Эти увальни драться совсем не умеют. Вроде и силы, и быстроты хватает, но двигаются с грацией коровы на льду, постоянно друг другу мешают. Зато головы у них явно каменные — раз по пять каждой перепало, а они встают. Я крутился меж ними как уж на сковородке. Был момент, думал, всё, кердык пришёл, надо нож доставать. Фёдор палку схватил, еле вырвал, заехав ему пяткой в лоб — силища, как у медведя.
Ломом их надо бить, было бы самое то. Хорошо хоть яйца не железные. Так и танцевали — я вертелся, бил и уворачивался, они пытались меня поймать. Постепенно все выдохлись: я еле палку держал, они прыть подрастеряли, гонор слетел, и перестали ругаться. Нее… надо завязывать эти танцули, иначе мне хана, двигаться приходится быстрее и больше, чем этим бизонам.
Взвинтил темп ещё на чуть-чуть. Прошёлся уже на пределе сил по почкам, ногам и головам, фуу… ну, хоть лежат. Отдышался, дождался, пока парочка дурней оклемается, и выдал речь на великом и могучем минут на десять, приправив матюгами трёхэтажной конструкции. Всё, что о них думаю и что в душе накипело, выложил. Напоследок предупредил, чтоб больше к нам не совались, а то назад поползут, скуля, в мокрых штанах. Судя по рожам, впечатлились.
Теперь или отвянут, или стрелу в спину пустят. Ой, да будь что будет, жизнь покажет, ну… что-нибудь покажет. Будем надеяться, это будет не фига или фак. Глядя на их удаляющиеся спины, ещё стоял, но стоило им скрыться, рухнул как подкошенный. Всё, больше таких экспериментов не проводим. Лучше уж прострелить им ноги и потом лечить, чем ещё одна такая стычка. Даа… без палки я б и минуты не продержался. Хоть за пару месяцев хорошей кормёжки и тренировок поднакопил силёнок, но на кулачках мне против любого из них не выстоять.
Несколько раз чуть не нарвался. Достаточно было хоть одному кулаку попасть в голову… хм… да куда угодно попасть, и полетел бы Саша по астралу за очередным бесхозным телом. Недооценил я противников и переоценил себя. Моя победа — счастливый случай. А вот надеяться на случайности для моего опыта по меньшей мере глупо. На мне ответственность за двух девчонок лежит. Ну что ж, теперь любые проявления агрессии гасим сразу и жёстко… хм… ну, в пределах разумного, конечно.
Полежав полчаса, я побрёл домой. Своим красавицам ничего рассказывать не стал, чего расстраивать.
А через три дня нас посетила мама. Мы только стол после обеда прибрать успели, как она постучалась. Машка выскочила встречать, ещё не зная, кто пришёл, а потом вернулась с вытянутым лицом. Знахарка, посмотрев на меня многозначительно, подняла брови. Это намёк? Нам предстоит серьёзный разговор?
И тут я разглядел в руках матери узел с вещами. Ого, к нам решила перебраться? Чёрт… наверно, из-за драки. Неужели отчим выгнал? Честно говоря, не знал, как на это реагировать, даже растерялся.
Софа молодец, быстро взяла беседу в свои руки, усадила гостью за стол, налила чаю. Постепенно и мы с Машкой немного пришли в себя. Судя по реакции сестрёнки, она была совершенно не рада материному приходу. Надо признать, меня это порадовало.
Старшие недолго обменивались новостями, минут через пятнадцать перенесли внимание на нас. Мать какое-то время рассматривала меня, а потом начала рассказ о своих жизненных перипетиях, который я уже слышал от знахарки. Останавливать и говорить, что мы всё знаем, было… бессмысленно, похоже, человеку надо выговориться.
Уже описывая жизнь в Сибири, она неожиданно расплакалась. И ведь неподдельные слёзы, ясно видно — горько человеку. Блин, как я это не люблю! Ну и зачем, интересно, мать нам всё рассказала? Я ей, конечно, очень сочувствую, но вот чем помочь, не представляю. Ладно, послушаем дальше. Вот только все молчали. И поглядывали на меня как-то искоса. Машка тихонько слёзы по шекам размазывает. Э-хе-хе, кому-то надо начинать.
— Мама, чем мы можем помочь?
Не надо на меня так смотреть, ой не надо!
— Скажи, сынок, тебе хорошо с охотниками?
— Да.
— Добыча-то большая, сытно ли живёшь?
— Едим сытно, ни в чём не нуждаемся.
— Ты сможешь позаботиться о себе и Машке?
— Да, смогу.
— Подожди, не спеши, подумай о всей дальнейшей жизни. Я…
— Мама, — я прервал её и взял за руку, — у нас всё хорошо, хватит сил и о вас позаботиться.
— Нет-нет, — она почти вырвала руку и стала копаться в принесённом бауле.
Я, не понимая, наблюдал за её действиями. А мать суетливо, но бережно развязывала какой-то узелок. На стол высыпались монеты, меди и серебра, наверно, поровну. Всё это придвинули мне.
— Вот Машке на приданое собирала.
Блин, в душе заворочалось что-то тяжёлое, а глаза защипало. Ну не хватало ещё здесь сопли распустить! И что делать? Ведь не поймёт, если попробую вернуть.
— Мама, почему с нами не хотите остаться? Здесь вам будет лучше.
— Нет, сынок.
Какая у неё странная улыбка — не печальная, не грустная. Я такую уже где-то видел. Точно… у Моны Лизы.
— С ним останусь, люблю я его.
— Бьёт ведь?
Мать тяжело вздохнула.
— Он сегодня мне в ноги упал, узнал, что ты Фёдора побил. Вы ведь как заноза ядовитая у него в серце были. Просил ослобонить от этой ноши, рёк, пить боле не будет и руки на меня не поднимет. Вот я вещички собрала и пришла. Не жить вам с ним вместе. Ежли худо без меня, останусь, ежли нет, возвернусь. Муж он мне пред богом, — она перекрестилась.
Охо-хо, что-то слабо верится в изменение натуры отчима. Ну да ладно, мы пока рядом, приглядим. А он, значит, нас уже списал со своего баланса. Дааа… как-то тоскливо полная свобода к нам пришла. Всю принесённую мелочь я кучкой пододвинул к Машке.
— Сохрани. Купишь что-нибудь памятное к свадебному платью.
Сестрёнка махнула своими кудряшками и стала с серьёзной мордашкой заворачивать мелочь в свой платок. Слёзы забыты, глазки подсыхают, ну вот и хорошо.
— Софья Марковна, эээ… — дальше я решил продолжить на немецком и попросил 25 рублей мелкими купюрами.
Знахарка их быстро принесла и положила передо мной. Придвинув их к матери, я постарался объяснить свои действия:
— Мама, мы желаем тебе счастья, и, если там тебе будет плохо, ты всегда можешь прийти жить к нам. Тут небольшая часть наших денег, это твоя независимость от мужа. Не показывай их никому. А придёт чёрный день или помочь надо будет кому-нибудь, воспользуйся.
Опять она плачет. Чёёёрт! Вроде доброе дело сделал, а на душе так хреново, хоть волком вой. Моё мнение о матери Мишки и Машки сегодня сильно изменилось. И хоть я по-прежнему не хотел бы с ней жить, но теперь считал себя обязанным о ней заботиться.
Перед расставанием расспросил её, есть ли у нас с сестрёнкой какие-либо документы. На меня не оказалось, родственнички подсуетились. А на Машку нашлись. Их помогла спрятать экономка, они с матерью дружили. Дело в том, что мои бумаги как наследника хранились у поверенного по делам отца, он, гад, и сдал их родственникам за круглую сумму. У него же были бумаги матери как моего опекуна до наступления совершеннолетия. А сестрёнкины находились в доме, где мы жили, в кабинете отца.
Когда кодла наследничков к нам нагрянула, документов сестры не было найдено. Перед отправкой в деревню нас обыскали и все вещи проверили, но тоже ничего не нашли. И уже когда отъехали недалеко от дома, нас догнал сынишка экономки, он их и принёс.
Мать пошарила в своём бауле и извлекла потрёпанные листочки.
— Может, вы сможете как-то ими распорядиться.
После её ухода мы с Софой всё внимательно осмотрели. Всего две бумажки: выписка из церковной книги о крещении с указанием отца, а также заверенное нотариусом свидетельство о рождении с признанием отцовства. Но знахарка сказала, этого достаточно для присвоения дворянства, правда, только в Санкт-Петербурге, здесь вряд ли получится. Ну, уже кое-что. Машка от этой новости зависла, как от зеркальца. Ха, дворянка замороженная!
Дааа… всего месяц назад думал, до мексиканских страстей далеко…… и вот те на!
Через пару дней к нам заявился ещё один визитёр — старший брательник порадовал своим присутствием. Вечерком присел я на скамеечку отдохнуть, и он идёт. Не удивлюсь, если ждал на опушке моего появления. Мысли сразу свернули на тропу войны. Ну, тут драться бессмысленно, такого и ломом не возьмёшь, поэтому поправил "Лефоше" за пазухой и ножик в рукаве проверил, так, на всякий случай. Хоть и не думаю, чтоб он у Софьиного дома драку начал.
Вежливо поздоровался, даже руку пожал. Присел рядом, в глазах искорки веселья.
— Говорят ты, братко, отделился, семью завёл?
Ха… приколист! Слухи о моей женитьбе сильно преувеличены. Решил поддержать его тон.
— Да пора уже, братко, эт ты вот в женихах задержался.
Гнат весело рассмеялся.
— Не отгулял я ещё свово.
— А я думал, красавицы, себе равной, никак не найдёшь.
— Да красавицы-то есть, но глаз что-то ни на одной не останавливается. Вот если бы их всех сразу…
— Уууу… тебе на восток надо, заведёшь гарем.
— Нее… гарем я не потяну.
Мотнул он головой, посидел немного и спросил уже задумчиво:
— Фёдора за што побил?
— Да ему не понравилось, как я себя на торге в Устьянском вёл, вот и решил с приятелем проучить меня. Не получилось.
— То-то молчит, стервец. Хм… С приятелем, говоришь, — он задумчиво помотал головой. — Ничё, вправлю им мозги… Ты не серчай на него, дурак он.
— Да я знаю и не сержусь. Он-то как, ножичек на меня не точит?
Брат удивлённо на меня посмотрел.
— Ты худого-то не мысли, он хоть дурак, но не убивец. Кулаками помахать и младшого брата уму-разуму поучить — это одно. У нас в деревне таких много. Другое дело родную кровь со света сжить.
Затем он весело усмехнулся.
— Пару месяцев назад ему бока намяли: полез за тебя Ивану Струпню морду бить, а у того братьёв, знаш ведь, целый двор. Пришлось и мне руку приложить.
— Почему за меня?
— Дак неправ он был. Нечё тебе глаз подбивать было.
Ха, войнушки местного маштаба. Хотя… у деревенских раньше всегда так было: неважно, какие в семье отношения, за порогом дома тебе может помочь только родня и лишь во вторую очередь приятели. Вот и лупят всех, кто на братьев или сестёр рот раскрывает. А я напридумывал себе про Фёдора фигню разную, "мистером зло" его сделал. Опять промашка, как и с козой. Надо было тогда при встрече как-то помягче с ними, что ли. Драки, естественно, всё равно не избежать было, но прошла бы она не с таким ожесточением.
— Помириться вам с Фёдором надоть. Сам понимашш, тебе идти, ты побил.
Блин… не было печали, отшлёпал брат братишку. Но он прав — надо конфликт гасить, пока не разросся. Придётся переться в деревню.
— Когда лучше?
— Да завтра, чтоб с тятькой не встренуться. Они с матерью в церковь в Устьянское поедут.
— Хорошо.
Мирные переговоры закончились на мажорной ноте, но Гнат не спешил уходить.
— Ты чем отходил-то их?
— Палкой.
— А они чё ж, спокойно стояли смотрели?
— Да нет, просто поймать меня не могли.
— Хех, не покажешь, как ты ею машешь?
Мда… Придётся изобразить танец с … палками, иначе не отвяжется. Я молча принёс свою дубинушку и прокрутил несколько тренировочных связок. Брат стоял, засунув руки за пояс, и внимательно смотрел.