Я всмотрелась в лицо брата. Он выглядел потрёпанным, измождённым. У правой скулы расплывался синяк, на плече рана ещё не до конца затянулась. Бедный! Это всё из-за меня?
Туаты сыпали вопросами о моём самочувствии. Пришлось долго и нудно заверять доброжелателей, что сводить счёты с жизнью я в ближайшее время не собираюсь. Усталость брала своё: тело ломило, а голову всё туже стягивало тисками боли. Я мысленно попросила Вея выпроводить всех. Остался только телепат. Он молча стоял возле окна, держа в руках догорающую свечу. Огонь причудливым образом преображал его профиль. Издалека он даже мог показаться привлекательным. Я где-то его уже видела, в давно забытом сне.
— Когда мы отправимся домой? — с горечью спросила я.
— Когда добудем клыки вэса в Хельхейме и увидим гроб Безликого, как мы и собирались, — счастливо улыбаясь, объявил Вейас.
— Но ты ведь обещал. Не хочу, чтобы из-за меня ты прослыл бесчестным человеком. Я готова вернуться к Йордену.
— Неужели ты думаешь, что я отдам тебя трусу, который сбежал отсюда, стоило Ходоку обнажить клыки? Дома я сам объясню отцу и представителям ордена, какого недостойного жениха тебе выбрали.
— Но как же… — я повернула голову в сторону телепата.
Теперь он смотрел на меня. На ум пришли его слова: «Слишком поздно». Так вот, что он имел в виду. Йорден оказался трусом и теперь вряд ли получит благословение даже от совета ордена. Но зачем тогда здесь остался его слуга и рисковал собой ради меня?
— Потому что не намерен служить слабому хозяину, — не скрывая, что прочитал мои мысли, ответил телепат. — Оставлять беззащитную девушку, пусть даже глупую и взбалмошную, в лапах демона не в моих правилах. А теперь извините, вынужден вас покинуть. Надо искать нового хозяина.
Он развернулся и стремительно пошёл к двери. Я чувствовала, что он ранен и истощён даже сильнее, чем Вейас. От кого он бежит? Я пристально изучала его ауру. От соприкосновения с ней как будто становилось легче. Йорден назвал его простолюдином. Невероятно, сила его дара сравнима разве что с силой самых древних родов! Хотя не об этом ли говорил мудрый Юле? Богам всё равно, родился ли ты в семье высокого лорда или бедного селянина.
Телепат уже стоял у двери, когда Вейас остановил его.
— Погоди. Ты заслужил награду.
— Какая награда? У вас же ничего нет.
— Наш отец богат. Я напишу бумагу, в которой попрошу выплатить тебе сотню золотых за спасение сестры. Может, он и в орден поможет устроиться, на правах оруженосца или...
Телепат громко хохотнул:
— Вы, богатенькие дети, так наивны. Ваш отец меня на порог не пустит или вообще велит высечь за то, что посмел явиться пред светлыми очами. Нет уж, если хотите наградить, сделайте это здесь и сейчас.
— Чего же ты хочешь? Не желаю быть такой же неблагодарной сволочью, как Йорден. Я отдам всё, что у нас есть, только попроси! — заверил брат.
Снова пытается кому-то что-то доказать? Зачем? Видно же, что здоровяк не из-за награды в пекло полез, а сейчас ещё удумает какую-нибудь гадость!
— От тебя мне ничего не нужно, — Я уставилась на него во все глаза — он на меня. Взгляд такой... непонятный, мутный. Будто бы я одним своим существованием ему оскорбление наносила. — Не ты втравил нас в эту заварушку, а твоя сестра. Пусть она и расплачивается.
Интересно чем? Придушить себя, чтобы ему легче стало?
— Пусть принцессочка меня поцелует, — ехидно ухмыльнулся телепат.
Уф, мог бы придумать что-нибудь более затейливое. Я даже его слова угадала. А вот Вейас зачем-то выпучил глаза.
— Да как можно?! Кто ты, а кто она! Не смей думать о таком!
— О, я вас умоляю. Пять минут назад она была готова отдаться плешивому демону, а теперь не сможет наградить меня одним поцелуем? — покачал он головой, заметив, как я кривлюсь. — Не хотите? Тогда зачем речи о награде ведёте? Дети!
Он уже сделал шаг за порог, когда я окликнула его.
— Согласна.
Ага, такая же дура, как мой братец! Тоже захотелось доказать, что мы не дети и что я, Лайсве Веломри, вовсе не глупая и взбалмошная особа, не способная отвечать за свои поступки и быть благодарной за спасение.
Телепат обернулся и тревожно вскинул брови. Брат уступил своё место на краю постели. Аккуратно сев рядом, телепат подставил щетинистую щёку.
— Я жду.
Я зажмурилась и прикоснулась к ней губами, надеясь, что всё закончится быстро. Телепат обхватил мою голову руками, развернул к себе и впился в мой приоткрытый от удивления рот. Я обомлела, столько было в его движениях уверенной, ломающей сопротивление, хищной силы, но вместе с тем непонятной трепетной нежности.
— Да что ты себе позволяешь?! — гневно воскликнул Вейас.
Наглец опустил меня прежде, чем я успела укусить или ударить. Смерил свинцовым взглядом.
— Как я и думал, поцелуй принцессочки ничем не отличается от поцелуя деревенской потаскушки. Не такие уж мы и разные, даром что гонору и строптивости поменьше, чем у господ будет. Ну, прощайте, дети! Надеюсь, свой урок вы запомните.
Я прижала руку к распухшим губам. Он поднялся и пошёл к двери, не обращая внимания на Вея, который кинулся к нему с требованиями принести извинения, принять вызов на поединок и ещё демоны ведают чего. Телепат даже не делал вид, что слушает.
— Как твоё имя? — спросила я в последний миг.
Он обернулся. В жестоком высокомерном взгляде промелькнула тень удивления. Лоб прорезала продольная морщинка, словно телепат и сам не мог вспомнить собственного имени, так редко его об этом спрашивали.
— Микаш Остенский.
— Микаш, — повторила я.
Сберегу его в памяти навсегда, это будет лучшей наградой для тебя, чем нежеланный поцелуй.
Телепат шумно выдохнул и спешно зашагал прочь. Видно, снова полез в мои мысли. На свою голову.
25.
Вейас перенёс меня в подземный дворец, где мной занялись туаты: отпаивали зельями, читали заговоры — трудились на славу. Почему они вдруг подобрели? Не думала, что буду рада вернуться в гостевой покой, где меня так долго сторожил Асгрим, но пока брат оставался со мной, я была согласна на всё.
Вейас подробно поведал о том, что происходило, пока я была в плену у Найта: про гигантский смерч, про то, как погиб король Ниам, и Эйтайни, вняв его предсмертной воле, освободила Вея от чар, про то, как Йорден струсил во время схватки с демонами и сбежал, про то, как Вей с Микашем спасали меня из иллюзий Найта. Удивительно, сколько всего я пропустила. Реальный мир настолько более захватывающий и загадочный, чем волшебство демонов. Зачем я только время на него тратила?
Я рассказала брату о своём проснувшемся даре. После долгих хождений вокруг да около Вейас сознался, что они с отцом догадались об этом ещё дома, когда у меня начались обмороки. Так обычно происходило с теми, чей дар действовал спонтанно, помимо их воли, и отнимал слишком много сил. Отец запретил говорить со мной об этом. Хотел свалить всё на бедолагу Йордена — женский дар проблема мужа, не отца. А потом мы сбежали, и Вейас не решался меня тревожить. Лжецы демоновы! Если бы я не была так слаба, то высказала бы всё, что о них думаю. Но я чувствовала себя виноватой из-за Ходока, поэтому ограничилась просьбой помочь освоиться. Вейас с радостью согласился. Спонтанные выплески давно его беспокоили. Единственный способ с ними справиться — научиться контролю.
Пока я отлёживалась без дела, брат предоставил мне себя в полное распоряжение для тренировок с даром. Поразительно! Теперь то, что мне приходилось наблюдать со стороны, я могла делать сама. Мы с Вейасом всегда были неразлучны и учились всему вместе. То, что ему рассказывали на занятиях наставники, он передавал мне, а я помогала ему тренироваться. Теперь оставалось применить накопленные знания на практике. Довольно забавно было копаться в голове брата, как будто в его спальне потрошу ящики с личными вещами, книгами и пылящимися в шкафах скелетами. Правда, стоило мне зайти туда, куда Вей пускать не хотел, как он тут же выплёскивал воспоминания о своих рандеву со служанками. Делалось так худо, что я вылетала из его мыслей испуганной птицей. Он ещё и с несколькими одновременно был. О, брат мой, Ветер, ничего не хочу об этом знать!
Пробовала я читать и туатов, но с ними выходило хуже. Мысли доносились словно сквозь толщу воды, я вязла в них, путалась и ничего не понимала. Всё-таки не люди они, хотя и с виду похожи.
Жаль, что женский дар полностью раскрывается только после потери невинности. Где бы найти подходящего мужчину? Тогда бы я лучше смогла помочь брату во время охоты на вэса. С нелюдями связываться не хочу, а единственный человек здесь — мой брат.
Я поделилась с Веем соображениями о том, что хочу устроиться в орден. Не воином, конечно, а помощником судьи или исповедником, который облегчает души страждущим. Туда иногда брали женщин с телепатическим даром. Я могла бы жить одна, незамужней. Но брат невесело рассмеялся: мол, туда только бесприданницы идут или запятнавшие свою честь потаскухи, у которых нет шансов выйти замуж. Вряд ли отец стерпит такой позор. Но ведь я такая и есть. Сбежала, связалась с Найтом. Никак не могу заставить себя думать о нём, как о демоне-кровопийце с головой летучей мыши. Ну что за непроходимая дура! Не влюблюсь больше ни-ког-да!
***
Через несколько дней в ясный вечер состоялись пышные похороны короля туатов и погибших воинов. По белому ходу на больших деревянных носилках пронесли тело Ниама, укутанное в расшитый вересковыми узорами синий саван. Остальных усопших нарядили в менее роскошную белую ткань. Хор молодых туатов провожал их чистыми высокими голосами, за душу брала печальная песня-плач. Шествие продолжилось на улице под покровом звёздной зимней ночи. Трепетали знамёна на ветру, трещали смолистые факелы, хрустел под сапогами стоптанный снег, тянули жалостливую ноту охотничьи рога. Процессия двигалась туда, где, как я запомнила, был лес. Хор смолк, и вместо него зазвенел молитвами на тайном языке туатов голос Эйтайни.
Мы с братом шагали чуть в стороне к сложенному на пригорке погребальному костру. Сегодня у нас тоже были похороны. Вейас нёс на руках завёрнутое в холст тело Стража из свиты Йордена, которое туаты услужливо прихватили с мёртвой окраины. Мы молчали. Я переводила взгляд с удаляющегося роя факелов траурной процессии на неестественно прямую спину брата, который не желал показывать, как тяжко ему волочь покойника.
Душу настырно грызла совесть. Холодный порыв ветра с обжигающей укоризной стёр с лица слёзы. Я замерла, не в силах больше терпеть:
— Это я во всех смертях виновата. Меня все винят: Йорден, его слуга, Эйтайни, ты.
Брат покосился на меня вполоборота:
— Йорден слабак и трус, а больше никто тебя не винит. Плохие вещи просто случаются — все когда-нибудь умирают. Фантом привязался бы если не к тебе, то к другой несчастной девушке. Этому городу повезло, что мы сумели вовремя остановить нашествие, иначе Ходоки выжрали бы всех до последнего двора.
Его слова не утешали. Я подняла голову, вглядываясь в нестерпимое мерцание Северной звезды на небосклоне. Она звала. Будто говорила: хочешь искупления? Пройди свой путь до конца, загляни сквозь огни червоточины, тогда все смерти, всё, через что тебе пришлось пройти, не будет напрасным. Или я себя успокаиваю? На самом деле нет у меня никакого предназначения, я просто песчинка, затерявшаяся в большом мире.