Распахнув дверь, выглянула в коридор и обнаружила Алехо в одних джинсах и с корзинкой. У босых ног парня крутилась встревоженная Киса, морда задрана вверх, усы встопорщены, мяучит.
— Вот, забирай! — избранный вручил мне корзину с котятами. — Твоя кошка притащила весь выводок мне в кровать. Я чуть не придавил одного.
— Киса уже на столько моя, сколько просто домашняя. Можно сказать, наша, — пробормотала, машинально принимая корзину обеими руками и прижимая к животу.
— Наша? — Алехо радостно уцепился за вылетевшее спросонья слово, этак небрежно привалился загорелым плечом к стенке, подцепил за шкирку одного из зверенышей. Тот растопырил лапки с еще не втягивающимися коготками и жалобно запищал. Киса замявкала громче. — Мне не слишком нравится такая мелкая и бесполезная живность, — пощекотал сытое брюшко котенка, уложил малыша на ладонь, тот сразу замолчал и принялся тыкаться слепой мордочкой в пальцы. — Вот щенки или жеребята…
— Понятно дело! Надеюсь, ты не станешь швырять в Кису и ее потомство тяжелыми предметами, дабы доказать собственную мужественность?
— Нет, мне такое и в голову не приходило, — взглянул с искренним удивлением. — Разве можно доказать мужественность, расправляясь с тем, кто слабее? Хотя бывает, хочется пнуть легонько эту прилипалу, чтоб в ногах не путалась, как сейчас, — усмехнулся и вернул звереныша к братьям и сестрам. — А в твоем мире мужчинам положено швырять чем-то в кошек?
— По уверению одного писателя, именно так поступают настоящие мужчины. Хотя лично я склонна думать, что он слукавил, когда утверждал это.
— В твоем мире странностей хватает, как я погляжу.
— Хватает, — согласилась, пытаясь сдуть упавшую на лицо прядь, поскольку руки были заняты корзиной. — Но у нас все-таки… Эй, ты что делаешь?
— Помогаю тебе убрать волосы, — заботливо заправил свободолюбивый локон за ухо и тут же отнял руку.
— Спасибо, — буркнула я. — Лучше бы корзину подержал.
— Почему ты так боишься моих прикосновений? Разве я давал повод опасаться меня? Или тебе просто неприятно?
— В моем мире не принято задавать такие вопросы, — произнесла надменно, придав лицу чопорное выражение старой девы.
— А какие принято? И как же иначе узнать, нравишься ты или нет? — напирал Алехо с поистине детской непосредственностью.
Я поставила мешающую корзину на пол в комнате, Киса тут же запрыгнула туда и принялась вылизывать котят, видно, проверяя, не причинили ли им ущерба.
— Мужчины или сами догадываются, или им говорят об этом женщины, — скрестив руки на груди, взглянула на парня. — Я же обещала сказать.
— Да, помню. Еще ты просила не заводить разговоров о семье. Я и молчу об этом. Но почему нельзя просто дотронуться? До волос, руки, мочки уха. У тебя на ней такой нежный пушок, будто на лепестке сонного цветка…
— Нельзя, и все! — я нервно ущипнула себя за ту самую мочку. Что еще за сонный цветок придумал? — Не знаю, почему! Потому что это неприлично: лапать чужого человека. И разгуливать полуголым тоже неприлично!
— Ладно, пойду оденусь, — избранный понурился, развернулся и отправился восвояси.
Я осталась стоять, глядя ему вслед, проклиная собственную трусость, да заодно любуясь широченными плечами, крепкой мужской спиной и узкими бедрами. Стоп, Лерочка! Ты же его не любишь. Разве можно отказываться от возможности вернуться, пусть и призрачной, ради еще более призрачного удовольствия длиной в несколько минут?
* * *
Следующей свою лепту в жизненно важное дело производства потомства собралась внести одна из коров нашего не очень многочисленного стада. Вернее, стадо могло считаться нашим лишь условно. Животные паслись на обширных лугах и поросших травой склонах холмов раньше, наверное, принадлежавших общине, людей не боялись, но и не собирались даваться в руки для дойки. Этому я даже радовалась, ибо чему-чему, а искусству добычи молока из коровьего вымени Алехо просто мечтал меня обучить. Не знаю, что его больше стимулировало: перспективы практической выгоды или эротизм процесса (какой, к черту, эротизм?! Не о том ты думаешь, Лерочка, совсем не о том!).
Возможно, дойных среди коровок и не было, потому что телят в стаде мы не обнаружили, а полезные качества породы наверняка утратились с превращением в кудлатых пращуров крупного рогатого скота. Занятно: в моем мире ученые чаще всего не решаются с точностью назвать предков культурных растений и домашних животных. Поневоле начнешь склоняться к мысли об акте творения, особенно если у тебя на глазах происходит нечто подобное.
Я не удивилась, когда Алехо вернулся после очередного осмотра стада с радостной физиономией и заявил, что одна из коров вот-вот должна отелиться.
— Я пригнал ее сюда, запер в загоне. Когда появится теленок, у нас будет свежее молоко. А если родится…
— …бычок, мы его забьем и съедим. А если телочка — молока со временем будет в два раза больше. Да?
— Ну, да… — от моего тона радости у парня поубавилось. — Ты недовольна?
— Да, недовольна! — внезапно сорвалась я. — Подумаешь, теленок родится! У нас и без того полно еды в кладовых, консервированного и сухого молока в том числе. А за живностью нужен уход, и с молоком придется что-то делать: масло сбивать или сыры ставить. Скука смертная!
— Но это жизнь…
— А я не хотела и не хочу такой жизни! Я хочу на вечеринку с друзьями, в ночной клуб, в кино, наконец! Мне нужен интернет, красивая одежда, косметика, фен с насадками, журналы!..
Если в первые мгновения Алехо растерялся, то оглашение моего все удлинявшегося (к собственному удивлению, надо сказать) списка претензий подействовало на него странно. Лицо приняло непроницаемое выражение, а через несколько секунд избранный развернулся и вышел, хорошо, дверь была открыта, и он ею не хлопнул.
— Куда?! — заорала ему вслед, выбежала во двор. — Я еще не закончила!
Ответом мне, как в плохом вестерне, был топот копыт, раздавшийся со стороны конюшни. Ковбой чертов!
Я топнула ногой и чуть ли не бегом (он так и не научил меня ездить верхом! А здесь есть еще несколько лошадей, могла бы оседлать и догнать негодяя, чтобы высказать все, что думаю о нем, здешнем мире и той Силе, что меня сюда определила) рванула к морю. Там было ветрено, волны бились о скалы, турбина бодро крутилась, и созерцание буйства стихий понемногу успокоило. Только направившись к дому, я сообразила, что изрядно продрогла, а уж о том, как долго придется приводить в порядок волосы, и думать не хотелось.
Выяснилось, что дом стоит пустой, Алехо нет. Не появился он и к вечеру. Проклиная собственную дурость (нашла из-за чего впадать в истерику! Насадки к фену, косметика, модные тряпки, интернет, журналы, ночные клубы. Часто ли я всем этим пользовалась? Ну, интернетом сравнительно часто, в том числе и по работе, а уж остальное? Дежурный набор блондинки, коей я, смею надеяться, не являюсь) проверила лошадок в конюшне, корову в загоне и красивых, похожих на фазанов птиц, которые несли очень вкусные яйца. Корма всем хватало, рогатой пришлось принести воды. Ну вот, поссорилась с мужиком на свою голову. Сейчас бы нежилась в теплой ванне и горя не знала… А вдруг он еще несколько дней не появится? Вот повеселюсь один на один с фермерским хозяйством!
На секунду показалось, что порыв ветра донес топот копыт, но сколько ни вслушивалась, похожие звуки больше не доносились.
В довершение всех сегодняшних неприятностей у меня начались месячные. О прокладках нужно было тосковать, Лерочка! Хорошо хоть болеутоляющих таблеток у нас в достатке.
Алехо объявился ближе к ночи. Я клевала носом над книжкой перед потухающим камином. Даже Кису не получилось прихватить, чтобы скрасить одиночество — она теперь многодетная мать, а котята еще слишком маленькие.
Я, видно, по-настоящему задремала, потому что не слышала, как он подъехал, зато звук распахнувшейся двери тут же вернул в реальность. Не успела обернуться, а Алехо уже стоял рядом, в руках — огромная охапка полевых цветов, от которой пахло чем-то пряным, терпким, и, казалось, еще ветром, пылью и недавно прошедшим дождем. На заднем плане пробивался аромат лошадиного пота, понятно от кого, но раздражения это почему-то не вызывало.
— Лера, прости, — протянул мне букет. — Я должен был тебя выслушать. Кино и здесь можно смотреть, я видел в кабинете проигрыватель и полку с дисками. Это, конечно, не так, как в кинотеатре с объемным изображением…
— Спасибо, — взяла цветы, опустила лицо, вдыхая запах, ощущая щекочущие прикосновения колосков, лепестков, листьев. — Ты тоже извини меня. Большинство моих претензий были глупыми. Зато теперь ты на практике узнал, что такое ПМС.
— Пожалуй, это несколько серьезнее, чем я ожидал, — заявил Алехо. — Если тебе ничего не нужно, пойду, позабочусь о лошади.
Его неожиданно быстро вернувшаяся невозмутимость внезапно разозлила. Я буквально прикусила язык, уже собиравшийся спросить, не лучше ли он стал понимать синглов, пообщавшись со мной около месяца. Вдохнув поглубже, ответила:
— Иди. Цветы я сама в воду поставлю. Они чудесные, спасибо.
Наградой за насилие над собой стала счастливая улыбка, от которой на душе стало до странности хорошо.
* * *
Букет понравился не только мне, но и Кисе. Ночью кошка вытащила оттуда какую-то травку с серыми пушистыми листьями и ярко-лиловыми цветами, отдаленно напоминавшими васильки. Спустившись утром на кухню, я застала негодяйку за неприличным валянием на полу, усеянном истрепанными стеблями. Хорошо, что ваза не была перевернута. Пришлось с утра пораньше заниматься уборкой и проводить воспитательную беседу с желтой паршивкой, которая уселась около плотно закрытого мусорного бачка и требовательно муркала. Стоило Алехо появиться на кухне, и зверюшка побежала к нему с воплями, будто жалуясь.
— Лера тебя обижала? — подхватил на руки, почесал за ушами. Негодяйка замурлыкала и стала тереться о плечо парня.
— Это она меня обижала! Растрепала твой подарок, — проворчала я.
— Наверное, ей понравился запах какой-то травы, — спустил кошку на пол, воззрился на меня задумчиво, будто прикидывая, позволю ли себя погладить.
— Наверное, — поспешно взяла чайник, отошла подальше, к раковине, открыла кран, подставила под струю. — В следующий раз привози два букета. Один мне, другой — Кисе.
Получилось так, что в следующий раз Алехо отправился вовсе не за букетом.
Как-то вечером, пару дней спустя после ссоры, он сказал, что хочет осмотреть дальнюю часть угодий у холмов, проверить, нет ли там посевов зерновых.
— Это довольно далеко, так что выеду я завтра затемно, и вернусь, скорее всего, очень поздно.
— Что ж, поезжай. За живностью я присмотрю, — пообещала без особого энтузиазма.
Впрочем, следовало признать, что добродушные лошадки и красавцы-фазаны нравились мне все больше, а уж рыжая мохнатая телочка, которую только вчера произвела на свет корова, была и вовсе очаровательна. Алехо не скрывал радости из-за появления еще одной в перспективе дойной скотинки, а я, посмотрев на умильную телячью мордочку, неожиданно испытала облегчение. Бычок раньше или позже стал бы бифштексом, а это милое создание забивать не придется.
День прошел без происшествий, разве что к вечеру поднялся сильный ветер. Я закончила дневные дела, поужинала, сходила на мыс полюбоваться тревожным ярко-красным закатом и улеглась спать, ибо за непривычными занятиями утомилась гораздо больше, чем за приготовлением пищи и уборкой.