Карен чуть подалась вперед.
– Мистер Хоффман, мы стараемся выяснить мельчайшие подробности этого несчастья, но, уверяю вас, случившееся не имеет никакого отношения к тому, что вы сказали Мелани. Человек, который сделал это, уже убил нескольких женщин, и он будет убивать снова. Так что ни вы, ни совет, который вы дали дочери, тут совершенно ни при чем.
Карен, конечно, не могла быть уверена в том, что говорит Говарду правду, но она просто не могла видеть, как родные погибшей девушки терзаются чувством вины из-за того, что сказали или сделали. Или, наоборот, не сказали или не сделали.
Говард согласно кивнул, но голову так и не поднял. Робби протянул ему салфетку, и он взял ее, чтобы вытереть глаза.
– Мистер Хоффман, знаете ли вы кого-нибудь, включая членов семьи или родственников, кто мог поссориться с Мелани?
– Нет.
– А как насчет подруг и друзей? Их у нее было много?
При этих словах Говард поднял голову и взглянул Карен в глаза.
– У нее было несколько близких подруг. Хорошие и славные девушки. По большей части незамужние. Только одна разведена, как и Мелани.
Робби прищурился.
– Мелани была разведена?
– Ее брак был аннулирован, – пояснила Синтия. Она повернулась к Робби: – Это не совсем то же, что разведена, есть некоторая разница.
На этот раз ее голос прозвучал громче, и, словно испугавшись этого, она поспешно опустила глаза.
– Как звали жениха? – резко спросила Карен.
– Неужели вы полагаете, что он…
Робби поднял руку, призывая к спокойствию.
– При проведении расследования нам приходится поднимать и переворачивать много камней. Просто для того, чтобы увидеть, кто из-под них вылезет.
– Нейл Кройс. Где-то у нас есть номер телефона. Синтия, милая, поищи, пожалуйста, хорошо?
Не сказав ни слова, Синтия поднялась и вышла из комнаты.
– Нам понадобятся фамилии и адреса ее подруг, – сказала Карен.
Вырвав из блокнота страничку, она протянула его Говарду вместе с ручкой. Пока он записывал фамилии, она продолжила:
– Не знаете, она часто бывала в барах или ночных клубах?
– Мелани совсем не такая… была. Она не пила, и ночной жизни у нее тоже не было. Кстати, наркотики она тоже не принимала, если вы намерены спросить и об этом.
Карен ощутила в голосе Говарда сдержанное негодование, как если бы своим вопросом она оскорбила память его дочери. Но тут у нее в памяти всплыли кровавые рисунки на стенах и комментарий Хэнкока.
– Что вы можете сказать о ее увлечении живописью? Она посещала какие-нибудь уроки, занятия? Формальное обучение имело место?
– Она брала уроки живописи в колледже, а потом занималась частным образом с другом семьи в Александрии.
– Как зовут этого друга семьи?
Говард раздраженно прищурился.
– Ей семьдесят девяти лет, агент Вейл. Сомневаюсь, что это она убила мою дочь.
Карен уже собралась рассказать ему о том, что зачастую невиновный человек может сообщить сведения, которые приводят к еще одному человеку, от которого, в свою очередь, ниточка тянется к кому-нибудь третьему, кто и оказывается настоящим убийцей. Но Робби опередил ее. Карен не успела даже рот открыть, как он уже изложил хозяину то, о чем она подумала.
– Син, милая! – крикнул Говард в кухню. – Нам нужен номер телефона Марты.
Детективы продолжили задавать вопросы. Их интересовали привычки Мелани, семейная история, свидания, на которые она ходила… Особняком стояли вопросы деликатные – о ее половой жизни и сексуальных предпочтениях. Вытянутое лицо Говарда посерело, когда Карен спросила об этом. Но ответил он кратко:
– Она не была неразборчивой и беспорядочной в связях. Кроме того, времени для свиданий у нее почти не оставалось.
В гостиную вернулась Синтия, вручила Робби листок бумаги и заняла свое место на диване.
Карен почувствовала, что они испытывают терпение родителей и что им пора закругляться. Если понадобится дополнительная информация, сюда можно заглянуть еще раз или просто позвонить – что для Хоффманов будет несравненно легче.
Робби, явно догадавшись, о чем думает Карен, поднялся с софы и протянул руку. Хоффман пожал ее, но взглянуть детективу в глаза так и не решился.
– Спасибо за помощь, – сказала Карен. – Не провожайте нас, мы сами найдем дорогу.
Они уже шли по коридору, когда голос Хоффмана заставил их остановиться.
– Когда вы поймаете это чудовище, я хочу видеть его. Я хочу посмотреть ему в глаза и побыть с ним наедине.
У Карен и Робби не нашлось другого ответа, кроме как кивнуть в знак согласия. Повернувшись спиной к хозяевам, они вышли из дома.
…девятая
Ее глаза в оцепенении смотрят прямо перед собой, когда я затягиваю веревку сильнее. Она не кричит, и это очень странно, но на лице у нее написан ужас – скулы сведены судорогой, кожа на лбу собралась морщинками страха. Она не заслуживает того, чтобы жить дальше. Потому что оно здесь, как я и говорил, достаточно всего лишь взглянуть пристальнее. Вы понимаете, что я имею в виду, агент Вейл? Все именно так, как говорил Дуглас: если хочешь узнать художника, изучай его творчество. Ну так изучайте! Итак, что вы видите!
А я скажу вам, что вы видите. Ничего. Потому что не можете видеть; вы лишились зрения, что бы это ни значило. Оцепенев от ужаса и отвращения, вы можете лишь беспомощно смотреть, как я заношу нож и протыкаю ее правый глаз. Слышен тошнотворный хруст, когда лезвие пронзает оболочку и проникает все глубже в мозг…
Карен подскочила на кровати. Она задыхалась, во рту пересохло, как в пустыне, а сердце колотилось о ребра, грозя выломать их. Черт возьми! В голове у нее билась одна-единственная мысль: «Черт возьми, ну и реальный же мне приснился кошмар! Как наяву!»
Она ворочалась в постели еще час или два, безуспешно пытаясь заснуть и страшась этого. Она боялась, что кошмар, из-за которого у нее чуть не остановилось сердце, вернется. К тому моменту, когда серый рассвет начал просачиваться в комнату сквозь неплотно задернутые занавески, Карен надоело сражаться впустую – сон бежал от нее. Будильник зазвонил часом позже, и если бы она не купила его совсем недавно, то наверняка бы запустила проклятой штуковиной в стену или в окно. Правда, в последнем случае пришлось бы менять стекло, а с недавних пор ее жизнь и так превратилась в ад. Всему виной развод, который тянулся уже целый год. Впрочем, она сама виновата. Зато теперь она начала понемногу обретать спокойствие и уверенность в себе, надеясь, что за поворотом ее не поджидает новый удар судьбы.
Приехав на работу, Карен вспомнила, что сегодня ее очередь проводить презентацию. Четверть века назад основатели Отдела криминальной психологии избрали утро среды для свободного обмена мнениями по поводу последних дел, над которыми работали агенты, в неформальной обстановке. Регулярные встречи все так же имели место быть, и эти мозговые штурмы по-прежнему приносили пользу, не позволяя психологам-криминалистам упустить из виду что-то важное только потому, что они находились слишком близко к делу, глядя на него изнутри. Иногда тот факт, что кто-то заглядывал тебе через плечо, помогал вытащить иголку, чтобы разглядеть за ней стог сена.
Встречи проводились в большом конференц-зале, обстановка в котором, сообразно очередным требованиям момента о бережном расходовании бюджетных средств, являла собой образчик некоего интеллектуального уголка. Вместо традиционного длинного стола для заседаний, имевшего одно-единственное назначение, в зале стояли шесть квадратных столиков вишневого дерева. Они, почти касаясь друг друга, образовывали один большой стол, за которым могли свободно расположиться сразу шестнадцать человек. При желании столы можно было раздвинуть, в результате чего получались шестиместные рабочие анклавы, очень удобные для проведения импровизированных рабочих совещаний.
Светло-коричневые тисненые обои с вертикальными полосами вносили свою лепту в утилитарный облик конференц-зала. Проектор со встроенной жидкокристаллической панелью, настенный экран, диаскопический проектор верхнего расположения, большая вращающаяся белая доска на колесиках и комплект «телевизор/ видеомагнитофон/DVD-проигрыватель» скромно ожидали своей очереди в алькове одной из стен, подобно коронеру, готовому в нужный момент отдернуть простыню с трупа и явить на всеобщее обозрение чудовищные проделки больного разума.
За отдельными столами в конференц-зале собрались коллеги Карен, избравшие своим ремеслом криминальную психологию: старшие агенты Арт Руни, Дитрих Хатчингс, Том ван Оуэн, Франк Дель Монако и еще девять человек, которые проработали в отделе пока что меньше пяти лет.
У Карен не было времени вдумчиво и не спеша подготовиться к утренней презентации. Всего пятнадцать минут назад ей передали компакт-диск с последними фотографиями с места преступления в доме Мелани Хоффман, и она только и успела, что просмотреть их на портативном компьютере, сгруппировав снимки в некоем подобии порядка. Но материалы дела она знала досконально, во всяком случае вплоть до последней жертвы, и поэтому не сомневалась, что сможет достойно изложить его коллегам и старшим товарищам.
Особый отпечаток на выступление налагало то, что она была первой и единственной женщиной-психологом во всем подразделении и, следовательно, должна была выглядеть не просто хорошо, а очень хорошо – в прямом и переносном смысле. Когда она только пришла в отдел и ей показывали фотографии с мест преступления, на которых были изображены чудовищно изуродованные трупы и избитые до неузнаваемости женщины, остальные сотрудники-мужчины подсознательно ожидали, что она немедленно схватится за мусорное ведро и извергнет в него содержимое своего желудка. Не то чтобы они сами не вели себя так, впервые увидев подобные снимки, – нет, они прямо-таки были уверены, что она продемонстрирует свою слабость только потому, что она – женщина. Карен вовсе не была сверхчеловеком, и фотографии потрясли ее, но при этом она хотела лишь, чтобы мужчины-коллеги относились к ней так же, как относятся друг к другу.
Но Карен понимала и еще кое-что. Она считала, что люди могут узнать, кто они такие на самом деле, примеряя эти жуткие ситуации на себя и наблюдая за собственной реакцией на них. Глядя на омерзительные снимки подвергшихся надругательствам женщин, она сумела заглянуть себе в душу и понять, что пришло время оставить мужа.
Карен стояла у стены, повернувшись лицом к остальным. На столе перед ней лежала папка-скоросшиватель с материалами по делу Окулиста. Открыв файл PowerPoint, она выбрала режим показа слайдов. Презентация началась.
Откинув со лба волосы, она отпила глоток остывшего кофе. Итак, пора приступать.
– У меня появились новые материалы по Окулисту, – заговорила она, не повышая голоса. В зале раздались обязательные возгласы «Ш-ш-ш, тише!». – Он снова нанес удар. На этот раз его жертвой стала молодая женщина, дипломированный бухгалтер. Место преступления практически не отличается от тех, что мы видели в случае с жертвами номер один и два.
Карен нажала кнопку на пульте дистанционного управления и вывела на экран первый слайд. Кто-то щелкнул выключателем в дальнем конце комнаты, и верхнее освещение погасло. В темноте виднелись лишь лица агентов, на которые падали блики отраженного от экрана света.