Конечно, Антон понимал, что остался в родном селе с намерением еще раз встретиться с Зорькиной. «Не могу же я уехать отсюда в пожарном порядке, даже не попрощавшись с Мариной». Мучила и мальчишеская выходка с загсом. «Надо же до такого додуматься! — ругал себя в душе Антон, расхаживая дома по кухне. — Вот, сердцеед-гангстер! Пришел, увидел, победил… Придется это дело спускать на тормозах».
Однако тормозить вовсе не хотелось, а каким образом завязать с постоянно отшучивающейся Зорькиной серьезный разговор, представлялось смутно. Привыкший логически отрабатывать служебные версии, Бирюков начал было мысленно проигрывать предполагаемые ситуации предстоящего объяснения, но сам над собою усмехнулся: «Бери, чудак, протокол и официально под запись с предупреждением об ответственности за дачу ложных показаний: любишь — не любишь? Если не любишь, почему?»…
Неожиданно во дворе послышался разговор. Полина Владимировна кому-то сказала: «Нет, милая, не уехал», — после паузы опять: «Не стесняйся, проходи в дом! Один он там скучает». По крыльцу быстро простучали каблучки, и, к удивлению Антона, в дверях появилась Зорькина.
— Добрый вечер, Антон Игнатьевич, — бойко проговорила она, но тут же смутилась. — Я к вам по служебному делу. Хочу обрадовать…
— Ваш приход для меня — уже радость, — улыбнулся Антон.
— Я серьезно.
— Что-то случилось?
— Тамара Тиунова жива.
— Да?! Значит, ваше колдовство сбывается?
Марина отбросила со лба прядку волос:
— Вы разве не верили, что я ужасная колдунья? — И сразу посерьезнела: — Сегодня, перед концом работы, мне вдруг позвонила экономист районного элеватора Верочка Барабанова, мы вместе учились на заочном, и стала дотошно расспрашивать, сильно ли милиция ищет Тамару. Я быстренько подлизалась к Вере. Оказывается, Тиунова вторые сутки живет у нее и очень боится, как бы не нагорело ей за такой таинственный трюк.
— Это не розыгрыш?
— Честное слово, нет.
— Ну, Марина!.. Если бы вы были моим помощником, я бы в потолок на работе поплевывал.
— Ой, мне не нравится, когда начальство в потолок плюет, — тотчас съязвила Зорькина.
Антон засмеялся:
— Как говорят близнецы Инюшкины, больше не буду. Почему Тамара оказалась у Барабановой?
— Подруги они, обе из Новосибирска. В одном доме там жили. Теперь на элеваторе Вера работает, в конторе.
— Она не сказала, долго Тамара у нее пробудет?
— Насколько поняла, Тамаре некуда деваться. Да и я Веру попросила, чтобы никуда не отпускала.
Антон глянул на часы — был десятый час вечера.
— Хотите сразу ехать в райцентр? — спросила Зорькина.
— Сегодня уже поздно. Поеду завтра с утра пораньше.
Марина улыбнулась:
— Ладно, я пошла. Желаю вам успеха.
— Можно, провожу?
— Проводите, если не лень.
— Ну, Марина, обижаете, — по-торчковски протянул Антон.
Перебрасываясь шутками, они вышли на пустынную, залитую вечерним солнцем деревенскую улицу. Тишину гаснувшего дня нарушал лишь удаляющийся гул высоко пролетевшего самолета, да у дома Инюшкиных, запустив в небо бумажного змея, покрикивали друг на друга неутомимые проказники «зеленые человечки».
— Пойдемте к озеру, — предложил Марине Антон.
— Пойдемте, — сразу согласилась она.
Через проулок медленно дошли до берега к поваленной старой березе и, словно сговорившись, сели на нее рядышком. Зорькина с улыбкой посмотрела на Антона,
— Расскажите что-нибудь детективное.
— Я детективов не читаю, — сказал он.
— Вы — не из книжек, из своей жизни.
— В жизни детективные истории не так интересны.
— Почему?
— Шелухи много.
— Мне любопытно, за что вас наградили орденом?
— Наган у мальчишки отобрал.
— В газете писали, что за задержание особо опасного преступника…
— Это для солидности, чтобы страшнее было. Если с наганом, значит — особо опасный. На самом деле молоденьким губошлепом тот преступничек был.
— А патроны в нагане были?
— Оставалось маленько.
— Губошлеп ведь мог вас застрелить…
— Кто бы ему это позволил? — Антон улыбнулся Марине. — Я не люблю о своей работе рассказывать. Поговорим лучше о чем-нибудь другом. А чтобы проще разговаривалось, предлагаю перейти на «ты». Согласны?..
— Разве не помните, что мы уже были «такими».
— Когда?
— Оказывается, вы полностью забыли наши встречи в Ярском…
Антон дотронулся до ее руки:
— Не надо, Марина, вспоминать то время. Давайте поговорим о сегодняшнем дне.
— Не было бы того времени, не наступил бы и сегодняшний день… — многозначительно сказала Зорькина. Глаза ее погрустнели, но она быстро совладала с собой и удивительно легко перешла на «ты»: — Неужели думаешь, что все исчезает бесследно?
— Нет, я так не думаю.
— Значит, у тебя тоже от тех встреч что-то осталось в памяти?
— Конечно.
— Ох, как быстро летит время… Это ж только подумать: десять лет промелькнуло!
Зорькина внезапно оглянулась.
— Боишься, не наблюдает ли за нами Паутова, чтобы не прозевать свадьбу? — шутливо спросил Антон.
— Пусть наблюдает. Мы из детского возраста давно выросли.
— Может, нам на самом деле пора подумать о свадьбе?
— Думай — не думай, чему бывать — того не миновать.
— Очень туманно. Не могу догадаться.
— Как ты такой, недогадливый, начальником уголовного розыска работаешь?
— Сам удивляюсь. Ну, так как?..
— Как пожелаем, так и сделаем. Только ты больше не пугай меня загсом.
Антон засмеялся:
— Без него не обойтись.
Зорькина задумчиво стала смотреть на недостроенный особняк Гайдамаковой. Бирюков ласково погладил ее руку. Марина не шевельнулась и с грустинкой заговорила:
— Так и не пожила ни денечка Елизавета Казимировна в новом доме. Очень интересная старушка была. Когда моя мама умерла, я сильно испугалась. Переживала, не знаю, как… И Елизавета Казимировна стала лечить. Сказки чудесные рассказывала. В новолуние выводила на перекресток, что-то шептала таинственно-таинственно. Давала пить какую-то вкусную водичку, после которой мне снились красивые-красивые сны. Показывала на небе звезды — она их все наперечет знала. И о каждой звездочке у нее была особая сказка, вроде древнегреческих мифов…
Антон, словно согревая, взял небольшую руку Марины в свои широкие ладони. Зорькина, смущенно улыбнувшись, продолжала:
— Потом еще раз, уже взрослая, я обращалась к Елизавете Казимировне. Когда из-за меня морячок погиб…
— Не из-за тебя. Случайность там роковую роль сыграла.
— Ну, я так думала, что из-за меня. Чуть с ума не сошла. Это какой-то кошмар был. Исхудала — кожа да кости. Сон совершенно пропал. И тогда вспомнила о Гайдамаковой. Приехала в Березовку, все-все старушке рассказала. Сготовила Елизавета Казимировна целебное снадобье из трав и говорит: «Надо тебе, Мариночка, уехать отсюда». — «Куда же я уеду, если у меня, кроме Ярского, во всем белом свете ни единой родной души нет?» — «Не хочешь уезжать, займись каким-либо серьезным делом. Учиться поступи. Надо, миленькая, отвлечься от нехороших мыслей, забыть случившуюся беду». Так вот я и поступила на заочное в сельхозинститут. Ой, как поначалу трудно пришлось! Потом втянулась в учебу и даже, не хвалясь, диплом с отличием получила.
— Не зря тебя все березовцы уважают, — сказал Антон.
— Уважать-то, собственно говоря, не за что. Просто я стараюсь добросовестно делать свою работу.
— В наш век — это немало.
Незаметно подкрались сумерки. Зеркальная гладь Потеряева озера потемнела. На ней замерцали отражающиеся крапинки звезд, густо усыпавших небо. Изредка вода у камышей всплескивала, видимо, шальная щука или окунь хватали задремавшую рыбешку. Вспыхнувшие от всплеска круги быстро исчезали, и звездные отражения опять светились на своих местах. Посвежевший к ночи воздух крепко отдавал настоем полевых трав. У самой воды, на песчаном откосе, попискивали длинноногие кулички, да в приозерных кустах всхлипывала какая-то одинокая птица.
— Красота, как в сказке, — задумчиво сказал Антон.
Марина словно обрадовалась:
— Я угадала, что ты именно это скажешь!
— Тоже умеешь читать чужие мысли?
— Не умею, но… Помнишь, десять лет назад мы с тобой вот так же сидели у Потеряева озера, только на другом берегу, в Ярском?.. Точно такой же был теплый вечер, таким же звездным было небо и озеро, и ты, задумавшись, точно так же сказал: «Красота, как в сказке».
— У тебя прекрасная память.
— Не хвали.
— Почему же… Столько лет прошло, а ты помнишь сказанное мною. Я, например, ту встречу припоминаю смутно.
— Значит, для меня она была памятнее…
Зорькина осторожно высвободила свою руку из рук Антона, обхватила ладонями плотно сжатые колени и стала смотреть на озеро. Бирюков вдруг почувствовал почти непреодолимое желание обнять ее, но вместо этого спросил:
— Марина, почему ты до сих пор не замужем?
Она ничуть не удивилась вопросу. Пожала плечами:
— Наверное, время свое упустила. Девушки, как поэты, должны проявлять свои таланты в молодости.
— Что ж не проявила?
— Учиться поздно начала.
— Теперь жалеешь?
— Нет, уже привыкла.
Антон взял Марину за плечи и легонько повернул лицом к себе. Она вздрогнула, робко попыталась отвести его руки, но сразу притихла и удивленно уставилась снизу вверх ему в глаза.
— Марина, — сказал он, — ты очень красивая и славная.
— Ой, ли?..
— Честное слово. Завтра утром я уезжаю из Березовки. Поедем вместе?
— Зачем?
— Не спрашивай, ты знаешь. Поедем?..
Она отрицательно повела головой.
— Почему, Марина?
— Не хочу, чтобы у тебя были неприятности, как у того морячка.
— Вот ерунда!
— Нет, Антон, это серьезно. Я очень тревожусь за тебя, а предчувствие редко меня обманывает.
Бирюков ощутил, как плечи Зорькиной вздрогнули, будто в ознобе, и он крепко прижал Марину к себе…
Хотя Антон заявился домой близко к полуночи, в доме еще не спали. Мать возле кухонного стола довязывала пуховую шаль, отец через очки сосредоточенно читал газету, а дед Матвей с детским любопытством рассматривал картинки в «Крокодиле». Игнат Матвеевич поверх очков глянул на сына:
— Бабье лето еще далеко, но ты уже закружился.
— Женюсь я, папа, — присаживаясь к столу, без всяких обиняков сказал Антон. — Как тебе, это нравится?
— Хозяин — барин.
— Почему не спрашиваешь, на ком?..
— Чего спрашивать, когда насквозь Мариниными духами благоухаешь.
— Ну и… одобряешь выбор?
Игнат Матвеевич постучал пальцем по лбу:
— Крыша поехала?.. Пойдет ли Марина за тебя?
— Пойдет. Уже договорился.
— Ох, налетчик какой!
Дед Матвей приложил ладонь к уху:
— Чо, Игнат, гришь? Кто летчик?
— Антон жениться захотел!
— Пора, ядрено-корень, пока не разбаловался с барышнями. Кого в невесты выбрал?
— Марину Зорькину.
— Красивая и умная невеста. Жить хорошо будут.
— Да Антон-то ее знает всего один день!