— Там могут быть грибы, — пояснил парень свое намерение забраться в сырые заросли. — Заодно покажу тебе, какие съедобные, какие — нет.
Грибов мы не нашли, возможно, для них было еще рано, зато набрели на открытое пространство. Посередине чудесной ярко-зеленой полянки лежало упавшее дерево, на стволе которого росли невероятной красоты цветы. Похожие на известные мне тропические орхидеи, они свисали пышными гроздьями, крупные, причудливой формы, будто экзотические бабочки. И цвет… Какой-то потусторонний оттенок синевы. Они завораживали необычайно, глаз было не отвести, и вдруг захотелось получить целый букет, зарыться лицом в лепестки, ощутить аромат. Такая красота непременно должна божественно пахнуть…
— Але-ехо-о, — привычное имя непривычно растянулось, неприятно резанув собственный слух. — Я хочу во-он те цветы-ы.
— Те? На поваленном дереве? — взглянул с непонятным удивлением. — Давай я лучше морских лилий тебе соберу, они вот-вот зацветут. К тому же ствол лежит в болоте…
Его нежелание выполнить мою просьбу привело едва ли не в бешенство. Да что ж это такое? Отказывает в такой мелочи! Какие-то лилии морские приплел, как раньше сонный цветок. Ботаник чертов! Нужно раз и навсегда решить вопрос, кто из нас главный. Если я здесь застряну, тем более нужно заставить парня подчиняться. Матриархат, пожалуй, не самый худший вариант общественного устройства.
— Болото? — проговорила небрежно, ничем не выдавая своих чувств. — Ровная лужайка! А даже если и болото, боишься ноги промочить? В моем мире мужчины, рискуя жизнью, забираются на отвесные скалы, чтобы добыть понравившейся девушке цветок эдельвейса.
— Лера, эти цветы, они же… — увидел, как я надула губки, махнул рукой и с пришибленным видом принялся снимать кроссовки.
Через минуту парень ступил на лужок. Нога легко прошла сквозь зелень и погрузилась почти до середины голени. Шаг, еще один, и я заметила, что ступня и низ штанины покрыты жирной черной грязью. Представила, как будет выглядеть избранный, если подскользнется и хлопнется в болотную жижу, улыбнулась. Это вам не купание в речке, пусть и мутной. Все-таки власть — штука чертовски приятная. Как легко уже сейчас заставить парня лезть в болото! А когда он на практике узнает, что такое секс, управлять им станет еще легче.
Избранный тем временем миновал примерно треть пути. Шел осторожно, долго нащупывая дно, прежде чем сделать очередной шаг. Ноги уходили в грязь уже по колено.
Наблюдать за парнем было не слишком интересно, и я вновь взглянула на поваленный ствол. Ах, как хороши эти цветы, не могу дождаться, когда они окажутся у меня в руках! Ой, а что это за миленький пушистик (Пуф-фыстик! — взвизгнул в голове незнакомый голосок) показался на сухой ветке рядом с синими гирляндами? Серенький, уселся, как бурундучок, мордочку моет, лапки потирает…
От созерцания милого создания отвлек Алехо, который подскользнулся и чуть не полетел носом в болото. До меня донеслись сдавленные ругательства. Неуклюжий тупица! Нужно запретить ему выражаться при мне и говорить пошлости. И вообще, пусть-ка обращается ко мне на «вы». А я к нему буду на «ты».
Цветы манили, зверек продолжал потирать лапки, голосок в голове восторженно сюсюкал в предвкушении… Перед внутренним взором проносились картины возможного будущего, заманчивые и прекрасные, очень напоминающие… Головокружительную карьеру старухи из сказки о рыбаке и рыбке.
Стоп! Что-то тут не так. Что-то? Все! Алехо может утонуть в этой трясине. И о какой такой власти я размечталась? Нечего тащить сюда обиды и ущербные представления из прошлой жизни, пытаться унизить и подчинить парня, ничего плохого мне не сделавшего, до сих пор выполнявшего мои капризы по доброй воле. И эти цветы… Да они отвратительны, синева у них трупная, и пахнут наверняка также!
— Алехо, стой! Не надо! Не нужны они мне!
Показалось, что слов недостаточно, и, продолжая голосить, я кинулась к берегу, поспешно ступила в нежную зелень, ковром покрывавшую трясину. Краем глаза заметила, что зверек утратил благодушный вид, оскалился, и, кажется, зашипел. Парень остановился, оглянулся, физиономия озадаченная. Я торопливо, без должной осторожности двинулась к нему, повинуясь внезапно возникшему импульсу: не дать Алехо прикоснуться к уродливым цветам.
— Ты-то куда?.. — только и успел сказать, как я поскользнулась и стала падать.
Он ринулся ко мне, в результате, успев ухватить друг друга за руки, мы бухнулись в грязь вместе.
По счастью, до глубокого места дойти не успели (а может, его там и не было), так что не нырнули с головой, а оказались сидящими в болоте по грудь.
— Да что с тобой? — парень не пытался скрыть раздражение. — Я был уже на полпути. То посылаешь бес знает куда, то орешь, что передумала. Вставай, — поднялся сам, подал руку, вздернул меня на ноги.
— П-прости, — меня колотила нервная дрожь. Болотная жижа стекала вниз по телу и одежде, омерзительные ощущения добавляли очарования моменту. — А ты не хочешь попробовать помолиться или загадать желание, чтобы тебе послали другую женщину? Или даже нескольких. Гарем с точки зрения воспроизводства гораздо выгоднее моногамного союза.
— Нескольких? Смеешься? Мне с одной не управиться, — взглянул задумчиво. — Знаешь, Лера, ты так действуешь на меня… Умом я понимаю, что ты часто бываешь вздорной, недоброй. Никак не разберусь, то ли ты хитрая, то ли глупая. Может, и то, и другое вместе, так бывает, если верить книгам. Но мне почему-то все равно, я готов выполнять любые твои капризы, даже вот такие дурацкие, — окинул себя взглядом, вытирая ладони, провел по груди, где футболка была относительно чистой. — И я не хочу, чтобы вместо тебя здесь появилась какая-то другая.
— Но, может быть, она будет…
— Мне ты нужна, — снова взял меня за руку, потянул к берегу. — Пойдем домой, мыться. Или сначала за цветами?
— Н-нет, не надо цветов, — помотала головой, сжимая зубы, чтобы не стучали. Даже глядеть страшно в сторону поваленного дерева. Вдруг та тварь все еще там, скалится… — А ты видел рядом с ними маленького такого зверька, серого, пушистого?..
— Не было там никакого зверька, только мухи. И чем тебе приглянулись эти цветы? Уродливые, еще и запах тошнотворный. Я думал, это от трясины гнилью несет, а когда подошел поближе, понял, что от них. Здесь наверняка еще и пиявок полно. Если будем долго в болоте стоять, они и под штанины заберутся.
— Пиявки? Пошли скорей отсюда! — теперь уже я тянула его за руку. — Прости. Я постараюсь исправиться. Честно.
На берегу мы быстро проверили ноги, но кровососов не обнаружили. Кроссовки Алехо надевать не стал, прихватил за шнурки. Выглядели оба — любо-дорого посмотреть. И ладно бы грязная одежда и брызги на лицах, так ко всему прочему еще глупы непроходимо. Один видел, чего стоит другая со своими капризами, и даже не попытался вразумить. За бесполезным феном съездил, за мерзкими цветами полез. Другая… Слов приличных не подобрать. Счастье, что в последнюю минуту одумалась!
Назад шли молча, за ужином обменивались лишь необходимыми фразами. Мне было неловко и ужасно стыдно, Алехо о чем-то напряженно думал и время от времени поглядывал на меня. Возможно, ждал какого-то поощрения после своего признания, но мне было совсем не до того.
Из головы не шли цветы и зверек, чем больше я о них думала, тем страшнее становилось. Неужели он все-таки существует? Подслушал мои мысли и обернулся пушистиком? А что с цветами? Избранный их не тронул, но в болото по моему наущению все же полез… Эх, куда последние крохи разума подевались? Какая-то мания величия накатила, как у типичной попаданки! Прародительница и мать нового мирового порядка, ага. Хоть бы что-то оригинальное придумала…
Когда закончили ужинать, я осталась убирать на кухне, Алехо пошел проверить животных. Решив, что до завтра его не увижу, вздохнула с облегчением, перемыла посуду и отправилась к себе.
Открыла дверь и остолбенела: избранный сидел на моей кровати. Я попятилась, но Алехо тут же оказался рядом и мягко втянул в комнату.
— Лера, я наконец понял, что тебе требуется, — заступил путь к двери, расстегнул пряжку ремня и выдернул его из штанов. — И сообразил, в чем моя ошибка.
Я застыла на месте, толком не соображая, хочу предстоящего или нет. Когда это случится, дороги назад уж точно не будет… А была ли она изначально, или все мои домыслы — обычный самообман? Да и желание вернуться, как выяснилось сегодня утром, уже не полыхает в мозгу неоновой вывеской… Более того, грустно становится при мысли, что я никогда больше не увижу Алехо. Как он тут будет без меня? Кого ему пришлют взамен? Вдруг стерву какую-нибудь? Ох, кто бы говорил…
Тем временем избранный, не сводя с меня глаз, аккуратно сложил ремень вдвое. Ну и выдержка у парня… Я б на его месте посрывала с себя кое-как одежду, побросала на пол, сгребла его… меня… в охапку — и на кровать. Алехо почему-то медлил с дальнейшим раздеванием, вместо этого задумчиво похлопывал ремнем по ладони. А что он собирается делать?! Уж не выпороть ли? Сетовала, что не пытался вразумить, вот он, кажется, и сообразил, как поступают со вздорными девицами настоящие мужчины.
— Если только ты это сделаешь… — отступила подальше, получилось как раз к кровати.
— Что сделаю?
Внезапно почувствовала себя полной идиоткой. На самом деле понятия не имею, что он задумал: поучить ремнем или… Ох, какое невинное лицо, чересчур невинное… Стоит мне озвучить его предполагаемое намерение, и он тут же отопрется, еще, глядишь, и пошлости болтать примется. Не падать же на кровать, с придыханием выкрикивая «Я по старой доброй женской традиции передумала, сделай же это, сделай!», чтобы он сам голову поломал, чего именно я хочу. Хотя он-то как раз не станет предаваться размышлениям.
Пока я мучилась сомнениями (вот уж точно по традиции), Алехо подошел совсем близко и, не выпуская из рук несчастного ремня, неожиданно поцеловал меня куда-то в бровь. Не испуганно, неумело, неловко, нет, вполне осознанно, нежно, едва коснувшись губами.
— У тебя тут очень славная родинка, — ремень упал на пол, пряжка громко стукнула о половицы.
Да, у меня действительно есть маленькая родинка над самой левой бровью, я ее почти не замечаю…
— И такие чудесные завитки на лбу, — прижался губами и там. — А про мочку уха я уже говорил…
Не встречая сопротивления или протеста, продолжал целовать молча. Шею сзади, сбоку… Я не удержалась и тихонько коснулась губами его шеи, щеки. Он слегка отстранился и посмотрел на меня. Взгляд чуть затуманенный, кажется, не столько от желания, сколько от нежности. И нет никаких сил удержаться и не попробовать на вкус его уста, легко-легко, вот тут, в уголке… А если встать на цыпочки, а он немного наклонит голову, то можно поцеловать и глаз, ощутив на губах трепетание ресниц… А-ле-хо… Легкий вздох, вкус настоящего поцелуя, куда до него самым сладким леденцам…
С этой ночи спальня хозяев дома больше не пустовала.
Эпилог
Мне снилось, что малыш заходится от плача в колыбельке. Постепенно осознала, что это не сон, плач доносился из яви.
— Алехо, — не открывая глаз, зашарила рукой, чтобы потрясти мужа за плечо. Кажется, сейчас его очередь вставать. Или самой… Пусть уж спит, раз я проснулась.