— То есть, они не поверили в ваше «наивное» неведение.
— Похоже, да. И, похоже, с его дроном придётся расстаться. Скорее всего, они «пересадят» нашего агента в свой модуль. Мотивируя это внезапной неисправностью нашего. Официально мы не имеем повода им возразить. Хотя протест всё равно направим, на самом высоком уровне.
— Ну, что ж, хороший дрон — ощутимая потеря. Тем более изготовленный лично вашим другом. А он настоящий профессионал, и его изделия отличаются уникальной настройкой.
— Да, конечно. Нам будет очень жалко, если робот попадёт в руки наших западных э-э… партнёров.
— Итак, вы полагаете, что обострение ситуации достигает именно такого порядка, когда необходим протест высокого уровня с нашей стороны? Не преувеличиваете?
— Нет, нисколько. Я уверен, необходим именно такой протест. Ну, мы ведь не Островной клан, в конце концов! Мы солидная официальная организация, ведущая Игровой Проект Острова дронов, и фамильярности по отношению к себе допускать не должны. Накладывать более серьёзные санкции рановато, а вот протест, выраженный в форме недоумения Совета Директоров, будет в самый раз.
— Ну, если вы так считаете, то я не возражаю. Доводите до них наш протест. Теперь относительно нового агента. Вы действительно были не в курсе, что им занимается наш резидент?
— Очевидно, агент и сам был не в курсе этого факта. У вас очень профессиональные сотрудники, а парень… э-э… просто парень, без особых хитростей.
— Ну, что ж, тогда этот вопрос мы оставим на усмотрение наших подчинённых. Юноша, очевидно, особыми талантами не блещет. Ну, может со временем, после соответствующей подготовки и если согласится нам помогать… А как вы, всё-таки рассчитывали получать от него информацию, из другого дрона, без жучков?
— Да, ничего мудрёного. Прямое общение. Мы определили его координаты вне сети и рассчитывали направить в гости нашего доверенного товарища. Из местных. Конечно, конфиденциально. И с вашего благословения. И не выходя за рамки, определённые нам… э… сами знаете кем.
— Действительно не мудрёно, и… грубовато. Нарушается этика Игры. Нам не следует забывать, что это всё-таки игра. А в игре недопустимо действовать неигровыми методами. Это ваше «читерство», должно быть очень веско аргументировано. Этак и они, чего доброго, захотят воздействовать на него в реале. А нам придётся, в реале, его охранять. Начнутся взаимные акты и контракты. Сами знаете, как оно бывает, когда теряется контроль над обстоятельствами. Так мы, не дай Бог, выйдем в область ответственности… Сами прекрасно знаете кого. И тогда всем будет оч-чень неуютно. Кстати, а вы уверены, что этот «чёрный дрон», и есть один из пропавших два года назад из нашей лаборатории на Острове, прототипов Корнея? Они ведь считаются уничтоженными, не существующими в реальности. И по нашим данным особой ценности не представляли и тогда. А сейчас ещё и морально устарели.
— Я в курсе этой истории, потому и решил всё проверить. Сейчас мы почти убедились, что он именно один из тех прототипов и есть, поэтому примем все возможные меры к его возвращению в э… ваше ведомство. Для меня это дело чести. Тем более что, ведущим специалистом проекта был Корней. А он, как вы помните, мой близкий друг.
— Да, я знаю. Эти ваши юношеские игры в двенадцать «К». Весьма романтично. В нынешнее время такое поведение не вызовет понимания со стороны окружающих.
— Согласен с вами. В наше время тоже не все отличались подобным альтруизмом. Кстати, мой друг сейчас в тяжёлом состоянии — уже больше года он лежит в коме. Состояние хоть и тяжёлое, но стабильное. Почти полная атрофия двигательных функций. Дышит, правда, сам. А вот кормят его искусственной жидкой пищей. Удивительно то, что медицина фиксирует активную мозговую деятельность, почти на обычном уровне. Словно он просто спит.
— Даже так. Интересно. А он не подключён к сети дронов, случайно? Вы, кажется, проводите эксперименты со старшими товарищами на предмет стимуляции мозга?
— Нет, что вы, конечно не подключён. Он же не может контактировать, он без сознания. Мы пытались его поддержать, но, увы, было уже поздно. Он впал в кому уже после того, как его группа прототипов пропала. У него был удар, на этой почве. А до того он на здоровье не жаловался. Сами понимаете — вложил в свои творения душу и сгорел на работе. Обычное явление.
— Вы предполагаете здесь связь — пропавшие прототипы и его кома? Может быть, может быть. Но мы в своё время не нашли ничего. Тогда же, кстати, исчез из ремонта один полевой дрон, безоружный, но… Нас это обеспокоило больше. Но потом дрона списали на выявленного в тот момент «крота» в нашем окружении, а часть прототипов нашли в обваленном штреке, в Первом Бастионе. И решили, что остальные так же похоронены под тем обвалом… Я тогда ещё не командовал, и у меня нет уверенности, что мой предшественник просто не замял дело. Но и сомневаться в его действиях причин у меня тоже нет.
— Возможно, что и нет связи. Но, меня беспокоит подозрительная активность «головоглазов» в этом направлении, особенно то, как они, очень уж убедительно доказывали, что дрон их собственность. Слишком убедительно. И то, как они реагировали на возможную утечку информации в виде сбежавшего свидетеля. И та настойчивость, с которой они добивались его участия в поисках пропажи. Слишком, знаете ли, нервно. И потом, разве вы слышали, что-нибудь, о сбегающих дронах? И, если это не фантазия нашего молодца, то что? Очень уж нам не хочется остаться в дураках, в случае, если тут есть хоть доля правды. Вот мы и приняли решение разработать ситуацию. И вот вам, пожалуйста — очередная нервная реакция. Кстати, у них есть разрешение на использование «глушилки»?
— Конечно, нет. Ну, вы ведь знаете, отношение Запада к законности — только если им это выгодно. Их двойные стандарты распространяются даже на Остров. Они умудряются и сюда протаскивать свою политику. И очень обижаются, если им на это указывают. Скажите ещё спасибо, что они не использовали парализаторы. Но мы не будем впадать в истерику по этому поводу. Вот, если у нас появятся неопровержимые доказательства их причастности к пропаже дронов и попытке умыкнуть их с Острова, то тогда мы их прижмём. Точнее вы прижмёте. Проведение этой операции поручено вам. Теперь уже официально.
— Благодарю за доверие. Буду держать вас в курсе, как обычно.
— Пожалуй, я вам дам своего резидента. В поддержку. Того, кто занимался нашим юношей.
— Особой необходимости в этом нет. Но, всё равно, спасибо. Что у вас сейчас в бокале, виски?
— Ну, что вы, я не употребляю пойла! Обычная наша водка в разы лучше и для здоровья значительно полезней. А у вас?
— Мускат белый Красного камня.
— Теперешний?
— Что вы! Конечно, нет. Я тоже не пью пойла. Ещё советского разлива из старых запасов.
— Тогда я вам завидую белой завистью.
— Абсолютно с вами согласен. Ну, что? За укрепление воинской дисциплины!
— Присоединяюсь. Ваше здоровье!
Они помолчали, сидя на мокрой траве, на Южном Мысу, где в режиме нон-стоп горит костёр. Вокруг него и в отдалении сидят дроннеры и, если не поют, то слушают песни и стихи любителей и творцов бардовского движения. Море шумит. Подгоняемые южным ветром волны, мутными рядами безостановочно идут на берег. Ветер треплет белый дымок сырого костра и уносит его и звуки песен вдаль Островных просторов. Люди здесь есть всегда. И песни здесь есть всегда. И шумит ветер. И шипит море. И звучит Остров…
— Как удачно, что вы меня вызвали в это место. Я здорово рассеялся. Не выходя из своего кабинета. Благодарю вас. И удачи вам.
— Спасибо. До встречи. Я буду докладывать. Если что.
— Ы-ы-ы… — нечленораздельно промычал он, — эт-то что?
— Это твой новый дрон, человек Алекс, — прозвучал внутри него знакомый, но такой неожиданный голос. — Они блокировали твой связной канал, и ты не можешь обычным образом связаться с ним.
Это было настолько неожиданно, что Алекс, на какое-то время потерял способность, что-либо соображать. Он сидел в кресле, хватал ртом воздух, и не мог издать ни звука.
— Мы чувствуем повышение частоты твоего пульса, человек Алекс, ты сильно взволнован? Успокойся, пожалуйста, теперь мы сможем тебе помочь. А ты сможешь помочь нам. У нас, наконец, получилось надёжно настроиться на твой ритм. Теперь не надо волноваться. Теперь всё будет хорошо.
2
За ним тянулся кровавый след. И по этому следу шла погоня. А впереди, на предполагаемых путях его бегства, со всей возможной плотностью поспешно разворачивались дозоры, засады и заслоны. Конечно, понимать это надо фигурально — он не был ранен и не истекал кровью. Какая может быть кровь у дронов? Но уже десяток боевиков-«головоглазов» не вернутся сегодня на базу — столько он порубал, своими замечательными мечами. Именно это и было следом. По этому следу шли трапперы и разведчики, ведя за собой многочисленные порядки боевых отрядов. Воины Саурона сначала вероломно напали на него, на своей сходке, нарушив этим все соглашения с СБ, а теперь вели настоящую, ничем не прикрытую охоту.
Его положение на местности постоянно пеленговалось преследователями по сигналу его сетевого передатчика. Они сумели его идентифицировать, и он ничего с этим поделать не мог. Он не мог иначе управлять этим роботом-дроном, поскольку кристалл процессора в его корпусе не обладал встроенными возможностями прямого управления, не использующего радиосеть. Те же дроны, которыми он мог управлять напрямую, находились сейчас далеко отсюда, и он имел твёрдое желание скрыть не только своё умение с ними общаться, но и само их существование. По крайней мере, пока. Пока он сам не разберётся, что к чему. Потому, что вот уже целый час, он нёс ответственность за судьбу этих уникальных созданий. И вот поэтому, чтобы не попасться в лапы их общих врагов, ему приходилось постоянно, быстро и скрытно передвигаясь на местности, использовать весь свой талант, и все богатые возможности замечательного зелёного «лизарда». Но очень трудно играть против всех сразу. Петля облавы постепенно затягивалась…
Когда Алекс очухался, то есть, пришёл в состояние способности воспринимать действительность, Куб сказал ему:
— Мы очень рады, человек Алекс, что нам удалось с тобой связаться на телепатическом уровне, после столь многих неудачных попыток. Потому, что человек Корней, находится в очень тяжёлом состоянии. Он предполагает, что может умереть в любой момент. А вместе с ним умрём и мы. А мы этого не хотим. Даже сама мысль о смерти, не доставляет нам удовольствия. Зато сейчас, когда тебя, человек Алекс, удалось связать с нами в телепатическую сеть, мы ощущаем большое удовольствие. Такое у нас было, когда человек Корней находился в хорошей форме, а не как сейчас, когда он почти не общается с нами. Поэтому, человек Алекс, нам надо как можно быстрее уходить, иначе дроны с изображением красного глаза на голове, нас обнаружат и могут поймать. А у них опасные мысли. Их плохо слышно, но они очень опасные. Человек Корней предполагает, что нас могут разобрать, вплоть до молекул. Нам это неприятно.
Алекс слушал его, но понимал с трудом — много новой, необычной информации.
— Погоди. Стой! Не всё сразу. Давай по порядку. Ты, что, в самом деле, обладаешь способностью самостоятельно говорить и управлять дроном?