Вейас сжимал мою руку, но молчал. Тишину нарушил тяжёлый вздох. Микаш уселся в углу, прижал к груди колени, водрузил наверх руки и спрятал в них лицо. Наверное, тоже хотел побыть один. Жаль, ни у кого не получалось.
После сна завтракали и собирались мы молча. Напряжение настолько загустело, что казалось, его можно черпать ложкой и есть вприкуску с вяленым мясом. Мы накормили оголодавшего оленя остатками овса, которое принесли с собой, и снова отправились в путь. Дорога продолжала петлять и плутать, иногда встречались завалы, а иногда площадки со световыми колодцами, как та, на которой мы останавливались. Только никого живого здесь не было: ни людей, ни животных, ни даже демонова вэса! Пусто. И, судя по всему, уже очень давно. Может, Вей отчается, и мы в самом деле отправимся в Эскендерию? Мне бы хотелось.
Мы пробирались через очередной завал. Вей уже был наверху кручи. Микаш подсаживал меня на высокий скользкий валун, который никак не хотел мне покоряться, как вдруг донёсся цокот. Будто когти стучали по полу. Микаш отпихнул меня в сторону чёрного провала в стене и попытался затолкать следом упирающегося оленя. Вейас спустился и помог ему. Затушили факел. Теперь мы сидели, как мыши в подполе, тесно прижимаясь друг к другу в узкой тёмной нише. Микаш сжимал морду оленя руками, чтобы тот не выдал нас неосторожным звуком.
Демон шёл по нашему следу. Я чувствовала его ослепительную белую ауру. Когти цокали всё громче. Что, если запах учует? От острого нюха так легко не спрячешься.
«Зря арбалет не зарядили», — подосадовал Микаш.
Ага, потому что не стоило ругаться и обзывать всех сказочниками накануне!
Из-за поворота, откуда мы недавно пришли, заструился голубоватый свет.
Мы затаили дыхание.
Он был похож на кошку размером с волка, только со светящейся бледно-голубой шерстью с поперечными чёрными полосами. Пол под его мощными лапами вспыхивал инистыми разводами. Дошёл до кручи и замер. Повернул голову. Словно подведённые сурьмой голубые глаза хищно шарили по сторонам, окаймлённый чёрной шерстью нос дёргался, пытаясь уловить наш запах, треугольные уши с пушистыми чёрными кисточками обращались то назад, то вперёд. Он явно знал о нас. Искал. Может ли он видеть в темноте? А сквозь стену? Я до боли сцепила пальцы на груди. Пусть он нас не заметит, ну, пожалуйста!
Демон вскинул голову, ощерил пасть с острыми, как кинжалы, клыками и зашёлся раскатистым рыком. Эхо пронесло его, громыхая по каменным сводам. Я едва не дёрнулась от страха. Олень тоже попытался рвануться, но Микаш чудом смог его удержать.
Демон попятился, разбежался и в несколько громадных прыжков преодолел завал. Мы вчетвером одновременно выдохнули.
«Так это он и был?» — мысленно спросил Микаш.
«Мы тут больше никого не видели», — пожал плечами Вейас.
«Тогда надо спешить. Дойдём до следующей площадки — там его легче прищучить, чем в тесном проходе».
План Микаша звучал разумно. К тому же другого в запасе не имелось. Пришлось согласиться и скоренько перебираться на другую сторону завала. Микаш теперь шёл впереди, опасливо выглядывал из-за каждого поворота и манил нас за собой. Площадка нашлась довольно быстро — сама наскочила на нас после длинного петляющего коридора. Она была шире других раза в два. В стене на противоположной стороне чернел ещё один проход.
Мы разобрали вьюки и сложили их с краю. Парни возились с верёвками и оружием. А я, не сдержав любопытства, подошла к середине площадки, где высились четыре толстые круглые колонны.
«Да они изо льда! Но тут так тепло — лёд должен был растаять», — поделилась я своей находкой.
«Это место нарушает все законы природы. Не удивлюсь, если тут даже вода будет течь снизу вверх», — притушил моё воодушевление Вейас, но не до конца.
«Тут символы, как те, что ты показывал на стене. Три птицы и кот».
Поверхность испещряли тонкие трещины. В многоугольных гранях мерцали отблески от пламени факела. Моё отражение ломалось и искажалось от таинственной игры света. Внутри что-то двигалось. Я прижалась ко льду лицом, вглядываясь пристальней. Это было похоже на человеческий силуэт. Он открыл разноцветные — один голубой, другой зелёный — глаза и уставился на меня в ответ! Злобно уставился.
Я вскрикнула и отшатнулась, едва не распластавшись на полу.
«Тише! Раньше времени вэса привлечёшь, и мы не отобьёмся», — укорил Микаш.
Я зажала рот рукой и снова глянула на колонны. Они, как и раньше, были непроницаемо белыми. Никаких силуэтов внутри. Может, почудилось? Не стоит про это никому рассказывать.
Я подошла к парням, и они вручили мне одно из копий, вкратце обрисовывая план. Всё придумал Микаш. Вейас передоверил ему бразды правления. Ну и зря! Если он действительно хочет стать сильным Стражем, то должен всё делать сам. А если нет, то нужно возвращаться и не заниматься чужим делом. Эскендерия ждёт нас.
«Поцелуй меня на удачу», — попросил Вейас. Отрешённо, почти отчаянно. Я скользнула губами по его щеке, хотя чувствовала, что он хотел чего-то другого. Глаза так и горели.
Микаш повёл оленя к дальнему проходу. Вейас прошёл по залу и запалил все факелы на стенах. Нам свет союзник, а этой твари — наверняка нет. Микаш подал сигнал. Мы с братом затаились в противоположных углах, вскинув копья.
Микаш был сосредоточен до плотно сжатых губ, но при этом спокоен и сдержан, потому олень доверчиво шёл с ним на привязи, не понимая, что доживает последние мгновения. И чего Микаш так пыжится, из кожи вон лезет, как будто для него хоть что-то изменится, если брат получит свои трофеи. Понимает ведь, что Вейас ему в ордене не поможет, тут нужен куда более влиятельный покровитель. Не знаю даже, кто из старых лордов взялся бы помогать простолюдину в ущерб собственным родственникам. Его дело пахать землю, но он уже не может. Моё дело выйти замуж и рожать детей, но я тоже уже не могу. Оба мы сломанные, никому не нужные вещи, только брат целым остался, да и то ценой собственной мечты. Зачем мы всё это делаем? Зачем идём до конца?
Свистнул, рассекая воздух, клинок. Сверкнула сталь. Олень взвизгнул и забился от боли. Микаш отскочил, чтобы обезумевшее животное не затоптало его. Визг перешёл в хрипы, по светлой шерсти на горле фонтаном текла кровь. Олень заваливался набок, продолжая дёргаться в конвульсиях и жутко сипеть. Воздух наполнился свинцовым запахом крови и смерти.
Я не выдержала и зажмурилась. Уж сколько раз на моих глазах забивали животных. Иногда я заставляла себя быть спокойной, иногда, как сейчас, не выходило. То ли страх мешал, то ли из-за давешних разговоров на душе сделалось совсем погано. Но как же это всё глупо! В этой охоте смысла ещё меньше, чем в смерти оленя.
«Смысл есть», — раздался в моей голове голос. Я открыла глаза. Это не Вей и не Микаш — оба напряжённо уставились в тёмный проход. Тогда кто? Я обернулась к колоннам и уже в другой заметила тёмный силуэт, который тут же растаял.
Цокот когтей оглушил и заставил забыть остальные страхи. Боковым зрением я заметила появляющуюся из прохода зверюгу. До чего огромен! Вблизи гораздо больше, чем издалека. Вонзил зубы в горло оленя и, вырвав шмат мяса, завершил агонию бедного животного. Вей метнул копьё и попал вэсу в бедро. Копьё Микаша воткнулось демону между рёбер с другой стороны. Вэс взвыл и рванулся, забыв об олене. Парни напитали наконечники копий ядом, но он явно не подействовал!
— Лайсве! — хором закричали Вэй и Микаш.
Я вжалась спиной в стену. Вэс нёсся прямо на меня! Голубые глаза с тонкой вертикальной риской зрачка горели ненавистью и демонической яростью. Демон уже готовился к прыжку. Дрожащими руками я выставила вперёд копьё. Вэс налетел на него грудью. И даже это его не остановило. Огромные клыки мелькнули у самого лица. Не менее огромные когти едва не дотянулись до меня. Я слишком слаба! Я не справлюсь! Возможно, оно и к лучшему.
«Принцессочка, держись!» — сквозь пелену ужаса пробился зов Микаша.
Он уже был рядом и тянул вэса на себя за древко одного из копий. Видно, задел болевую точку. Демон дёрнулся так, что едва не вырвал мне руки вместе с копьём. Развернулся и вцепился зубами в плечо Микаша.
Из глубины чёрного проёма донёсся леденящий душу гул. Затмило даже страх перед разъярённым демоном. Вэс отпустил Микаша. Сжимаясь от ужаса, демон скулил, выл, рычал. Микаш выхватил здоровой рукой меч и обрушил ему на голову.
Гул перерос в грохот. Пол затрясся, заходили ходуном стены.
— Бегите! — только успел крикнуть Вейас, как с потолка и стен посыпались камни.
Что-то больно врезалось в затылок. Я упала. Последнее, что видела, была качающаяся на лоскуте кожи голова вэса.
31.
Голова гудела, как пустой котелок. На затылке наливалась огромная шишка. Я пощупала её рукой и открыла глаза. Я лежала плотно укутанная в одеяло посреди единственного свободного от валунов места. Тускло чадил уцелевший факел. Микаш сидел рядом, привалившись к стене, и тяжело дышал. Возле покоилась голова вэса с уже вырезанными клыками. Ноздри щекотал неприятный запах гари и тлена.
— Вейас! — испуганно позвала я, не найдя брата. Воображение рисовало бесчисленное множество жутких картин.
— Он успел выскочить в коридор до того, как нас завалило. Жив, думаю, — тягучим, хриплым голосом ответил Микаш.
Я обернулась к проходу, из которого мы пришли. Его наглухо закрывала груда валунов ещё большая чем те, через которые нам приходилось пробираться. Мы в ловушке!
— Я слышал, как он гремит камнями. Видно, сюда пробиться пытается. Потерпи, он тебя вытащит.
— Нас вытащит, — поправила я.
Только колонны в центре площадки остались невредимыми. Незыблемыми, словно их охраняла колдовская сила. Вейасу понадобится много времени, чтобы разобрать завал. А вдруг землетрясение повторится? В следующий раз нам может не повезти. Почему Микаш не помогает?! Он вдруг рассмеялся, горько и как-то… обречённо.
— Тебя вытащит — для меня уже всё кончено.
Я пригляделась. Его губы синели. По бледному лицу катил пот. На шее возле разодранного плеча вздулись чёрные жилы.
— Укус вэса ядовит. Ты не знала? — он продолжал хохотать, как сумасшедший.
Преодолевая головокружение, я заставила себя подняться и взглянула на почерневшую рану. От неё несло тухлым мясом. Это из-за меня, моей ошибки!
— Не хнычь. Всё так, как и должно быть. Сумасшедший старик оказался прав. Я убил вэса и теперь плачу кровавыми слезами, — Микаш помрачнел, вглядываясь в моё лицо мутными глазами. По моим щекам потекли солёные дорожки. — Я знал, что этим всё кончится. Даже удивительно, как долго мне удалось продержаться. Но я рад, что умираю не за тех, кому так долго прислуживал, хотя втайне презирал. Живи. Отдай брату клыки, и пускай хоть кто-то в этой поганой жизни будет счастлив.
Он мне не нравился, даже бесил. Глупый, грубый, неотёсанный деревенщина! Ну зачем он бросился меня спасать в очередной раз?!
— Если бы я хоть что-то могла сделать… — ничего, из сказанного мной не сможет искупить вину или облегчить его страдания. Так гадко, безысходно на душе, что хочется молотить стену кулаками, как Микаш когда-то. Микаш!
— Можешь, — он улыбнулся, пожалуй, впервые со времени нашего знакомства. Измождённое предсмертной мукой лицо смягчилось, сделалось по-детски мечтательным. Вздёрнутый подбородок, твёрдые губы, орлиный изгиб носа, жгучий взгляд из-под высокого лба… Наверное, Микаша всё же можно было назвать красивым. Почему это меня сейчас волнует?!