— Эй, а как же все? — растерянно окликнул он. — Тут же и принцесса, и Дерстин раненый, и даже ваш Эл… и что мне с ними делать?
Эльф обернулся.
— Отвяжись, а? — сказал он. — Тут такое горе, а ты с ерундой лезешь! Разбирайся сам, у тебя получается! Вспомни опыт прошлых жизней, мистификатор…
Эльф безнадёжно махнул рукой — и они ушли. И только когда их спины скрылись за стволами — подозрительно быстро скрылись! — он заподозрил, что синеглазые злыдни просто сбежали от ответственности за девушку. По привычке. Безответственность — производная от бессмертия? Нет, слагаемое! То есть, чтоб жить долго, надо быть хотя бы легкомысленным?
Он в полном смятении оглянулся на Надию — прекрасная йоха безмятежно спала, разметавшись на травяной постели и свалив все заботы на его усталую голову… Ага, спала она, как же! Так соблазнительно спать невозможно! А ведь ещё и…
— А где зачуханная провинция? — осведомился Эл Швадесенс — или Шуадёсэкс? — , выходя из шатра. — Втянули меня в свои дела — а сами куда-то свалили, ничего толком не объяснили… и, кстати, даже не представились… Ага, а принцессу оставили… и юного убийцу тоже!
На груди у эльфа победно сиял и переливался полный набор гномьих брюликов. И взгляд его не предвещал ничего хорошего.
Глава двадцать четвёртая
Вовчик.
— Вовчик, скажи да! — коварно предложил смеющийся женский голос.
— Нет на всякий случай, — машинально буркнул он.
— Ну Вовчик! Ну хоть раз согласись!
— Нет! И можешь передо мной не ложиться соблазнительно! У меня своих дел полно, и некогда спасать сопливых девчонок от приключений, которые они же сами и наскребли себе на…
— Спит — а ворчит всё равно! — удивлённо сказала какая-то девчонка. — Вовчик! Глаза продери!
— И ничего нового не увижу… голые ноги и задранная юбка… — пробормотал он, открыл глаза — и уставился на Ольку, первую красавицу класса.
— У тебя все ещё голова болит? — вполне серьёзно спросила она. — Или просто спал?
— Устал, — признался он. — То бег, то драки, то соблазняют всякие… Извини. Хорошо, не учительнице ляпнул…
Девочка сделала страшные глаза и указала ему за спину. Он окончательно осознал, на каком свете находится — однозначно на этом! — развернулся… с другой стороны оказалась юная красавица-завуч. И если на Ольге был в виде исключения джинсовый костюмчик, то у учительницы как раз имелись в наличии и голые ноги, и юбка, не то чтобы задранная… но ведь короткая, и при том — с разрезом!
— Мда, — мрачно констатировал он. — И ты извини.
— Я не обижусь, если будете обращаться на вы, — сухо заметила завуч.
— Да блин! Эти флексивные языки! Постоянно забываю, что уважаемых людей не бывает по одному! Извините, конечно! — поправился он.
— Вовчик, мы тут на Скалки собрались в выходной, — приторно ласково сказала Ольга.
Он повернулся к ней, потом сообразил, что это он повернулся к завучу спиной, дёрнулся обратно…
— Что ты ёрзаешь? — недовольно сказала Ольга. — Выбираешь, кто привлекательней? Короче, ты идёшь с нами! В десять чтоб был!
— И духу не будет! — отрезал он. — И вам не советую! Выходной же! Без взрослых — и не думайте!
Около Ольги тут же собралась группа поддержки.
— Всегда же одни ходили, и ничего! — завопили девчонки.
Они, конечно, бессовестно врали. Было каждый раз «чего» и от родителей, и от учителей. Правильно, кстати, было.
— А с нами учительница идёт, — безмятежно сказала Ольга. — Вот, Олеся Михайловна.
— Олеся Михеевна, — тихо поправила завуч за спиной.
Так. Он решительно повернулся к ней и встал. Мда. Мог бы не вставать, всё равно ниже. Хорошо женщинам: если рост маленький — сразу на каблуки, и порядок, превосходство обеспечено…
— Вы, Переписчиков, очень популярный в массах, оказывается! — сказала завуч, покраснев от задетого самолюбия. — Без вас даже идти не хотят. И чем это вы их пленили?
— Шашлыками! — сердито сказал он. — Другого дурака больше не могут найти, чтоб он и мангал пер, и мясо мог заранее приготовить, и развлечения придумать, и мусор заставить убрать…
— Ой, разворчался! — прилетело ехидное в спину.
— Олеся Михеевна! — сказал он проникновенно. — А вам-то зачем это надо? Откажитесь. Вы не знаете, с кем связались. И с чем столкнётесь.
— Вовчик! — предостерегающе сказала Олька.
— Зачем вообще ходят на Скалки? — не обратил внимания он. — Ну не затем же, чтоб сдружиться, научиться взаимовыручке! Для этого другие маршруты нужны, километров по двести хотя бы, да под дождём, хорошо бы по горам… Они сами не знают, зачем идут на Скалки! В результате вы получите скучающую компанию, не знающую, как провести время. Так и вы ничего не имеете им предложить! От нечего делать они разведут костёр в охранной зоне. Потом, чтоб поднять веселье и из тяги к запретному, нахлебаются пива или ещё чего. Веселее от этого не станет, зато шумнее. Все будут орать, заведут дикую музыку, оскорбляющую величественную красоту суровых северных скал…
— Ну, Вовчика понесло, сейчас стихами заговорит…
— Не, стихами он только про женщин…
— Потом мальчики от нечего делать пройдут через Черемшанку по камням — и девочки останутся одни, — продолжил он стойко. — Обратите внимание — громко разговаривающие, глупо смеющиеся девочки. А они уже семиклассницы — то есть от мальчиков отличаются. Даже издалека. Но музыкой, криками они подманят тех, кто захочет убедиться в этом вблизи. Повезёт, если это будут старшие ребята из нашей школы. Может, девочки именно об этом тайно мечтают. Но вы получите в довесок пяток ребят выше вас ростом — и уже не с пивом. Повезёт, если они всего лишь будут танцевать — просто получите отвратительное зрелище. Девочки будут трясти вот этим — и ещё вот этим — и вилять… а мальчики — вот этим…
Он воодушевился и прошёлся по классу, показав и тех, и других максимально отвратительно — но только сорвал восхищённые аплодисменты и смешки.
— Потом мальчики решат уйти домой сами и по другому берегу реки, обидевшись на девочек, — заключил он. — А там тропы вообще-то нет, зато есть скалы, обросшие скользким лишайником. А девочки пойдут домой с вами — но не все. Кто-то пойдёт со старшими мальчиками — и неизвестно куда. В смысле — вам неизвестно. И за все за это перед родителями будете отвечать вы. Потому — откажитесь. Я вас прошу. Не нужны вам такие приключения. И им не нужны, хотя по молодости-глупости они считают иначе.
— Предатель! — обиделись девчонки и отошли.
— Думаю, мы сможем провести время интереснее, — легко сказала завуч. — Правда, девочки?
Он закатил глаза:
— А то вам дадут… Олька, ну ты-то разумная! Хоть ты не ходи! Ты же прелестями на километр светишь! За тобой обязательно влюблённый Валух увяжется! А оно вам нужно, с такой компанией на хвосте?
— Без проблем! — легко согласилась Олька.
Завуч нахмурилась. То, что от коллектива откололись два признанных лидера, её встревожило. Но, к сожалению, недостаточно. Она же устанавливала, как это называется в педагогике, контакт с классом — и её ничто не могло смутить!
Он хмуро наблюдал, как она ведёт урок. Основы музыкальной культуры, факультативный курс. Ага, факультативный! А усадили весь класс, не спрашивая. Р-рабовладение! Очередной эксперимент. До-ре-ми, нотный стан, скрипичный ключ… скука. Странно, а почему? Не скука почему, а почему неприятие школьных занятий? Ведь необходимая же вещь — нотная грамота! Да и та же пресловутая география… да и все предметы, если уж на то пошло! Ненужных знаний не бывает! Потому что скучно? Не умеют преподавать? И что? Результативность занятий в основном от ученика зависит, не от учителя, то всем известно, да не всеми признается… Тогда что?
Понимание забрезжило где-то на краешке сознания. Что-то важное ведь крылось в памяти, и очень неприятное, если до сих пор не выплыло… и как-то это связано и с Жерью, с теми проблемами, и с этой абсурдной жизнью…
На него оглядывались, ждали выходок. А фиг вам! Симпатичная же девочка, пусть ведёт урок, как понимает! Пусть разучивает с вами детскую песенку — и песенка ничего, тоже симпатичная, о дружбе… А мысль ускользнула. Высунулась, гадко ухмыльнулась — и нырнула обратно в болото подсознания. Он досадливо побарабанил пальцами — и заинтересовался. Надо же, разный звук! Японские барабаны, блин… А если так?…
— Володя, а вы что скучаете? — тут же среагировала учительница. — Неинтересно?
— Равномерно темперированный строй? — уточнил он. — Ну… неинтересно. Мне национальная музыка нравится. А тут стол… слышите?
И он воодушевлённо простучал гулкую дробь.
— Это же музыка! — сказал он. — Слышите? И какие слова ложатся!
Он замер, сосредоточился… рассыпалась звонкая переливчатая дробь, и зазвучал холодный, отстранённо-гордый голос:
— Фуэ ла ноче дэ Сантъяго! И кази пор компромисо… сэ апагарон лос фаролэс — и сэ энсэндиэрон лос гриййос!
Голос немного разогрелся, приобрёл необходимую глубину — и он легонько качнул ритмом…
— Случилось… ночью, в Сантъяго! — добавил он волнующей хрипотцы в перевод. — Так — словно сговорились! — фонари погасли — а светляки засияли!
Учительница заворожённо слушала. Музыкальная подготовка оказала плохую услугу — она полностью попала под магию музыки его голоса — точнее, она просто смогла её услышать — и пропала…
— Эн лас ультимас эскинас токэ сус печос дормидос! — страстно сообщил он. — И сэ абриэрон дэ пронто — комо рамос дэ хасинтас!
— Переведи! — прошелестело по классу.
— А на окраине, в переулке — чуть тронул её… — прошептал он — и прикусил язык.
— Володя, продолжайте! — воодушевлённо сказала учительница. — Посмотрите, как классу интересно!
— Ещё бы! — проворчал он. — Чуют, волки, о чём там дальше…
— Вот… это же прекрасные стихи! — воскликнула учительница. — В них музыка живёт! Можно будет даже номер для школьного театра сделать! Под такой ритм… вы переводите, не стесняйтесь! Никогда бы не подумала, что простой семиклассник прекрасно знает иностранные языки! Это же просто чудо!
— А вы какой язык учили в своё время? — осторожно поинтересовался он.
— В том-то и дело, что испанский! Я даже немного поняла, о чём там! Ну, Володя, не заставляйте себя упрашивать!
— Можно, я после уроков вам нашепчу? — предложил он. — Ой, блин, после уроков — ещё хуже…
— Тогда мне! — что-то сообразила Олька. — Никому нельзя, но мне — можно!
— Володя! — укоризненно сказала учительница.
— Вот если б вы «Ла касада инфиэль» Лорки прочитали, не просили б озвучить перевод — по крайней мере, при семиклассниках! — попытался намекнуть он.
— Лорка? — переспросила учительница, скрыв обиду. — Что ж, я обязательно посмотрю в библиотеке.
На том урок и закончили.
А в коридоре его остановила первая красавица класса — и все девчонки у неё за спиной. И, немного в стороне, большинство классных бандитов.
— Ну, продолжай! — скомандовала Олька.
Он оглядел заинтересованные лица.
— Стихи не для вас были писаны — для взрослых! — предупредил он.
— Да мы сразу поняли! — брякнул Типун от окна. — Ты читай давай, не ломайся! Чего там такого, что мы ещё не знаем? Вроде все перепробовали?
— Вот именно! — согласился он. — Все пробовали, ни о чём не задумывались. В результате — каша в голове. Своих принципов нет, ничто святое не наделит великой силой…