— Майлз, псих несчастный! Если ты свалишься оттуда, ты переломаешь все свои чертовы кости…
Но он уже скользил вниз, быстро набирая скорость. Элен, смеясь, побежала за ним. Крутой поворот — и победная улыбка Майлза исчезла. «О-о, ч-черт…» Затормозить не удастся — скорость слишком велика.
— Какого…
— Берегись!
Он слетел с перил и отчаянно уцепился за плотного седого человека в адмиральском мундире. Оба повалились на мозаичный паркет и поднялись на ноги, как раз к тому моменту, когда Элен сбежала с лестницы. Майлз чувствовал, как краснеет — мучительно, до корней волос. Плотный мужчина тоже был ошарашен. Второй офицер — с капитанскими нашивками на воротнике — наблюдавший эту сцену, опираясь на трость, не мог удержаться от смеха.
Майлз быстро опомнился и, насколько мог, встал по стойке «смирно».
— Добрый день, отец, — звонко произнес юноша. Он слегка задрал подбородок, — пусть кто-нибудь попробует критиковать его способ передвижения.
Адмирал лорд Эйрел Форкосиган, премьер-министр Барраяра, в прошлом — лорд-регент императора Грегора Форбарры, поправил свой парадный мундир.
— Добрый день, сынок. — Глаза его смеялись. — Я… э-э… рад, что твои травмы оказались не столь серьезными.
Майлз пожал плечами, втайне радуясь, что его не донимают жалостными замечаниями при посторонних.
— Как обычно.
— Ты извини, я сейчас занят. A-а, это ты. Добрый день, Элен… Итак, Куделка, что ты думаешь об этих цифрах — о стоимости кораблей адмирала Хессмана?
— По-моему, тут что-то не то. Все это было преподнесено как-то скомканно.
— Значит, ты тоже заметил…
— Вы полагаете, он что-то туда запрятал?
— Возможно. Но что? Бюджет своей партии? Или подрядчик — его зять? Или это просто легкомысленное отношение к бюджету? Казнокрадство или всего лишь расхлябанность? Я попрошу Иллиана заняться первой из гипотез, а вам придется проработать вторую. Прижмите-ка их насчет этих цифр.
— Ох и заверещат они. Уже сегодня поднялся крик.
— Не обращай внимания. Я сам составлял подобные сметы, когда был в генштабе, и прекрасно знаю, сколько балласта туда можно засунуть. Пока у них голос не поднимется октавы на две, дави смело — им еще не больно.
Капитан Куделка широко улыбнулся, отдал честь и вышел, коротко кивнув Майлзу и Элен.
Сын с отцом стояли, глядя друг на друга, — никому не хотелось начинать неизбежный разговор. Наконец лорд Форкосиган произнес:
— Я, наверное, опаздываю к обеду…
— Только чтозвали, сэр, насколько мне известно, — церемонно произнес Майлз.
— Тогда пойдем… — Лорд сделал движение, словно желая помочь сыну, но потом тактично сложил руки за спиной. Они медленно, бок о бок, направились в столовую.
Через несколько часов Майлз, одетый, лежал на высоко взбитых подушках, вытянув ноги по всем медицинским правилам. Он с отвращением поглядывал на свои непокорные конечности. Мятежные провинции — вот они кто. Бунтовщики. Предатели-диверсанты… Надо бы встать, умыться, переодеться на ночь, но это требовало героических усилий. А он не герой. Он вспомнил про одного неудачливого вояку, о котором ему рассказывал дед: тот случайно застрелил под собой коня во время кавалерийской атаки, пересел на другого — и тут же застрелил и этого.
Значит, он сам натолкнул сержанта Ботари на мысль, которой больше всего боялся. Перед внутренним взором Майлза возник образ Элен — тонкий орлиный профиль, огромные темные глаза, сильные длинные ноги, влекущие бедра… Просто принцесса из старинной сказки. Или трагедии. Эх, если бы ему удалось дать ей эту роль в действительности… Но какой из него принц!
Конечно, в пьесе он мог бы сыграть аристократа. На Барраяре злодеи-интриганы во всех драмах были уродами и калеками. Если ему не суждено стать солдатом, возможно, у него есть будущее в качестве злодея.
— Я умыкну девчонку, — пророкотал Майлз зловещим басом, пытаясь испробовать непривычное амплуа, — и запру ее в своей темнице.
Потом с сожалением вздохнул, и проговорил обычным голосом:
— Вот только темницы у меня нет. Пришлось бы запереть ее в чулане. Дед прав, мы — убогое поколение. В любом случае мои соперники просто наняли бы какого-нибудь героя спасти ее. Какого-нибудь мускулистого верзилу, вроде Костолица. Известно, чем кончаются подобные затеи…
Майлз встал и принял боевую позицию: итак, меч Костолица против его… скажем, кинжала. Кинжал — самое подходящее оружие для злодея. С ним-то уж точно можно расчистить вокруг себя пространство. Но вот его пронзают мечом, и он умирает на руках Элен, а она падает в обморок… Все вздор, она попадает в объятья Костолица и теряет сознание от радости.
Взгляд Майлза упал на старинное зеркало в резной раме.
— Карлик-попрыгунчик, — проворчал он, с отвращением разглядывая свое изображение. Ему вдруг захотелось разнести стекло вдребезги, чтобы во все стороны брызнули окровавленные осколки. Но на шум сейчас же примчится караульный из холла, потом толпа родственников, и надо будет что-то объяснять. Майлз рывком повернул зеркало к стене и снова плюхнулся в кровать.
Откинувшись на подушки, он попытался представить себе, как является к отцу и просит, чтобы тот пошел к сержанту Ботари и по всем правилам посватался. Ужас. Он вздохнул и поерзал, безуспешно стараясь отыскать более удобную позу. Ему всего семнадцать, это слишком рано для брака даже по обычаям Барраяра. К тому же — никаких перспектив в смысле карьеры и положения в обществе… Пройдут, скорее всего, годы, прежде чем он сможет просить руки Элен при поддержке родителей. Конечно же, кто-нибудь подцепит ее задолго до этого.
А сама Элен… Зачем он ей? Тоже мне, удовольствие, — муж-карлик, уродливый, весь покореженный. Ведь в их мире давно ликвидированы даже самые легкие физические недостатки, — благодаря традициям спартанского воспитания и инопланетной медицине. Да еще такой забавный контраст. Конечно, все будут пялиться на них, и еще как. Разве может титул и связанные с ним привилегии компенсировать его мерзкую внешность? Да и титул с каждым годом все больше становится анахронизмом, а уж вне Барраяра он и вовсе пустой звук. Его родная мать прожила здесь восемнадцать лет и до сих пор считает институт форов чем-то вроде коллективного помешательства.
В дверь дважды постучали — властно и вежливо. Майлз криво улыбнулся, вздохнул и сел в постели.
— Заходи, отец.
Лорд Форкосиган приоткрыл дверь и просунул туда голову.
— Ты еще не разделся? Уже поздно. Тебе бы надо отдохнуть.
Вопреки сказанному, он вошел в комнату, взял стул от письменного стола, повернул его и уселся верхом, удобно сложив руки на спинке. Майлз заметил, что отец до сих пор не переоделся — он был в мундире, в который облачался каждый день, отправляясь на службу. Теперь лорд Форкосиган исполнял обязанности премьер-министра, а не регента, то есть он уже не был главнокомандующим и, может быть, не имел права носить свою старую адмиральскую форму. Или она к нему приросла?
— Ты знаешь, я… — начал лорд и остановился. Тихонько откашлявшись, он продолжал: — Мне интересно, что ты думаешь насчет своего будущего. Насчет каких-нибудь запасных вариантов.
Майлз передернул плечами.
— Да нет никаких запасных вариантов. У меня был единственный план: добиться успеха. Глупо, конечно.
Лорд Форкосиган нахмурился, не соглашаясь.
— Если тебя это утешит, ты был очень близок к победе. Я сегодня разговаривал с председателем экзаменационной комиссии. Хочешь узнать результаты своих письменных экзаменов?
Майлз покачал головой.
— Не надо. Теперь это неважно. С самого начала не было надежды. Я просто слишком упрям, чтобы признаться в этом.
— Извини, это не так. Мы все понимали, что будет трудно. Но я ни за что не позволил бы тебе так выкладываться из-за того, что считаю невозможным.
— Наверное, я унаследовал от тебя любовь к риску.
Отец усмехнулся и кивнул:
— Ну, не от матери же.
— Она как… не очень расстроилась?
— Да нет… Ты же знаешь, мама без энтузиазма относится к военной службе и к военным. Когда-то она назвала нас наемными убийцами. Едва ли не самое первое, что я от нее услышал. — При этом воспоминании лицо отца посветлело.
Майлз невольно улыбнулся:
— Прямо так и сказала?
— Вот именно, слово в слово. Но все-таки вышла за меня замуж, так что я допускаю, что она говорила не вполне искренне. — Он посерьезнел. — А вообще-то она права. Если я в чем-то и сомневался насчет твоей пригодности к военному делу…
Майлз внутренне сжался.
— …так это в твоей способности убивать. Когда убиваешь человека, надо сперва стереть его лицо. Это такой психологический трюк. Солдату он необходим. Я не уверен, что ты сумел бы достичь нужного тупоумия. Ты поневоле все видишь объемно. В этом смысле ты очень похож на маму: не упускаешь из виду собственный затылок.
— Но и у вас я никогда не замечал особой узости взглядов, сэр.
— Да, я тоже разучился владеть этим приемом. Потому и пошел в политику. — Лорд Форкосиган улыбнулся, но улыбка быстро погасла. — Боюсь, из-за этого и ты пострадал.
Последняя фраза заставила Майлза вспомнить реплику Костолица.
— Сэр… — неуверенно начал он, — вы действительно… Вы из-за меня не претендовали на императорскую власть? Ведь все этого от вас ждали. Только потому, что ваш наследник… — Он неловко коснулся пальцем груди, не решаясь употребить запретный термин «калека».
Лорд Форкосиган нахмурился. Голос его упал почти до шепота — так резко, что сын вздрогнул.
— Кто это сказал?
— Да никто, — испуганно ответил юноша.
Отец вскочил и несколько раз прошелся по комнате.
— Никогда и никому не позволяй так говорить, — отчеканил он. — Это оскорбление чести — твоей и моей. Я поклялся императору Эзару Форбарре, когда он лежал на смертном одре, что буду верно служить его внуку, и я выполнил клятву. И точка.
— Да я и не спорю, — поспешно заверил сын.
Лорд Форкосиган поглядел на него и рассмеялся.
— Извини. Ты просто попал на больное место. Ты тут ни при чем, малыш. — Он снова сел, уже вполне владея собой. — Ты знаешь, что я думаю о верховной власти. Ведьмин подарок, будь он трижды проклят… Но вот попробуй объясни это им…. — Он помотал головой.
— Но ведь Грегор никак не может подозревать тебя в честолюбии. Ты сделал для него больше, чем кто бы то ни было — и во времена бунта Фордариана, и в третью цетагандийскую войну, и при подавлении восстания Комарры… Да без тебя его давно бы скинули с трона.
Лорд Форкосиган поморщился.
— Сейчас Грегор способен на любую глупость. Он только что вкусил власти, — а власти у него очень много, можешь мне поверить, — и теперь у него руки чешутся выяснить, как далеко она простирается. У меня вовсе нет желания делать из себя мишень.
— Ну что ты, папа! Грегора не назовешь вероломным.
— Нет, конечно нет, но теперь на него давят со всех сторон, а я не могу защитить его… — Лорд оборвал себя, сжав кулаки. — Ладно. Поговорим о другом. Я хотел бы обсудить с тобой твои планы.
Майлз устало потер лицо.
— Не знаю, сэр…
— Например, ты можешь подать прошение императору, — не очень уверенно предложил лорд Форкосиган.