Джед стоял перед выбором: либо вернуться назад, либо пойти к живым, где уже ждал его смертельный враг.
Он поднял высоко над головой магический посох, и силы вновь вернулись к нему. Посох засиял ослепительным светом, озаряя всё вокруг, и Джед потерял сознание.
Собравшимся в доме Печварри представилась в это время совершенно иная картина. Они видели, как неожиданно маг прекратил читать заклятия и замер с безжизненным телом младенца в руках. Затем он положил ребёнка обратно в люльку, взял посох, поднял его высоко над головой, и белый яркий свет ослепил всех на мгновение. Когда люди пришли в себя, то увидели, что на земляном полу у самых ног их лежит маг, а мёртвый младенец покоится в люльке.
Печварри показалось, что Джед тоже мёртв. Жена запричитала, а ведьма, сохраняя спокойствие, сказала, что маг жив и что за ним нужен уход, ибо он многим пожертвовал для них. Джеда отнесли домой, и старуха-ведьма осталась у его постели.
Маленький зверёк Джеда тут же спрятался в норку, как только увидел посторонних, и сидел там до тех пор, пока хозяина не уложили в постель, а старуха-ведьма не задремала, сидя рядом на лавке. Тогда зверёк вылез из укрытия, подкрался к Джеду и начал лизать своим шершавым языком руку хозяина, лицо, глаза. Он хотел хоть как-то облегчить страдания своего господина. Как ни странно, но именно эта преданность и пробудила Джеда. Он проснулся, ещё не совсем понимая, где он, и что значит этот бледный свет, который пробивался сквозь щели двери.
Позднее, когда Джед начал обдумывать всё, что произошло с ним, он понял, что если бы никто не воззвал к нему в ту ночь, если бы никому он не был нужен, ни одной живой душе, ни одному созданию на этой земле, то вряд ли суждено было ему вернуться в мир живых. В простом инстинкте своего пушистого друга Джед увидел нечто более значимое. И с этого момента он знал: мудрец — тот, кто не отделяет себя от всего живого, какую бы форму это живое ни принимало. Мудрость и заключается в том, чтобы улавливать тайный смысл в молчании лесов, в шелесте трав, во взгляде собаки, в полёте птиц.
Джед совершил невозможное: он побывал в гостях у смерти и вернулся назад, а такое было по силам только магам, причём самым лучшим из них. Однако радости от содеянного он не испытывал. Печаль и страх поселились в сердце Джеда, ибо не смог он спасти сына Печварри и воочию увидел Врага своего. Теперь Джед понимал, почему Владыка боялся отпускать его, и почему так тёмно было его будущее. Сама Тьма ждала Джеда на границе между Жизнью и Смертью. Безымянное, бесформенное нечто не принадлежало этому миру и появилось на свет только благодаря Джеду, благодаря его гордыне и тщеславию. Тень ждала Джеда долго, наконец, дождалась и теперь будет охотиться за ним, чтобы в один прекрасный момент напасть на него, завладеть душой и принять новое обличье.
Кошмары вновь вернулись к Джеду. Теперь ему часто снилось существо, напоминающее медведя, только без головы и без лап. Это нечто скреблось в дверь, пытаясь проникнуть в дом. Такого Джед не видел с момента своего выздоровления. Утром, после беспокойного сна, шрамы на лице и теле стали вновь кровоточить и болеть.
Начались тяжёлые времена. После кошмаров Джеду казалось, что силы навсегда оставили его, и ему нужно срочно искать убежище, защиту перед лицом смертельной опасности. Но что могло помочь ему в борьбе с неведомым, безымянным монстром, охотившимся за ним и не знавшим никаких законов, которым подчинялось всё сущее на земле?
Джед пытался наслать охранительные чары против сил Зла, чтобы оградить своё жилище и весь остров. Но вскоре он понял тщетность подобной затеи. Что могут его чары, если Джеду предстоит битва сразу с двумя врагами, и один из них — Дракон с острова Пендор?
На следующую ночь кошмары возобновились, но только на этот раз зверь был внутри дома. Он склонился над Джедом и что-то шептал ему на непонятном языке. Джед проснулся в холодном поту и осветил жилище: пусто кругом — только осенний ветер играет соломой на крыше. Джед решил развести огонь в камине. Он сидел, пытаясь согреться; дрожь так и не прекращалась. И вдруг былой гнев проснулся в нём. Долго ли ещё придется влачить столь жалкую жизнь? Не лучше ли встретить смерть в открытом бою?! Утром Джед нашёл городского Главу и обратился к нему со следующими словами:
— Мне нужно покинуть вас. Я в смертельной опасности. Но перед этим я хочу выполнить свой долг. Бессмысленно сидеть здесь и дожидаться Дракона, поэтому я сам отправлюсь в его логово. Если я погибну, то вы будете знать заранее и сможете подготовиться к битве.
Городской Глава смотрел на Джеда, открыв рот.
— Но, Ваша милость, драконов ведь девять... Как же Вы...
— Восемь из них ещё детеныши...
— Да, но один — совсем древний и весьма опытный.
— Справлюсь. Но обещайте отпустить меня, как только миссия завершится.
— Обещаю, — и Глава посмотрел на Джеда, как на сумасшедшего. К чему такой безрассудный героизм? Никто на острове уже не ожидал возвращения мага. Некоторые считали, что он сбежал, придумав героический предлог для постыдного отступления, другие, и среди них Печварри, верили: Джед просто сошёл с ума и теперь отправился искать смерти.
В течение четырёх поколений мореплаватели пролагали свои пути подальше от берегов острова Пендор. Никто из магов не посещал этих мест и не вступал с драконами в поединок, потому что лежал остров вдали от торговых путей и особой угрозы не представлял. Раньше здесь жили пираты, которые держали в страхе все близлежащие острова. Они грабили корабли, уводили людей в рабство, сеяли повсюду раздор и распри. Дракон напал на остров неожиданно и сжёг разбойников, когда те праздновали очередной удачный набег. Столько горя принесли пираты людям, что никто не поднялся на войну, дабы отомстить Дракону за вероломное нападение. Пернатому Змею разрешено было спокойно лежать среди развалин древнего замка.
Всё это было известно Джеду. И сейчас он направлял лодку точно по курсу и, наконец, увидел на горизонте очертания Пендора. Чем ближе подходил он к острову, тем меньше страха оставалось в его сердце. Джед испытывал какой-то душевный взлёт. Теперь не судьба властвовала над ним, а он подчинил её своей воле. Ощущение подлинной свободы перед лицом смерти охватило всё его существо. Тень не последует за ним в эти места, в пасть самого Дракона. Море покрылось белыми барашками, и появились первые тучи. Остров приближался, и очертания разрушенного города становились всё яснее и яснее.
При входе в гавань Джед снял заклятия, и ветер стих. Лодка спокойно качалась на волнах. Джед встал во весь рост и воззвал к Дракону.
Голос его потонул в шуме морского прибоя, но у драконов очень тонкий слух, и они слышат всё... Какое-то время спустя один из них взмыл в небо, наподобие летучей мыши, покружился над городом, а потом ринулся на Джеда с северной стороны. Сердце Джеда забилось при виде такого. Создание, воспетое в мифах, оказалось реальностью и теперь угрожало ему. В эту минуту Джед испытал что-то наподобие радости, азарт захватывал его: «Эй! Летучий червяк, вызови лучше самого старшего. С тобой я не буду драться».
Дракон не ответил ничего. Он был небольшого роста, всего в сорок вёсельных кораблей, и тощий, как червь. Не обладал детеныш и настоящим драконьим рёвом и драконьим коварством. По неопытности своей он сразу кинулся в бой, широко раскрыв зубастую пасть, поэтому Джеду ничего не оставалось сделать, как сковать пернатого змеёныша чарами и отправить в морскую пучину. Море поглотило дракона и сомкнуло над ним свои солёные волны.
Два других детёныша взмыли в небо с площадки высокой башни. Они последовали на морское дно вслед за братом, причём Джеду даже не пришлось поднимать посоха.
Немного погодя ещё три дракона кинулись в бой. Один из них был больше всех, и пламя исходило из его пасти. Двое помоложе атаковали Джеда в лоб, а третий, самый старший из них, зашёл с тыла, пытаясь поджечь лодку. Чары оказались бессильны против трех пернатых гадов: они шли с разных сторон света — двое с севера, а один с юга. Джед прибёг к Превращениям и сам превратился в Дракона.
Расправив могучие крылья, маг напал на двух стервятников и спалил их огнём, но с третьим дело обстояло намного хуже. Третий был больше Джеда и тоже мог изрыгать пламя. Над свинцовыми волнами холодного моря они сплелись в единый огненный шар — и битва началась. Вдруг Джед сделал вираж и взмыл в небо. Дракон последовал за ним. Тогда Джед замер на секунду, как сокол, и вошёл в крутое пике. Он вцепился когтями в шею врага — чёрная кровь брызнула из жил и оросила морскую гладь. Смертельно раненый Дракон развернулся и полетел к суше, чтобы укрыться где-нибудь среди городских руин и подохнуть там.
Тут же Джед принял своё прежнее обличье и вновь вернулся в лодку, ибо опасно это — подолгу оставаться в личине дракона — столь велика была сила Зла. Руки его стали чёрными от крови, а волосы покрылись пеплом, но сейчас это было уже не важно. Джед перевёл дух, а потом крикнул что есть мочи:
— Шестеро напало на меня. Пятерых я убил. Ну что ж, я жду, черви!
Голос мага снова растаял в морском прибое. Никто не ответил на зов. Прошло ещё время. И вдруг Джед заметил, что самая высокая башня острова меняет форму, казалось, у неё выросла рука. Больше всего на свете Джед боялся подобной магии: в этом искусстве пернатые змеи превосходят даже людей. Но прошло ещё время, и он с облегчением понял, что это всего лишь иллюзия. То, что он принял за башню, было плечом Дракона с острова Пендор, который решился, наконец, восстать с ложа и встретить врага лицом к лицу.
Когда чудовище поднялось во весь рост, то голова его с раздвоенным змеиным языком вознеслась намного выше даже самой высокой башни Пендора, а лапы с огромными когтями легли на городскую стену. Чешуя его была тёмно-серой и в солнечном свете казалась высеченной из камня. Джед не мог оторвать взор от подобного зрелища. Ни одна песня, ни одно сказание не смогли бы описать такое. Джед поймал себя на том, что он смотрит в драконьи глаза, но нельзя было смотреть в глаза монстра... Из последних сил он перевёл взгляд на городские развалины и ещё крепче сжал магический посох, который больше походил на прутик или соломинку и уже не мог спасти жизнь мага.
— Восемь сыновей было у меня, ничтожный человечишко. Восемь... — зазвучал голос Дракона. — Пятерых ты убил, шестой — умирает. Хватит. Тебе не взять жилища моего, убивая моих детей. Готовься к смерти — она перед тобой.
— Я не хочу разорять гнезда твоего, повелитель. Жёлтый дым вышел из ноздрей чудовища, и что-то похожее на смех раздалось сверху.
— А может быть, всё-таки взглянешь, как я живу? Приглашаю. Это стоит многого, даже твоей паршивой жизни.
— Нет, повелитель.
Самое сильное у дракона — пламя. Вода — не их стихия. Джед знал это и понял уловку. Он решил остаться на воде и сохранить за собой хотя бы малое преимущество, которое и без того таяло прямо на глазах.
О, как трудно было выдержать этот взгляд.
— Ты ещё очень молод, — опять раздалось сверху. — Я не встречал такого: человек с юных лет вошёл в полную силу. — Они говорили на языке Древней Речи, ибо это и был язык драконов. И хотя Древняя Речь обязывает человека говорить только правду, для монстров такого правила не существует. В конце концов, это был их язык, они могли с ним делать всё, что хотели, и даже лгать, создавая замысловатую вязь, лабиринт, сотканный из лжи, в котором слова-призраки вели слушающего по неверным тропам в пропасть. Джед знал об этом и воспринимал лестные отзывы о себе как нечто обычное. Но вдруг ему показалось, он увидел проблеск истины.