— Он убил ее, а потом укрыл тело, — сказал Фейн, оглядывая постель.
Простыня пропиталась кровью, два красных пятна в области груди и одно в области таза. На стене была кровью написана фраза: «Я уйду, чтобы потом вернуться в кошмарных снах».
— О каких снах имеется в виду? — спросил Фейн.
— Убийца запугивает нас, он хочет подавить нашу волю к жизни, — сказал Голдман, только что вошедший в комнату. Он подошел к кровати, — Боже, какой ужас…
— Что вы на это скажете, Голдман? — спросил Фейн.
Голдман сдернул простыню и внимательно приступил к осмотру тела.
— Признаюсь, я с трудом осматриваю труп, — сказал Голдман. — Это не мог сделать человек.
— Может на нашем корабле прячется какая-то инопланетная тварь? — предположил Альбертон.
— Почему ты считаешь, что это дело рук чудовища? — спросил Фейн.
— Да, так, — начал пояснять Альбертон. — Последнее время у меня возникают галлюцинации. Все эти кошмары от этих дурацких фильмов, которыми полна мультимедийная сфера. Эти фильмы, они запрещены. Вы, ведь, наверняка, включали их?
— Я, по правде говоря, не знаю, как управлять ею, — сказал Фейн, отворачиваясь вместе с Альбертоном от тела и поглядывая в верхний угол комнаты на мультимедийную сферу. — Я знаю, что она имеется на борту чуть ли не в каждой комнате. Но это какая-то новая модель, не так ли? Я и со старыми не в ладу был. Не люблю технику, не знаю почему.
— Я люблю, — сказал Альбертон. — Но это… это, должно быть, запрещено. Вы знаете, что сфера может не только демонстрировать фильм в 3Д формате, то есть в пространстве, но и посылать сны, когда человек спит.
— Да, я слышал это, — ответил Фейн. — Но, как я уже говорил, я не любитель острых ощущений.
— В ней, — Альбертон указал на небольшую выдвинутую панель в стене, — сохранены запрещенные фильмы. С насилием и жестокостью. Они уже лет пятьдесят как запрещены. Они вызывают лишь агрессию, вот почему все на взводе. Вас, по-видимому, это обошло стороной, из-за вашей неприязни к технике, но, учтите, она может запускаться и ночью, когда вы спите.
— Что же делать? — взволнованно спросил Фейн.
— Я хочу отключить ее, — сказал Альбертон.
— Через компьютер? — спросил Фейн.
— Да, он управляет и сферой. Тот, кто убивает, не только знает корабль, но и знает все пароли компьютера. И это не какое-то животное. Хотя и монстр среди людей. Это человек, в шкуре монстра, с душой чудовища.
К ним подошел Голдман. Его вид был озабоченного, подавленного и напуганного человека.
— Да, признаюсь, даже меня, — начал Голдман, — шокировало это убийство.
— Что там? — спросил Альбертон. — Мы не решились смотреть на обнаженное тело бедной Ости. Ей досталось?
— Не то слово, — сказал, с трудом проговаривая, Голдман. — Он сначала задушил ее. Ости не испытывала боли от дальнейших истязаний тела.
— Что? — удивился Фейн. — Убийце этого было мало?
— Задушив ее, он отрезал ей соски обеих грудей и вырезал половой орган.
— Боже Всемилостивый, — взмолился Фейн.
— Это не всё, — продолжал Голдман. — Убийца исколол все ее тело каким-то острым предметом.
— Он не любит женщин, — заметил Альбертон.
— Возможно, у него были какие-то проблемы с противоположным полом, — сказал Голдман. — Но вы вспомните другие убийства. Нет, этот маньяк хочет чего-то другого. Он напуган. Об этом говорит фраза на стене, которую он написал для нас. Он хочет, чтобы мы помогли ему в чем-то.
— Но пока он нас лишь запугивает, — сказал Альбертон.
— И это ему удается, — сказал Фейн.
— Я прочитаю еще раз все уголовные дела каждого, — сказал Альбертон. — Может там что-то можно отыскать.
— Эх, если бы у нас был детектор лжи, — сказал Фейн, — мы бы быстро определили убийцу.
— Зачем детектор, — сказал Голдман, — я знаю отличный тест, который бы помог выявить ложь.
— Отлично, — сказал Альбертон. — Вы сможете подготовить вопросы?
— Да, думаю, что смогу.
Голдман приступил к составлению вопросов, а Альбертон читал уголовные дела каждого члена экипажа. Когда Голдман был готов к тестированию, все собрались в просторной комнате со столами. Альбертону и Фейну пришлось раздобыть листы бумаги, они находились в комнате управления.
— Это те самые листы? — спросил Фейн, глядя на белоснежные листки.
— Сомнений быть не может, — ответил Альбертон. — Убийца знал, где они находятся.
— Кстати, на теле Ости, тоже был найден перепачканный кровью лист бумаги, — сказал Фейн.
— Я надеюсь, это все поможет в выявлении, — сказал Альбертон, указывая на бумагу, — преступника.
— Вот ручки, — сказал Фейн. — Можно подумать, что их кто-то специально приготовил.
— Это вряд ли, — сказал Альбертон. — Откуда преступнику знать, что мы будем проводить тест. Это, ведь, твоя идея.
— Да, и она мне пришла в голову случайно. Кстати, эти ручки нового поколения, — сказал Фейн.
— Что это значит? — спросил Альбертон.
— Они заполнены, так называемыми, бесконечными чернилами. Я не знаю, откуда я это помню. Просто помню и все.
— Голдман передал мне те кровавые листы. Это улики, доказывающие совершение преступления. На них могут быть отпечатки пальцев, оставленные преступником, — сказал Альбертон. — Они будут храниться в папке, в моей комнате.
— Зачем ты мне это сказал?
— Не знаю, на всякий случай.
Через полчаса все было готово к тесту. Все находились за столом, напротив каждого лежал лист и ручка.
— А Голдман? — сказал Эвенз с упреком, — он тоже должен участвовать в тесте. Он не может читать вопросы.
— Да, пусть и он участвует, — запротестовал Дадсон.
— Хорошо, хорошо, — сказал Голдман, — правда, это не будет точно, ведь, я подготовил вопросы.
— Тогда, пусть их перемешает компьютер. И задавать их будет тоже он, — предложил Фейн. — Это возможно? — он посмотрел на Альбертона.
— Да, вполне, — согласился Альбертон. — Но для этого мне потребуется несколько часов, это не так просто, — он бросил взгляд на Дадсона.
После подготовки и программирования Альбертона все опять сели за столы. Только на этот раз и Голдман тоже сел за стол.
— Но в этом случае, Альбертон будет знать вопросы, — вновь возразил Дадсон.
— Нет, не волнуйтесь, — сказал учтиво Альбертон, — компьютер вопросы будет выбирать сам, произвольно, по случайной величине. Я так запрограммировал программу. Еще вопросы есть?
После выяснения всех формальностей начался тест. Спустя тридцать минут заполненные листы лежали перед Голдманом и Альбертоном. Эвенз удалился из комнаты, сказав, что все эти эксперименты — чушь собачья, и он в них не верит.
Голдман начал проводить какие-то линии на строчках со словами — ответами на вопросы и пояснительными рассказами. Альбертон сверял цифры и заносил в таблицу. Фейн и Дадсон с нетерпением и беспокойством следили за всеми бесхитростными манипуляциями рук Голдмана и Альбертона.
Спустя час были готовы результаты, их зачитал Альбертон.
— Сначала несколько слов о тестировании, — начал Альбертон. — По предложению Голдмана был выбран метод тестирования буквы «о», который определяет ложность ответа на поставленный вопрос. Все вы писали ответы на вопросы, подготовленные компьютером. В тех листах, где вы описывали свое поведение, чувства и переживания, действия, совпадающие по времени с преступлением, мы определяли линии изгибов пересекающихся прямых. Прямые были проведены по ширине буквы «о», написанной вами в словах, ответах, пояснениях. Эта буква часто встречается, поэтому компьютер выбрал ее. Даже я не знал, какой буквой будет проведен метод тестирования. В тех местах, где прямые пересекались, были поставлены замеры — точки. Когда человек волнуется, он пишет букву «о» меньшего размера, чем обычно, когда не испытывает волнения и беспокойства. Убийца мог волноваться, отвечая на вопросы, так как только он знал, когда были совершены преступления, и, что он тогда делал. Ложный ответ приводил к изменению почерка и к уменьшению высоты написания буквы «о».
— Все понятно, — сказал Дадсон. — Каковы же результаты, мне уже не терпится узнать. Хотя я и так знаю, что не совершал ни одного преступления.
— Хорошо, еще один момент, — продолжал Альбертон. — В тех случаях, когда кто-то не мог ответить определенно, из-за отсутствия памяти, можно было ответить: «не знаю точно». В последнем ответе тоже присутствуют две буквы «о». Теперь результаты тестирования. Их зачитает Голдман.
— Под подозрение попало всего несколько человек, — начал Голдман. — Фейн, на вопросе 34, 38 и 67; Альбертон, на вопросах 38 и 126 и ваш покорный слуга, на вопросах 217 и 310. Все остальные отвечали без подозрений на ложные ответы, или какие бы то ни было волнения.
— И что же это были за вопросы? — спросил Дадсон.
— Вопросы все не относились ко времени совершения преступлений, — сказал Голдман. — Скорее они связаны с волнениями и страхами, которые все мы испытываем, находясь здесь.
— То есть, — сказал Фейн, — тест ничего не дал?
— Можно и так сказать, — ответил Голдман. — А может и дал, например, результат таков: среди тестируемых нет преступника.
— Или преступник хитрее теста и всех этих ваших вопросов, — язвительно прорычал Эвенз, стоящий в проеме двери.
— Я могу попробовать гипноз, — предложил Голдман. — Это лучше, чем ничего не делать.
— Лично с меня хватит, — сказал Альбертон и вместе с Эвензом удалился.
— Ну, кто хочет попробовать? — спросил Голдман.
— Что это выявит? — спросил Фейн. — Ведь, преступник, находясь под гипнозом, будет в сознании и явно не выдаст себя.
— Да, вы правы, — согласился Голдман.
— Тем более что двое отказались, — сказал Дадсон.
— Гипнозом я не очень-то владею, — начал Голдман, — надежды мало. Я могу лишь погрузить вас в слабый гипноз, для сильного — требуется опыт и специальные знания.
— Что же тогда он даст? — спросил Фейн.
— Ну, например, вы можете кое-что вспомнить из прошлого, — сказал Голдман. — Как вы попали на корабль, и это может пролить свет на нынешние события и коснется всех нас.
— Окей, — неожиданно согласился Дадсон, — я согласен.
— Ну, что ж, — начал Голдман. — Тогда вы, Фейн, пересядьте к стене, выбудете присутствовать как свидетель и не мешать, а вы, Дадсон, опуститесь вот в это мягкое кресло. Я опущу спинку, чтобы вы могли удобно себя чувствовать.
Дадсон сел в мягкое кресло, утонув в нем, его голова удобно опустилась на наклоненную спинку. Рядом с ним расположился Голдман, который начал ровным, приятным тоном успокаивать состояние Дадсона. Постепенно его мускулы расслабились, сознание успокоилось, мысли затуманились, и он погрузился в полусон.
Фейн спокойно наблюдал за всеми проявлениями Дадсона. Его тело под воздействиями гипноза размякло, дыхание успокоилось. Фейн внимательно следил за каждым словом Голдмана и умиротворенной позицией тела Дадсона, на лице которого расслабились все мимические мускулы. Наконец Голдман, мягким и ровным тоном спросил:
— Что ты видишь?
— Я вижу аэропорт, — ответил Дадсон. — Вокруг мало людей. Открывается дверь, объявляют прибытие самолета, входят сотни людей.