— Да, сэр.
— Хорошо. Зайди, пожалуйста, ко мне в каюту, когда закончится смена.
По корабельным часам было дневное время, когда закончилось его дежурство. Он вышел в коридор, в котором была каюта доктора Хендрикса, и подождал. Там ему повстречалась Элли.
— Макс!
— О, привет, Элли.
Ему было неловко осознать, что он не виделся с ней с начала его испытательного срока на новой работе.
— Привет-привет, — ехидно произнесла она. — Ну и видок у вас: глаза красные, как отделка на вашей рубашке. Куда вы пропали? Зазнались и забыли своих старых друзей? Вы даже Чипси перестали навещать.
Он навестил Чипси один раз, но Элли там не застал. Он не повторял больше своих визитов, поскольку работнику, который его заменил, не нравилось быть «служанкой» при коровах, овцах, ламах и иже с ними; похоже, он считал, что это Макс виноват в его новом назначении.
— Мне жаль, Элли, — робко ответил Макс, — но у меня совсем не было времени.
— Плохое оправдание. Знаете, что вы сейчас будете делать? Вы отправитесь со мной в салон, и я утру вам нос — я придумала, как справиться с вашим любимым гамбитом. Вы рот откроете от удивления.
— Нет, — ответил Макс после некоторого колебания.
— Говорите громче. Вы употребили слово, которое я не понимаю.
— Послушайте, Элли, будьте разумны. Я жду доктора Хендрикса, а после того, как он со мной поговорит, мне обязательно надо хоть немного поспать. У меня и без того уже десять часов недосыпа.
— Вы можете выспаться в любое время.
— Не могу. Мне же приходится заступать на дежурство каждые четыре часа. Приходится спать урывками.
Она была озадачена.
— Вы хотите сказать, что выходите на дежурство через смену? Но это же просто преступно.
— Может быть, но это так.
— Ничего. Я это улажу. Я поговорю с капитаном.
— Элли! Не смейте этого делать!
— Почему бы и нет? Капитан Блейн такой милый старик. Не беспокойтесь, я все устрою.
Макс глубоко вздохнул, а затем осторожно проговорил:
— Элли, не надо ничего говорить капитану. Совсем ничего. Для меня это большой шанс, и я не жалуюсь. Если же вы будете вмешиваться в то, чего вы не понимаете, то лишите меня этого шанса. Меня снова отошлют в хлев.
— О, такого не может быть!
— Вы не понимаете. С вами он «милый старик», а для меня он капитан. Поэтому не надо ничего ему говорить.
— Я лишь хотела помочь, — надулась она.
— Я очень ценю это, но лучше не вмешивайтесь. В любом случае я не имею права приходить в салон. Таковы корабельные правила.
— Но я думала… я думала, что вы просто избегаете меня. Вы же теперь работаете на верхних палубах и одеваетесь в хорошие одежды. Почему же нет?
Их беседу прервало появление доктора Хендрикса, который возвращался в свою каюту.
— Доброе утро, Джоунз. Доброе утро, мисс Коубен. — Он вошел в свою каюту.
— Послушайте, Элли, — сказал Макс, — мне пора идти.
Он повернулся и постучал в дверь астрогатора.
Доктор Хендрикс, казалось, не обратил внимания на то, что Макс разговаривал с Элли.
— Садись, Джоунз. Ты устроил интересное представление. Мне бы хотелось знать, насколько обширен твой талант. Он касается только цифр?
— Думаю, что нет, сэр.
— Тебе приходится много работать, чтобы проделывать такое?
— Нет, сэр.
— Хм… Давай проведем эксперимент. Ты читал… ну, например, какие-нибудь пьесы Шекспира?
— Хм… мы проходили «Гамлета» и «Как вам будет угодно» в школе, а еще я читал «Зимнюю сказку», но она мне не понравилась, — честно признался Макс.
— В таком случае, я думаю, ты ее не перечитывал. Помнишь что-нибудь из нее?
— Конечно, сэр.
— Хм… — Доктор Хендрикс достал с полки толстый том.
— Посмотрим. Действие второе, сцена третья; Леонтес говорит: «Ни ночь, ни день, ни отдых — лишь усталость…»
Макс продолжил:
— … лишь усталость результат, одна усталость. И ежели причина не в… — Он продолжал, пока Хендрикс не остановил его.
— Достаточно. Мне и самому эта пьеса не очень нравится. Даже у бессмертного Вилли были неудачи. Но как тебе удалось прочитать справочник с таблицами? Шекспир даже в самых своих скучных произведениях не настолько скучен, как эти таблицы. Я сам их никогда не читал, если их вообще можно читать.
— Сэр, дядя Чет держал свои учебники по астрогации дома после того, как ушел в отставку, и он мне многое рассказывал. Поэтому я их и прочитал.
— Насколько я понимаю, ты запомнил всю профессиональную библиотеку астрогатора?
Макс глубоко вздохнул.
— Да, сэр, я читал все эти книги.
Доктор Хендрикс достал с полок свои «профессиональные инструменты». Его не интересовали бинарные таблицы, он уже убедился, что Макс их знает. Он листал книги, задавал Максу вопросы, а в конце концов начал лишь называть номер страницы. Наконец он закрыл книгу и подмигнул Максу.
— Ну и ну! — сказал он. — Хотя я и знаю, что в истории психологии встречались многочисленные случаи такого таланта, я все же должен признать, что личное знакомство оставляет сильное впечатление. — Он улыбнулся. — Интересно, что на это скажет Уитерспун.
— Сэр?
— Наш Верховный Секретарь. Боюсь, что он будет шокирован: у него весьма консервативные понятия о «секретности» нашей профессии.
— Мне следует ожидать неприятностей, сэр? Я не знал, что мне нельзя читать книги дяди.
— Что? Ерунда. В астрогации нет секретов. Этими книгами пользуются во время дежурства, все члены «беспокойной команды» пользуются ими. Да пусть хоть пассажиры их читают. Какое мне дело? В астрогации нет ничего секретного, но она трудна для понимания. Немногие люди наделены способностью полностью разбираться в математических обоснованиях, необходимых для того, чтобы, например, вовремя превзойти скорость света. Но «секретность» удобна для тех, кто печется о политике Гильдии и о ее престиже. Они хотят, чтобы эта профессия казалась всем каким-то тайным искусством. — Доктор Хендрикс остановился. — Джоунз, я хочу, чтобы ты меня понял. Келли думает, что из тебя может что-нибудь получиться.
— Я рад, сэр.
— Но не думай, что ты знаешь больше, чем он, лишь потому, что заучил эти книги.
— О, что вы, сэр!
— В общем-то твой талант не обязателен в рубке управления. Необходимо иметь те качества, которые есть у Келли: неизменное внимание к службе, основательное знание своей специальности, дотошное отношение к мелочам, преданность своей работе, экипажу и тем, кто по долгу службы находится выше него. Келли не требуется феноменальная память, для его работы необходима обыкновенная хорошая память в сочетании со способностью мыслить и цельностью характера… и эти качества я хочу видеть во всех членах команды управления.
— Да, сэр.
Астрогатор продолжал:
— Я не хочу обидеть тебя, но должен сказать еще вот что: странные таланты иногда сочетаются с обыкновенным, а иногда и с низким менталитетом… и это бывает так часто, что у психологов даже есть специальный термин «idiot savant», глупый гений. Извини, конечно, но это не обязательно значит, что ты гений, даже если ты можешь запомнить всю Энциклопедию. То есть я хочу сказать, что меня больше интересуют твоя рассудительность и внимание к своим обязанностям, чем твоя феноменальная память.
— Буду стараться, сэр.
— Думаю, что со временем из тебя получится хороший картограф. — Доктор Хендрикс показал, что беседа окончена; Макс встал. — Да. Еще вот что…
— Да, сэр?
— Есть много причин, из-за которых члены экипажа не общаются с пассажирами.
— Я знаю, сэр.
Макс вышел, чувствуя себя побитым. Когда он заходил в каюту астрогатора, он думал, что его либо наградят чем-нибудь, либо даже предоставят шанс самому стать астрогатором. Теперь же он словно сморщился из-за вытекшего из него пота.
Глава 10
Планета Гарсона
За последние недели Макс не часто видел Сэма: напряженный распорядок почти не оставлял времени для визитов. А Сэм преуспевал.
Как и на всех больших кораблях, на «Асгарде» было свое миниатюрное полицейское подразделение, состоящее из опытных старослужащих, которые действовали от имени помощника капитана, следя за правопорядком на корабле. Сэм, будучи талантливым политиком и имея поддельное удостоверение помощника стюарда первого класса, сумел в перестановке кадров, последовавшей после перевода Макса, получить назначение в отдел казначея на должность полицейского. С работой он справлялся хорошо, не наступая при этом никому на мозоли, закрывая глаза на нарушения, которые являлись древними привилегиями, и следя за соблюдением правил гигиены, экономии и поведения, которые на самом деле были необходимы на плотно населенном и счастливом корабле. Все это он делал, не находя нужным докладывать о нарушителях помощнику капитана — что удовлетворяло и мистера Уолтера, и экипаж. Когда клерк Магиннис, заведующий складом, отведал слишком большую дозу продукта мистера Джи и начал настаивать, чтобы все пели вместе с ним, Сэм просто отвел его на камбуз и влил в него черный кофе… а на следующий день завел его в трюм, снял свою фуражку с кокардой и так «по-научному» обработал Магинниса, что, хотя на нем и не осталось следов, в душе сохранился неизгладимый отпечаток. В своем туманном прошлом Сэм обучался искусству рукопашного боя, и это было не грубое размахивание кулаками, а именно искусство, которое превращает невооруженного человека в смертоносную машину.
Сэм выбрал свою жертву неспроста. Если бы он доложил на него, Магиннис счел бы Сэма стукачом, простым выскочкой, которого можно перехитрить или проигнорировать, и если бы наказание было строгим, он мог бы превратиться в постоянного нарушителя дисциплины. К тому же Сэм не забывал о том, что, донеся на Магинниса, он причинил бы беспокойство священной корове — главному стюарду Джиордано. Но способ, выбранный Сэмом, превратил Магинниса в его горячего сторонника и в живую рекламу, поскольку специфическая, но не уникальная гордость Магинниса заставляла его относиться к человеку, который побил его, как к самому крутому из тех, что ходят на двух ногах, а это «моментальная смерть для кого угодно. Настоящий парень! Со стариком Сэмом шутки плохи; попробуй, наедь на него, посмотришь, что из этого выйдет. Давай, я готов держать пари». Сэму не пришлось давать второй урок.
Помощник главного инженера считался главным полицейским, являясь номинальным начальником Сэма; они вдвоем и составляли полицейское отделение их небольшого городка. Когда же помощника главного инженера снова назначили на дежурство в энергоблоке, заменив его на помощника инженера третьего класса, то Уолтер, естественно, назначил Сэма на должность главного полицейского.
Сэм с самого начала своего пребывания на корабле хотел получить эту должность. Любой шеф полиции в любом месте имеет власть, намного превышающую данную ему законом. Пока Сэм мог поддерживать хорошие отношения с мистером Квинером, мистером Джиордано и, в меньшей степени, с мистером Дюмоном, пока он не совал нос в работу инженерных отделений и «беспокойной норы», он был самым влиятельным человеком в корабле; намного влиятельнее во всех практических делах, чем сам помощник капитана, поскольку Сэм был его олицетворением.
Так распределились роли на корабле, когда он сел на планету Гарсона.
Землянину планета Гарсона кажется строительным мусором, оставшимся после сотворения вселенной. Поверхностная гравитация на ней равна 1,25 земной нормали, что не способствует комфорту. К тому же она холодная, как сердце ростовщика, а ее атмосфера состоит из метана, непригодного для человеческих легких. В небе полно более комфортабельных планет, и не будь она уникальной путевой станцией, все облетали бы ее стороной.