенной снегом, травы перед ними сдвинулся в сторону, и из-под него возникла голова мелкого дрона-разведчика с выпученными глазами и чутко навострёнными ушами:
— Всё в порядке, Педро, они на месте — двое беседуют, третий в отключке.
— Конкретнее, пожалуйста — кто где?
— Дамочка и этот… Стеклярус, астр о ном, беседуют о природе гор. А тот, которого надо вести, Мет, тот в отключке. Уже с полчаса.
— Мет… Ну, что ж, спасибо за службу. Дальше мы поведём его сами, а ты действуй по расписанию. И чтоб никакой самодеятельности. Жану передай лично — только не по сети — все силы через час в точку сбора двенадцать. Повтори.
— Все силы в двенадцатую точку, через час, Жану передать лично.
— Действуй, боец.
Разведчик шевельнулся и беззвучно пропал в неподвижном ледяном кустарнике. Педро осторожно, чтобы не стряхнуть нападавший снег, приподнял маскировочную накидку, присел наземь и приглашающе похлопал рядом с собой:
— Прошу вас, дорогой друг, присаживайтесь рядом, эта накидка хорошо защищает и в инфракрасном диапазоне, а нам не нужна сейчас лишняя реклама, — и когда Алекс присел и укрылся накидкой, продолжил: — Не знаю, сколько мы тут проторчим, скорее всего, не слишком долго — наш клиент человек действия, раскачиваться не будет. Значит, скоро появится и начнёт действовать. Я примерно предполагаю, куда его может понести, но, как ты сам убедился недавно, могу и сильно заблуждаться на его счёт. Вполне вероятно, и даже, скорее всего, в его действия вмешивается некий «фактор-икс». Я ставил на тебя, Александр, в противовес и в противодействие его возможному проявлению. Точнее, на твой дар, но, пока я разочарован. Хотя, не будем спешить с выводами. Не так ли, кабальеро?
— Даже не буду ничего спрашивать, — пробурчал Алекс, — всё равно ты ничего не объясняешь. Сплошные загадки — икс-фактор, дар… Как дурил мне голову, так и продолжаешь этим заниматься. Прав был Карчмарь, ты…
— Ах, дорогой Алехандро, всё-то вы со своим Карчмарём усложняете. Везде-то вам служение и долг подавай — каждый должен служить, каждый должен работать в полную силу. И ничего себе в награду не просить. Это… — Педро неопределённо покрутил пальцами правой руки, — старая схема. Как все мы могли убедиться, она не работает. Дело в том, мой юный друг, что человек не любит, когда он должен. Человек любит, когда он хочет. Это непреложно. Вот, ты думаешь, Карчмарь постоянно работает потому, что он кому-то должен? Нет, Алекс, он работает потому, что он хочет и любит работать. И без работы он себя не представляет. Поэтому ему непонятно, как другие могут отлынивать от самого важного и самого интересного, по его представлению, занятия в жизни. И всех, кто не разделяет его мнения считает дармоедами и бездельниками. И нас в том числе. А разве это так? Вот ответь мне, амиго, ты считаешь себя дармоедом?
— Это ты специально теории свои толкаешь, чтобы на мои вопросы не отвечать, да?
Педро с сожалением на него посмотрел и с улыбкой покачал головой:
— Ответы на твои вопросы постоянно торчат у тебя под носом, дружок. Вы, дорогой Алехандро, не прилагаете усилий для их отыскания. А между тем, при вас было сказано и сделано достаточно, чтобы разрешить все ваши недопонимания.
Над Островом повисли ранние зимние вечерние сумерки. Ветер притих, тучи утончились, температура воздуха понизилась до пяти градусов ниже нуля по шкале Целься. Льющийся сверху серый, призрачный свет наполнил серыми призрачными тенями: окрестные кустарники, отдалённый лесок и низинки меж бугров вдоль ручья Белый. Тёмно синие сопки на севере, на границе с военной зоной, в серой ауре представлялись таинственными горами, за которыми скрываются неизведанные страны, полные нераскрытых тайн и не отысканных сокровищ. А на западе клубился холодный, душный туман. Сквозь который зловещим драконьим глазом мрачно светил багровый габаритный огонь на мачте Главного Ретранслятора Западноудельской Фактории.
Страшно и таинственно…
Алекс некоторое время задумчиво смотрел на запад. Туда, где за холмами, опутанными ржавой колючей проволокой с минными заграждениями и пулемётными гнёздами, притаился грозный Четвёртый Бастион. Там, во мраке подземелий, четыре разумных дрона, созданных Корнеем, два года скрывались от преследований «плохих» людей, стремящихся их поработить. И сами искали людей, способных не только воспринимать и поддерживать жизненно важную для них телепатическую сеть, но и стать бескорыстными друзьями. Эта задача оказалась для них непосильной. И один из них, Синий Куб, погиб в плену. А другой, Зелёный Куб, чудом был спасён Алексом из вражеских лап. Но при попытке вывести дронов из подземелий на свободу была нарушена телепатическая сеть. И теперь непонятные разумные создания находились в непонятном состоянии — то ли просто отключены, то ли умерли, то ли спали. Но только никаким образом не давали о себе знать. Алекс грустно вздохнул. Он тяжело переносил происшедшее, не умалял своей вины и не искал оправдания, наоборот — клял себя последними словами. И прилагал все усилия, чтобы восстановить утраченную связь. Пока безрезультатно.
Странные и загадочные события произошли вокруг него. Происходят сейчас, и собираются происходить далее… И ещё раз он грустно вздохнул.
— В себе копаешься? — мягко спросил Педро, не отрывая внимательного взгляда от танка. — Это хорошо, это полезно. Главное — не перекопай. И не забывай при этом думать. И делать верные выводы. Верные выводы, это главный продукт работы разума. Если их нет, разум работает вхолостую. Вот, чем, по-твоему, я занимаюсь на Острове? С позиции всего того, что ты обо мне уже знаешь.
— Шпионскими играми, — быстро ответил Алекс. — Одурачиванием легковерных.
— Очень правильное наблюдение. Именно так легко верящие и должны видеть. Надеюсь, ты уже не легко верящий? Сможешь определить, что мы с тобой тут делаем? Для чего мы притопали сюда через пол-острова? В какие игры мы играем? Совместно.
— А ты мне когда-нибудь, что-нибудь объяснял!?
— Тише. Мы же в засаде. У скаутов тонкий слух, а в танке их двое. По-моему, ты не нуждался в объяснениях. Сначала тебе хватало того, что вешал на твои уши я, а затем тебя вполне устроили наставления Карчмаря. А своё мнение у тебя присутствует, или ты не способен его сформировать?