В комнату с гробом медленно вошел Смит, прервав размышления Блейна. Зомби рассматривал маленький стол с узорами. Потом он спокойно пнул столик ногой, опрокинув его. Затем он стал невозмутимо топтать лежавшие на нем атрибуты церкви.
— Что ты делаешь? — изумился Блейн.
— Ты хочешь, чтобы полтергейст отстал от тебя?
— Еще бы!
— Тогда у него должна быть на то причина, — пояснил Смит, сваливая на пол статую из черного дерева и принимаясь обрабатывать ее ногами.
Блейну это показалось обоснованным. Даже сумасшедший призрак должен понимать, что рано или поздно он покинет Порог и переместится в Послежизнь. Когда же это произойдет, то ему потребуется имущество в целости и сохранности. Отсюда вывод: клин вышибают клином. На преследование отвечают тем же.
И все же он чувствовал себя вандалом, когда собирался продырявить кулаком полотно картины.
— Не надо! — вдруг прозвучал голос у него над головой.
Блейн и Смит посмотрели вверх. Над ними мерцало что-то вроде серебристого тумана. Из этого тумана послышался слабый голос:
— Пожалуйста, поставьте полотно на место.
Блейн не опускал кулак.
— Это ты, Рейли?
— Да.
— Почему ты преследуешь меня?
— Потому что это ты во всем виноват! Ты! Ты убил меня своим черным сознанием убийцы! Да, ты, чудовище, монстр из прошлого!
— Я не виноват! — вскричал Блейн.
— Виноват! Все живое бежит от тебя, как от твоего дружка-мертвеца! Почему ты еще жив, убийца, а я нет?
Кулак Блейна двинулся к полотну. Голос призрака взвизгнул:
— Не надо!
— Ты оставишь меня в покое?
— Положи картину! — взмолился Рейли.
Блейн аккуратно поставил полотно на место.
— Я оставлю тебя в покое, почему бы и нет? — сказал Рейли. — Есть вещи, которых тебе видеть не дано, Блейн. Но я их вижу. Твое время на Земле будет очень недолгим. Те, кому ты веришь, предадут тебя, те, кого ненавидишь, победят тебя. Ты умрешь, Блейн, и не через несколько лет, а гораздо раньше. Тебя предадут, и ты умрешь от собственной руки.
— Ты не в своем уме! — крикнул Блейн.
— Неужели? — захихикал призрак. — Неужели?
Серебристый туман исчез, призрак покинул гробницу.
Смит вывел Блейна через запутанные проходы обратно на улицу.
Воздух снаружи был прохладен, заря уже окрасила стены высоких домов в розовый цвет.
Блейн начал благодарить зомби. Смит покачал головой:
— Не за что. В конце концов, ты же необходим мне, Блейн. Что бы я делал, если бы полтергейст тебя убил? Будь осторожен, береги себя. Без тебя у меня нет никакой надежды.
Зомби на мгновение с тревогой посмотрел на Блейна, потом поспешил прочь. Блейн смотрел ему вслед. «Не лучше ли иметь дюжину врагов, чем такого друга, как Смит?» — подумал он.
Глава третья
Получасом позже он сидел в квартире Мэри Торн. Мэри, без грима на лице, в домашнем халате, протерла ото сна глаза и провела Блейна в кухню, где на автоповаре набрала для него шифр кофе, тостов и яичницы.
— Было бы совсем неплохо, отложи ты свое столь драматическое появление на более поздний час. Шесть тридцать утра!
— Я постараюсь исправиться, — весело пообещал Блейн.
— Ты говорил, что позвонишь. Что случилось?
— Ты волновалась?
— Ни капли. Так что произошло?
Между двумя ломтями тостов Блейн рассказал ей об охоте, о полтергейсте и об изгнании злого духа.
Она выслушала рассказ и сказала:
— Итак, ты очень доволен собой. Думаю, ты имеешь на это право. Но ты до сих пор не знаешь, чего от тебя хочет Смит и кто он такой.
— Не имею ни малейшего представления, — согласился Блейн. — Смит, впрочем, тоже.
— А что будет, когда он вспомнит?
— Тогда и буду думать, что делать.
Мэри подняла брови, но ничего не возразила в ответ.
— Том, какие у тебя планы?
— Хочу найти работу.
— Охота?
— Нет. Не знаю, глупо это или нет, но я хочу попробовать конструировать яхты. И потом, я думаю заглядывать сюда в более подходящие часы. Как тебе это нравится?
— Непрактично. Хочешь совет?
— Нет.
— И все же я тебе его дам. Том, уезжай из Нью-Йорка как можно дальше, на Фиджи или Самоа.
— Зачем?
Мэри беспокойно мерила кухню своими шагами.
— Ты просто не в состоянии понять этот мир.
— Я так не думаю.
— Том! Ты приобрел кое-какой опыт, но это не значит, что ты приспособился к нашей культуре. Рейли был прав, ты будешь так же беспомощен, как пещерный человек в 1958 году.
— Это нелепое сравнение, я решительно против.
— Ладно, пусть это будет китаец из средневековья. Допустим, этот китаец повстречался с гангстером, проехался на автобусе и посетил Кони-Айленд. Можешь ли ты сказать, что он понял Америку XX века?
— Конечно нет. Но что ты хочешь сказать этим?
— Я только хочу сказать, что здесь тебе постоянно грозит опасность, а ты даже не в состоянии понять, откуда она исходит и насколько серьезна. Возьми хотя бы этого Смита. Кроме того, наследники Рейли не очень благосклонно могут отнестись к осквернению его гробницы. А управляющие в «Рексе» до сих пор спорят, что с тобой делать. Ты вмешался в события, нарушил их ход, неужели ты не чувствуешь этого?
— Со Смитом я справлюсь, — сказал Блейн, — и к чертям наследников Рейли. А управляющие… Что они могут мне сделать?
— Том, — она подошла и обняла его за шею, — любой человек, оказавшись на твоем месте, бежал бы без оглядки.
Блейн тоже на секунду обнял ее, погладил блестящие черные волосы. Она заботилась о нем, желала ему добра. Он пережил опасности охоты, спускался в подземный мир и снова выбирался к свету дня. Теперь, сидя на кухне Мэри, он чувствовал себя умиротворенным и беззаботным. Опасность казалась теперь чисто теоретической.
— Скажи, — спросил он весело, — то, что я нарушил события… это относится к тебе?
— Возможно, я потеряю работу, если ты это имеешь в виду.
— Я о другом.
— Тогда ты сам должен знать… Том, пожалуйста, уезжай из Нью-Йорка!
— Нет! И перестань паниковать.
— О боже! — она вздохнула. — Мы говорим на одном языке, но мои слова до тебя не доходят.
На секунду она задумалась.
— Представь, что у одного человека есть парусник.
— А ты сама ходила под парусом? — с интересом спросил он.
— Да, мне это нравится Том, послушай меня. Представь, что у человека есть парусник и он задумал отправиться на нем в плавание по океану..
— По морю жизни, — шутливо поправил ее Блейн.
— Не смешно, — сказала она ему серьезно. — Этот человек ничего не знает о парусниках. Ему кажется, что плавание проходит нормально, все идет хорошо, он не подозревает об опасности. Потом парусник осматриваешь ты и видишь, что в шпангоутах появились трещины, рудпост источен червями, гнездо мачты прогнило, паруса истлели, килевые болты проржавели.
— Откуда у тебя такие познания? — удивился Блейн.
— Я с детства хожу на яхтах. Ты выслушаешь меня наконец? Ты объясняешь этому человеку, что парусник никуда не годится, что первый же шквал отправит его на дно.
— Как-нибудь поплаваем с тобой вместе, — добродушно предложил Блейн.
— Но этот человек, — упорно продолжала Мэри, — ничего не знает о парусниках. Ему кажется, что судно абсолютно исправно. К тому же ты сам не знаешь, сколько выдержит посудина, может, неделю, может, больше. Я только вижу, что ты в плавание не годишься. Ты должен уехать отсюда! Она с надеждой посмотрела на него.
Блейн кивнул:
— Хорошая из тебя выйдет команда.
— Так ты не уедешь?
— Нет. Я не спал всю ночь и сейчас могу отправиться только в постель. Ты не хочешь присоединиться?
— Иди ты к черту!
— Ну, пожалуйста, дорогая, где же твое снисхождение к скитальцу из прошлого?
— Я ухожу, — сказала Мэри, — постели себе сам. И хорошенько подумай над моими словами.
— Конечно, — согласился Блейн, — но к чему волноваться, если за мной присматриваешь ты?
— Смит тоже за тобой присматривает, — напомнила она, быстро поцеловала его и вышла из комнаты.
Блейн позавтракал и лег спать. Проснулся он только к вечеру. Мэри еще не возвращалась. Он написал ей бодренькую записку с указанием адреса отеля.
В течение следующих нескольких дней он обошел большинство конструкторских бюро Нью-Йорка, занимавшихся проектированием яхт, но без успеха. Его старая фирма «Матисон и Петерс» уже давно не существовала, в других фирмах он был не нужен. Наконец в агентстве «Джекобсоновские яхты» главный конструктор, долго беседовавший с Блейном об исчезнувших типах яхт, сказал ему:
— Мы получили несколько заказов на корпуса в старинном стиле. Могу вам вот что предложить. Мы возьмем вас пока ассистентом. Вы сможете чертить классические корпуса, оплата на комиссионном проценте. Тем временем вы сможете подучиться в современных системах, так как ваши навыки, честно говоря, сильно устарели. Что вы на это скажете?
Должность ему предложили низкую, но, с другой стороны, это была постоянная работа с перспективами. Наконец, со временем он сможет получить достойное положение в мире 2110 года.
— Я согласен, — сказал Блейн, — спасибо.
В этот вечер, чтобы отпраздновать успех, он отправился в сенсорий и купил проигрыватель с несколькими записями. Он подумал, что теперь может позволить себе такую роскошь.
Сенсории были неотделимой частью 2110 года, как во времена Блейна радио и телевидение. Более сложные варианты сенсориев использовались в театральных спектаклях, а также для рекламы и пропаганды. Это была на настоящее время самая мощная форма распространения «грез наяву».
Но у них имелись и противники, порицавшие злокачественную тенденцию к полной пассивности зрителя. Их беспокоила легкость, с которой человек ассимилировал в себе содержание сенсозаписи. Читая книгу или просматривая телепрограммы, говорили противники сенсория, человек вынужден до определенной степени напрягаться, но сенсории лишь погружали вас в оболванивающую, до осязаемости реальную угрозу, оставляя после себя разрушающую сознание мысль, что грезы куда интереснее и желаннее реальности. Сенсории опасны!
Следующие поколения, гремели критики, будут не в состоянии думать, читать и осмысленно действовать!
Это был серьезный аргумент, но Блейн помнил об аналогичных дискуссиях о радио и телевидении. Сенсории, хорошо это или плохо, уже существовали. Блейн вошел в магазин, чтобы испытать их.
Осмотрев несколько моделей, он купил недорогой проигрыватель марки «Бендикс». Потом, по рекомендации продавца, выбрал три популярные записи и отправился в кабинку, чтобы проиграть их. Укрепив на лбу электроды, он включил первую сенсозапись.
Это был романтический пересказ исторической «Песни о Роланде», выполненный в низкоинтенсивной манере, без переноса личности, что позволяло воспроизвести масштабные сцены битв. Греза началась…
… Блейн оказался в проходе Ронсевалля в то жаркое роковое утро августа 778 года. Он стоял в арьергарде охраны Роланда, наблюдая, как основные силы армии Шарлемана медленно уходят в сторону родной земли — Франции. Усталые ветераны ссутулились в седлах с высокими задними луками, скрипела кожа, звенели шпоры и бронзовые стремена. С развалин Пампелоны ветер доносил едва ощутимую горечь дыма. Во рту стоял привкус начищенной маслом стали и сухой летней травы..