Главный Администратор откинулся на спинку сиденья и расслабился.
– Пусть переводят, – разрешил он. – И пусть не волнуются. Если они будут делать дело, то больше десяти процентов с них никто и никогда не возьмет. Главное, чтобы они хоть что-то сделали. У тебя жена все еще в фонде?
– Да, только повысили.
– Прекрасно. Пусть покупает. И на меня пусть откроет новый счет, лучше даже не на меня, а на сына. Весь аванс перебрось ей.
– Что именно покупает? – Заместитель уже понял, о чем шла речь, но аванс был немаленький, и ему хотелось бы убедиться.
– Их пусть и покупает. Красивый вариант. Фактически они перебрасывают нам аванс, чтобы мы смогли поднять их стоимость.
Заместитель кивнул, добавив про себя: «и неплохо на этом заработать». Хотя, в отличие от начальника, он далеко не так уверенно смотрел в будущее.
* * *
Новая ассистентка директора обедала со своим брокером. Да, у нее был свой брокер, да и вообще она была девушка умная. Не по годам. Других в помощницы самому Главному Администратору и не набирали. Один раз она с ним переспала, с брокером, и поэтому теперь имела возможность иногда обсуждать с ним вопросы персональных инвестиций в обеденное время. Бесплатно.
За этим обедом девушка со стрелками на чулках попросила своего собеседника купить ей кое-что на бирже. Может быть, даже использовать на несколько дней плечо, чтобы полностью воспользоваться ее догадками.
Она понятия не имела, кому в ближайшие дни будет плохо. Но имела кое-какие представления, кому скоро станет хорошо. Для этого ей хватило и пары дней в новой должности.
Нанимая на простую работу очень умную девушку, глупо было надеяться, что она не будет пользоваться своими мозгами.
* * *
– Правительства всех развитых стран вкладывают огромные деньги, до безумия огромные. – Главный Администратор округлил глаза и все же добавил: – Охренеть какие большие деньги.
Прессе это нравится. И раз пресса стояла в углу, то надо ее чуть подкормить. Тогда это заседание окажется на первых полосах, а он бы хотел, чтобы оно там оказалось. Потому что ему нужны были не только деньги. Ему нужно было внимание – людей, организаций, особенно общественных. Это давало хоть какой-то шанс на то, что кого-то смогут поймать за руку. Хотя бы самых безумных, самых объевшихся. Уже хоть что-то.
– И эти деньги, я вас уверяю, не будут потрачены зря. На текущий момент проведена огромная работа по подготовке всей нормативной базы. Наши коллеги уже сейчас выбирают первых кандидатов, которые будут допущены к проекту.
Администратор посмотрел налево, где неподалеку от него за столом сидел тот самый начальник комиссии. Мертвый человек, который еще ходил. Даже еще улыбался, вот и сейчас он тепло улыбнулся в сторону Администратора, кивая, соглашаясь, показывая полную солидарность с мнением.
– Сегодня мне хотелось бы еще раз напомнить основные тезисы нашей программы, которые выходят даже за рамки данного проекта и очень скоро станут основополагающими при любых работах человечества в ближнем космосе.
Первое, это экологичность. Экологичность в терминах нашей планеты, что означает, что за каждый сожженный литр воздуха будет взиматься налог, и немаленький. Поэтому любая корпорация, решившая двинуться наверх, должна будет очень много думать, как сделать этот бизнес безопасным для Земли. Но впервые мы вводим также понятие экологичности всей системы. В первую очередь это касается любых изменений в орбитах небесных тел. Конечно же, мы говорим, прежде всего, об астероидах. Мы не хотим хаоса. Поэтому параграф второй пакта об экологии ближнего космоса как раз и оговаривает все эти положения.
Во-вторых, мы говорим о том, наконец-то открыто говорим, что люди намерены завладеть Марсом. Завладеть, подчинить и поселиться на нем. Навсегда. Детали программы всем известны, последние коррективы – есть у вас в материалах. Мы начинаем крайне трудный, долгий, дорогостоящий и кропотливый процесс. И мы собираемся довести его до конца. Мир готов вкладывать в это деньги, остается лишь вопрос, готов ли кто-нибудь эти деньги заработать.
И соответственно, в-третьих, мы планируем в ближайшем будущем существенно расширить количество компаний, которым будет разрешено работать как непосредственно над этим проектом, так и по смежным темам. Мы тратим триллионы на освоение солнечной системы. И мы с удовольствием предоставим любые льготы тем, кто будет готов инвестировать в эти проекты вместе с нами. Но мы вынуждены сообщить, что продажа всех тех «участков на Луне», «участков на Марсе» осуществлялась людьми, никакого права на это не имеющими. Ни одна из таких купчих нами не будет подтверждена, и любая из них может быть оспорена реальными инвесторами и покупателями марсианских земель.
Мы провозглашаем новый принцип: хотите участок на Марсе – купите его. Но деньги должны быть вложены в освоение Марса. А не в руки мошенников.
Администратору не надо было даже поворачиваться, чтобы увидеть, как щеку готовящегося к смерти человека слева от него прочертила черта, показывающая, насколько он недоволен предыдущим высказыванием о количестве компаний. Несогласованным высказыванием, никак не подтвержденным документально. Однако Администратор знал кое-что, чего еще не знали другие, поэтому мог позволить себе идти на этот риск.
– Мы говорим: добро пожаловать всем, у кого есть идеи, технологии и возможности, чтобы поставить их под ружье нашего проекта. Мы собираемся добиться успеха, и собираемся сделать это со всеми вместе.
Теперь, пожалуйста, вопросы ко мне и моим коллегам.
Лишь один вопрос волновал всех, и он был задан. Лишь один ответ, один из многих, запомнился надолго.
– Скажите, когда? Когда люди смогут жить на Марсе? Дышать, ходить, растить урожаи. Когда?
– Я скажу лишь одно. – Администратор слегка приподнялся со стула, чтобы его слова звучали внушительнее: – Я хочу, чтобы это произошло при моей жизни. А я уже немолод. Поэтому либо вам придется подумать о таблетках от смерти, либо пора уже всем заняться делом, потому что не так уж и много у меня времени ждать.
Затем улыбнулся, чтобы одновременно его не восприняли слишком уж серьезно. Хотя он был серьезен как никогда.
Глава 2
Т: минус 42. 2024 н. э. Делец
Ему редко доставляло удовольствие само исполнение. Может, только в самые первые разы, да и то это сложно было назвать удовольствием, скорее адреналин, волнение, быстро текущая в теле кровь. Не более того. Убивать кого-то, пусть даже и во благо, не слишком-то приятно.
Потому что каждый раз это напоминает о том, что пытаешься забыть: о том, что сам тоже смертен. И скоро, может быть, отправишься вслед за своими жертвами.
Как хорошо, что он был атеистом, иначе мысли о ждущем его аде, кипящей крови реки Флегетон, в которой ему предстояло бы барражировать, давно бы свели с ума. Вот что интересно, было бы ему там дело до пейзажей на берегу? До леса самоубийц, например? И те, кого лишь ошибочно считали самоубийцами, куда попали они? Растут ли они в этом лесу, как и настоящие? Грехов у них все равно было немало, но этот он самолично приписывал на их душу.
Оставалось надеяться, что там, наверху (или внизу), разберутся.
Сейчас самоубийство вроде не подходило.
Ему редко давали задания слишком подробно, оставляя поле для маневра, и мужчина сам подбирал и место, и время, и методы. Сейчас было только сказано, что это не должно быть убийством. Это не должно бросить тень на дело.
Но вот, допустим, нервный срыв…
У объекта были жена, дочь, старший сын где-то в университете в Штатах. Если, допустим, он сбрендит, убьет жену и дочь (сына придется оставить в покое, все-таки – далеко), а потом выбросится из окна? Красиво. Для общественности – просто нервный срыв, бывает. Для знающих людей – очень хороший сигнал, что никто из них не защищен… от нервных срывов.
Красивый план. Действительно красивый. Сколько ни копай, итог будет один – убийство на почве помешательства и самоубийство. Его кривое деревце должно будет расти прямо на берегу, так, чтобы корни варились в кипящей крови Флегетона, а сам он страдал еще и как самоубийца.
Один минус, много лишних жертв.
Сердечный приступ как-то сам собой отпадал. Все-таки у этих руководителей проблем с сердцем у всех хватает. Это никому ни о чем не скажет, хотя этот вариант был бы хорош тем, что никто даже и не начал бы копать, никто бы даже дело открывать не стал. Никто бы и не усомнился. Мужчина умел делать так, чтобы подозрений и не возникало.
Дочь у него уже тоже немаленькая. Можно разыграть изнасилование дочери, потом дочь убивает отца, затем, что логично, от стыда и горя вешается. Тоже красиво и тоже – точно как и требуется. Лишь одна лишняя жертва.
Надо найти записи его голоса, решил мужчина. План, красивый план, начал окончательно выстраиваться у него в голове.
* * *
Глава комиссии сердился. Нет, он был просто в ярости, если честно. И только то, что люди, сидевшие рядом, обладали слишком большим влиянием, чтобы он мог позволить себе орать, удерживало его от разговора на повышенных тонах.
Попробовать шашлык на открытом воздухе предложил он. Надо было поговорить. Ему нашли очень живописное место – ущелье, на дне которого течет река, и ресторан у самой пропасти, лишь декоративные деревянные перила ограждают посетителей от того, чтобы не упасть вниз. А так – через перила, пробежать метра три – и можно прыгать.
Или кого-нибудь скинуть.
Вот вторым вариантом он бы воспользовался с удовольствием, испытал бы глубину ущелья на парочке из тех, с кем сегодня общался. Компания собралась не такая маленькая – пять человек. Но только он был на острие иглы. Только он подставлял свою голову. Держал оборону. Не выдавал ни единой лицензии, пока даже крупные корпорации не сдавались и не принимались искать возможности для причитающихся выплат.
А все остальные лишь говорили ему, что делать. И прятались, когда начинало припекать. Как сейчас.
– Надо приостановиться. Пропустить контору-другую, кинуть ему кость, чтобы успокоился, – сказал, наконец, он, – иначе скоро он меня сожрет.
Самый старший из его собеседников покачал головой:
– Наоборот. Ты же видишь, он не выдерживает. Уже психует. Говорит и обещает то, чего никогда не сможет исполнить. Осталось совсем немного подождать. Он свалится сам. Еще несколько месяцев, и когда все окончательно поймут, что он не справляется, можно будет ставить вопрос о новом кандидате. И все. Тогда мы будем контролировать все, абсолютно все.
Глава комиссии покачал головой.
Встал и подошел к краю веранды, оперся о перила и наклонился вперед. К сожалению, хозяева заведения слишком уж далеко отодвинули веранду от пропасти, поэтому дна ущелья не было видно. Жаль.
Он хотел бы посмотреть, куда можно бросить этих тупых недоумков.
Вместо этого он повернулся и сделал шаг к столу. Хлопнул рукой по шее, отгоняя комара.
– Или же он что-то знает. Узнал раньше нас. И готовится объявить всем, что якобы лишь я мешаю прорыву. Найдет козла отпущения и двинется дальше.
Кто-то из сидящих начал возражать, но Глава комиссии его не расслышал. У него неожиданно закружилась голова.
Зато он услышал другое – как говорит он сам. Сначала он повернулся в сторону пропасти и заговорил, именно так, как он всегда хотел говорить с этими трусами, громко, отчетливо, жестко и властно: