Ни расписания, ни конца, ни направления. Таково требование здравого смысла. Это давно уже вошло в клише.
Всякий путь наводит на размышления о множестве других путей, а также о тех ответвлениях, которые каждый из них в состоянии породить. Есть те, кому хотелось бы отдавать приказы, подчиняя себе течение любого рассказа. Будь их воля, они время от времени даже злоупотребляли бы своей властью. Хотя и не всегда с одинаковым успехом. Историю вообще можно считать своеобразным соревнованием по перетягиванию каната между теми, кто отдает приказы, и теми, кто смело направляет свои поезда на исследование всех и всяческих закоулков.
Однако вернемся к нашему настоящему. Сигнал требует, чтобы история остановилась. Пыхтя мотором и визжа колесами, наш поезд дает задний ход. Переводные крюки переводят стрелку нашей истории назад, и наш текст еще раз начинает с того места, на котором оборвался и с которого должен был развиваться уже много дней. И дает, наконец, ответ на тот вопрос, от которого уже охрипли, должно быть, критики, хищные, точно мульдиварпы, покуда состав нашего рассказа блуждал по одним путям со Шроаками и «Мидасом». Любопытные и нетерпеливые кроты-слушатели тоже давно уже подняли носы, и их вой разносится над просторами нерассказанного. Взывая о нашем внимании.
Глава 48
Итак, Шэм.
Дни и мили тому назад Шэм медленно поднимался из глубин забытья, пока не выскочил, наконец, на поверхность собственного сознания. И обнаружил, что его вместилище — то есть голова — жутко болит. Он сморщился и открыл глаза.
Комната. Крошечная поездная кабина. Холодный световой луч падает внутрь через иллюминатор. Полки забиты коробками и бумагами. Над головой шаги. Свет качнулся, пошатнулся и переполз по стене дальше — поезд сменил направление. Теперь Шэм спиной чувствовал его содрогания. Понимал, что скорость большая.
Он не мог сесть. Его привязали к полке. Он едва видел собственные руки, бесполезно сжимавшиеся в пустоте. Он хотел крикнуть, но тут же выяснил, что ему мешает кляп. Шэм забился, но бесполезно. Запаниковал. Тоже зря. Через какое-то время паника улеглась. Он потянулся всеми мускулами, какими только мог.
«Вуринам? — подумал он. — Фремло? Капитан Напхи?» Он пробовал произносить имена вслух, но выходило лишь мычание. «Кальдера?» Да где же он? И где все остальные? Ему вдруг представился поезд Шроаков. Может быть, он на нем? Прошли минуты, или секунды, или часы. Дверь, наконец, отворилась. Шэм напрягся, вытянул шею, застонал. На пороге стоял Робалсон.
— Ага, — сказал он. — Наконец-то. Не думали мы, что ты так долго будешь дрыхнуть. По мне, так ты давно уже должен был очухаться. — Он ухмыльнулся. — Сейчас я развяжу тебе руки и вытащу кляп, ты сядешь, — сказал он. — За это ты не будешь парить мне мозги.
Поставив на стол миску с едой, он ослабил путы Шэма, который завопил, как только грязная тряпка покинула его рот.
— Какого черта ты делаешь моя капитан тебя найдет ты за это заплатишь придурок, — и так далее. Шэм надеялся, что его голос прозвучит как рев. Но вышел скорее громкий писк. Робалсон вздохнул и вернул кляп на место.
— Это ты называешь не парить мозги? — сказал он. — Давай договоримся: с меня порция овсянки с козлятиной, с тебя — больше помалкивать. Так-то лучше. А то кляп в рот — это еще не самое худшее, на что я способен.
На этот раз, когда Робалсон извлек кляп, Шэм молчал. Только смерил его взглядом, полным холодной ярости.
А затем он уставился в овсянку. Есть хотелось очень.
— И как это, по-твоему, называется? — спросил Шэм, набив полный рот восхитительной пищи.
Робалсон почесал нос.
— Похищение, наверное. А по-твоему?
— Это нисколько не смешно!
— Почему, есть немного.
Робалсон почесал нос.
— Похищение, наверное. А по-твоему?
— Это нисколько не смешно!
— Почему, есть немного.
— Ты… Ты же пират!
Робалсон покачал головой так, словно разговаривал с идиотом.
— А я тебе что говорил?
— Куда мы едем?
— Пока не знаю.
— Где моя мышь? — спросил Шэм.
— Улетела, когда мы тебя взяли.
— Почему мы едем так быстро?
— Потому что торопимся, и еще потому что мы пираты. Не одни мы слышали слухи. Сальважиры про тебя спрашивали. Да к тому же, когда мы вдруг снялись с места и понеслись прочь, нам тоже многие с любопытством смотрели вслед.
— Что вы от меня хотите?
— Мы хотим, — позвучал новый голос, — чтобы ты, Шэм ап Суурап, поделился с нами информацией. — Из коридора в купе вошел мужчина.
На нем была форма инженера. Короткие волосы блестели от жира. Его руки лежали на груди спокойно, голос звучал тихо, в подернутых сеткой сосудов глазах, устремленных на Шэма, светился ум.
— Я капитан Элфриш, — сказал он мягко. — А вот кто ты, я пока не решил.
— Я Шэм ап Суурап!
— Я еще не решил, кто ты, пока.
Совы и нетопыри не выглядывали из складок громадного темного плаща капитана пиратского поезда — он ничего такого не носил. В его бороде не было пропитанных порохом прядей для создания вони и демонизма. На его голове отсутствовала лихо заломленная треуголка, кровавые отпечатки не пятнали его рубаху. Ожерелья из человеческих скальпов и костей не отяжеляли его шею. Такими способами нагнетать страх — главное оружие пиратов — пользовались, как слышал Шэм, капитаны других пиратских поездов.
У этого человека были очки с толстыми стеклами. А его лицо Шэм при иных обстоятельствах наверняка назвал бы добродушным. Эта мысль против воли пришла ему в голову, и он не смог удержаться от усмешки.
Человек снова скрестил на груди руки.
— Так ты находишь свое положение забавным? — спросил он. Его интонация ничем не отличалась от интонации какого-нибудь офисного менеджера, просящего подчиненных уточнить колонку цифр.
— Нет, — сказал Шэм. и тут же, к собственному удивлению и мрачному удовлетворению, почувствовал, что его подхватила волна не страха, а гнева. — Вы, между прочим, в большой беде, если вы этого еще не поняли. Мой капитан будет меня искать. Она будет…
— Ничего она не будет, — отвечал капитан спокойно. Снял очки, протер их. — Она получила твое письмо. То, в котором ты пишешь о своем желании стать сальважиром, помнишь? И о том, что уходишь с ними. Полное подробностей, которые знаешь только ты. С пожеланиями удачи ей и всей команде. С рассказом о том, что ты уходишь на поиски своего счастья, помнишь? Так вот, она его получила.
Он снова надел очки.
— Все знают, что ты якшался со Шроаками. И твои стремления тоже давно ни для кого не секрет. Твой капитан знает, что ты пошел за своей мечтой. Так что искать тебя она не будет.
«Вот оно что», — подумал Шэм. Все его рассказы, все тайные желания, все мечты о приключениях, вся тоска по миру ярко одетых сальважиров, все, что наполняло его душу и чем он делился с Робалсоном, — все было использовано против него.
— Что вам нужно? — хрипло спросил он. — У меня нет денег.
— Конечно, нет, — согласился Элфриш. — А на нашем поезде нет свободного места. Поэтому тех, от кого нет толку, здесь не держат, ясно? Думаю, тебе стоит хорошенько подумать над тем, что ты можешь предложить нам вместо монет. Чтобы стать незаменимым.