***
Из докладной записки ас-тарха Кована главе Охраной управы графу ди Ноэлю от третьего дня шестнадцатой декады четыреста пятьдесят седьмого года.
"…Очевидно, что наш подопечный что-то заподозрил, так как ничем иным нельзя объяснить столь внезапное изменение способа провоза контрабандных грузов. Теперь же после поднявшейся шумихи можно ожидать, что все нити, ведущие к голове этой гидры, будут обрублены. И шансы взять предателя с поличным становятся совсем призрачными. Единственной зацепкой остаётся уплаченная адептами тёмного ковена сумма — несомненно, высокому покровителю контрабандистов поставят в вину потерю груза и потребуют возвратить деньги. Будем надеяться, что предателя вынудят к каким-то действиям, которые позволят нам вывести его на чистую воду.
В целом же должен признать, что только благодаря безупречной работе стражи нам удалось выявить контрабандный груз. Поэтому я ходатайствую о поощрении отличившихся стражников. А главного героя событий, уничтожившего тёмного приспешника, Кэрридана Стайни прошу представить к награждению орденом "Страж Империи" третьей степени. Посмертно."
***
— Ой-ё… — простонал я, сжав ладонями голову, и осторожно приоткрыл один глаз. И тут же зажмурился, ослеплённый яркими солнечными лучами, проникающими в комнату. Оконную ставенку забыл вчера прикрыть…
Окончательно проснувшись, я подскочил с постели и сразу же рухнул назад, задохнувшись от вспышки пронзительной боли. Собирающаяся расколоться на части черепушка всё же привычная вещь после знатной пьянки, а вот будто пронзившие грудь огненные иглы, это уже не шутки.
Отдышавшись, я осторожно встал и, покачиваясь, подошёл к окну. Сделал всего-то пять шажков, а как трудно они дались… Если срочно не поправить здоровье, то лучше мне помереть прямо сейчас, а не мучиться ещё два дня.
Посмотрев на стоящий у крыльца экипаж с дремлющим на козлах извозчиком, я крикнул, а вернее прохрипел: — Фрай!
— А?! — подскочил извозчик и завертел головой.
— Что, а? — откашлявшись, сердито спросил я. — Рассвет когда был? Ты чего постучаться не мог?
— Так стучался я. В дверь тарабанил так, что дом дрожал. И кричал, — уверил меня Фрай, протирая тыльной стороной ладони заспанные глаза. — Не дозвался только. А соседи ваши пообещали меня помоями окатить, если я не прекращу орать тут ни свет ни заря. Ну, я и жду тихонечко.
— Ладно, сейчас мы, — успокоившись, пообещал я. Что уж теперь поделаешь — ушедшего времени не вернёшь…
Подойдя к стоящему у дальней стены старому зеркалу в массивной раме тёмного дерева, я посмотрел на своё отражение. Жуть. Как бы за выбравшегося с погоста упыря не приняли. Взъерошенный и помятый. Лицо белое-белое… А загара как и не бывало. Тёмно-серые мешки под глазами и налитые кровью глаза тоже добавляют выразительные штрихи к портрету беспробудного пьяницы. И никому не докажешь что посидел только вечерок, а не квасил добрую декаду.
Махнув рукой своему отражению, я отвернулся. Неохота и смотреть на эдакую рожу. И пошлёпал к двери. На ходу подхватил валяющийся на коврике пояс с оружием, но переоценил свои акробатические возможности. Когда разгибался меня повело вбок, и я чуть не свалил эту дурацкую лоймскую вазу, стоящую на тумбе у стены. Надо было давно её выкинуть или задарить кому-нибудь. Всё равно не нужна. Да теперь уж пусть остаётся. Может, Роальд с Трисс найдут ей применение, когда дом отойдёт им.
— Вельд, ты живой? — воззвал я к своему приятелю с верха лестницы.
— Не знаю… — спустя некоторое время простонал тот.
Спустившись вниз, я обнаружил две початых бутыли вина на столике у лестницы и тут же цапнул ближайшую. Глотнул, и сразу полегчало. Прямо-таки целительное зелье, а не вино.
— Дай и мне хлебнуть… — простонал приоткрывший глаза Вельд, и вытащив из-под подушки трясущуюся руку, протянул её ко мне.
Пока поправлялись, не меньше четверти часа минуло. Ну зато взбодрились и жизнь перестала казаться такой уж унылой. Меня, правда, продолжали донимать вспышки боли в груди, но с этим пришлось смириться.
— Кэр, а куда ты хотел-то на рассвете ехать? — спросил Роальд. — Что-то я запамятовал…
— Да уже никуда, — с досадой махнул я рукой. — Проспали.
— В порт собирались, — вспомнил Вельд. — Посидеть на открытом балкончике "Чёрной жемчужины" и поглядеть на море.
— В управу поедем, — осторожно потрогав обматывающий моё туловище кокон, сказал я. — Надо к тьеру Эльдару заглянуть.
— Надо так надо, — решительно поднялся с кресла Роальд.
Фрай видимо решив, что мы куда-то опаздываем, погнал так, что у меня глаза на лоб полезли. В грудь будто дубиной ударяли на каждом выступающем из мостовой камне. И это только первый день прошёл… Что ж дальше-то будет? Неужто придётся лежать без движения и скулить от боли?
Выбираясь у управы из экипажа, Вельд даже поинтересовался у меня, отчего я так мрачен. Да что ему скажешь? Сославшись на излишне выпитое, я подмигнул приятелю и, обогнув его, пошёл вперёд.
— Ну как ты Кэр? — поинтересовался целитель, оказавшийся на месте.
— Да так себе, — пожал я плечами. — Голова болит малость, и грудь огнём горит.
— Это ещё ничего, это мы сейчас поправим, — успокоил меня тьер Эльдар, бухнув в стаканчик какого-то сиреневого зелья из склянки.
Проглотив обжигающий глотку состав, я закашлялся. И с удивлением ощутил как быстро утихает тревожащая меня боль. Просто гений своего дела у нас целитель.
— И ещё на всякий случай, — сказал тьер Эльдар налив в скляницу ещё одну порцию зелья и протянул мне: — Держи. Будет совсем худо — примешь. Но постарайся обойтись чем-нибудь попроще — хотя бы тем же вином. Или чем-нибудь вроде "Эльвийской пыли"…
— А что нельзя приготовить зелья побольше? — кашлянув, чтоб привлечь к себе внимание, осведомился Роальд. — На кой всякую дрянь использовать?
— Это экспериментальное зелье, — сокрушённо покачав головой, пояснил целитель. — Очень сильное и при этом безопасное для здоровья. Но в нём ещё есть кое-какие недоработки… В частности присутствует эффект привыкания… И уже третья принятая подряд порция обезболивающего никак не облегчит страдания Кэра. Поэтому лучше оттянуть использование этого зелья на как можно более длительный срок. А до этого обойтись средствами попроще.
Я пожал плечами и криво усмехнулся: — Да в чём проблема? Подсесть на дурь мне всё одно не грозит. Так что, почему бы и нет? — И поблагодарил старенького целителя: — Спасибо, тьер Эльдар.
— Да не за что, не за что, — замахал руками старичок. — Когда бы ещё приключился такой отличный случай для обстоятельной проверки моего зелья! — Глядя на мою посмурневшую рожу целитель быстро подавил свою радость и, смутившись, опустил взгляд и принялся суетливо переставлять стоящие на столе склянки.
— Ну, тогда пойдём мы, — прервал Роальд повисшую в лекарской тишину.
— Да, ступайте, — с облегчением закивал тьер Эльдар и сказал мне вдогонку: — Но если станет совсем худо Кэрридан, сразу дуй ко мне. Есть у меня ещё кое-какие задумки как снять твою боль.
Я молча кивнул. Куда деваться — придётся стать подопытным в экспериментах, если это хоть как-то поможет…
— Так куда дальше? — преувеличенно бодро поинтересовался у меня Роальд, подталкивая к двери. — Может, заедем ко мне поедим по-человечески, а там и к коменданту?
— Да нет, наверное, — сказал я, чуток поразмыслив на ходу. — До торговых рядов прокатимся. Там найдется, где перекусить.
— А что ты покупать задумал? — поинтересовался Вельд.
— Ничего, — ответил я, забираясь в экипаж. — Просто прокатимся.
— Ну просто, так просто, — не стал допытываться до истины обычно очень любознательный Вельд.
Видать и со стороны заметно, что на душе у меня паршиво и вовсе не до болтовни. Какая-то глухая тоска накатила… Хоть вой… Наверное, так чувствуют себя загнанные звери, когда куда не бросайся всюду смерть…
Неимоверным усилием воли переборов апатию и безразличие к жизни, я прикусил губу. У меня есть ещё два дня. И небольшая надежда на сэра Родерика. Побарахтаемся ещё.
Фрай довольно быстро доставил нас до места, несмотря на утреннее столпотворение на прилегающих к торговой площади улочках. Похоже, хочет поиметь с нас ещё серебрушку-другую, потому старается показать своё усердие.
Велев Фраю остановиться у уходящей с площади в сторону порта Масляной улицы, я выбрался из экипажа. Бросил короткий взгляд на снующий по торговым рядам гомонящий люд и подошёл к угловому дому. Проведя рукой по выщербленным камням, развернулся лицом к булочной и прищурился. Всё как и почти полтора десятка лет назад. Только торгует сдобой теперь не пышнотелая Лонга, а её невестка. Хотя так сразу их и не отличишь… Если не обращать внимания на лицо. А так всё тот же шум торга, спешащие по своим делам горожане и изумительный запах вкуснейших булок…