* * *
От расстегая остались приятные воспоминания. Открывшаяся же на выезде из города картина оптимизма не внушала. Длиннющая очередь перед Вратами подвергалась тщательной проверке. Досматривались без разбору и элегантные кареты, и топорные телеги, а также пешие граждане. Народ возмущался по-тихому, то и дело косясь на двух магов с имперскими знаками на плащах — корона, покоящаяся на скрещенных мече и магическом посохе. По мере сил и разумения представителям Гильдии помогал отряд стражи, тщательно перерывающий каждое транспортное средство.
«Такой строгий таможенный досмотр — обычное дело, или по твою душу?». Хороший вопрос.
— Пошто страсти такие? — продублировал мои мысли голос неподалеку, чем заслужил самое пристальное внимание.
Осведомлялся мужичонка средних лет — обладатель редкой пегой бородки и этакой же густоты, да цвета шевелюры.
Опрашиваемый зажиточный селянин, развалившийся на телеге в ожидании своей очереди, не побрезговал ответить:
— Единый разбери! Как Батюшка-амператор, мир праху его, преставился — так и повелось. Почитай каждую седьмицу на базар подъезжаю, а закавыки токмо с былого новолуния.
— Длинно энто?
— Да уж не коротко, — недовольно проворчал селянин.
И нарочито громко, чтобы расслышали у самых ворот, продолжил:
— Благодарствуем заступникам нашим! На днях, слушок прогулялся, двух татей словили, что добро честных горожан вывезти пожелали.
Потеряв интерес к переговаривающимся, я устремила унылый взгляд к возне у Врат. Наверняка, один из магов, тот, что повыше рангом — Чтец. Моей Силы на Зеркало — заклятье, защищающее от телепатического сканирования — еще достанет, а на сокрытие его существования уже не хватит.
«Рискнешь?». В другой раз.
Развернулась спиной к тоскливой картине и побрела назад в город. Серый камень мостовой расплывался перед глазами. Ноги еле поднимались, сбиваясь на шарканье. Бессонная ночь удобно устроилась на плечах, прибавив весу сумке и рюкзаку. Ужасно захотелось есть. Пирог упал во внутрь, как и не было. И тут оазисом среди пустыни впереди возник постоялый двор. Я устремилась в раскрытую дверь, как раскаявшийся грешник в церковь за отпущением.
Ароматы по малолюдному помещению разносились головокружительные. Чисто выскобленные столы обступили длинные лавки. Мне приглянулась угловая, как раз напротив входа, куда я опустила умаявшееся тело. Без промедления подскочила разносчица в накрахмаленном переднике.
— Чего изволите? — поинтересовалась она.
— Всего и побольше.
— Три толина, — не растерялась девушка.
Я молча отсчитала требуемое количество медных кругляшей. Она смахнула их со стола и умчалась на кухню. Скоро уже передо мной дымился горшочек с грибным супом, соблазняла зажаристой корочкой куриная нога, плавали в сметане оладьи, и пенился в огромной кружке эль.
— Лежанки свободные есть? — осведомилась я.
— Пять толинов за ночь, — не девушка, ходячее меню.
Я одарила разносчицу еще пятью монетами.
— Наверх по лестнице. Занимайте ту, каковая глянется. Нужник во дворе, — проинструктировала она перед уходом.
Сила с каждой проглоченной внутрь калорией понемногу восстанавливалась. Но все равно недостаточно быстро. Требовался здоровый сон (хотя бы пара часиков) и свежая голова, чтобы придумать, как выбраться из города и куда податься.
Посетив рекомендованное помещение во дворе, я волевым усилием подняла свое засыпающее тело наверх. Общая комната практически пустовала. Возле двух кроватей лежали чьи-то вещи, убереженные от посягательств охранными амулетами. Толку на деле от подобной охраны немного — бери вилы, да и неси к небрезгливому магу для снятия охранной магии. На третьей громко выводил рулады весьма нетрезвый гражданин. Угловая койка поманила меня относительной чистотой белья, удачным месторасположением и близостью к окну. Шляпа с головы перекочевала на кроватный столбик. Я пошире распахнула оконце для выветривания перегара, заменила подушку собственными сумками, проследив, чтобы наверх пришелся мягкий плац. Ножны с Неотразимой остались на прежнем месте, нисколько не мешая мне восстанавливать энергию мертвецким сном…
* * *
— Эй ты! — отвратительно громкий мужской голос резанул еще спящий слух.
С трудом продранные глаза уставились в окрашенное закатными лучами окно. Легкий прохладный ветерок приятно овевал взопревшее ото сна лицо. Взгляд осоловело прошелся по уже пустой комнате. Пробуждаться не хотелось, веки опять умиротворенно смежились.
— Постояльцы есть? — требовательный голос раздался вновь — Изволь отвечать, когда спрашивает имперская стража!
Меня подкинуло на постели и уронило на пол. Даже сладкая зевота не посмела прицепиться.
— Понятно есть, — задиристо ответил девичий голос. — Это ж постоялый двор!
Я подползла к окну и осторожно выглянула наружу. Напротив загораживающей дверь разносчицы переминались четыре коня с всадниками: трое стражников и один маг, укрытый плащом. Голова в капюшоне чуть повернулась в мою сторону, а я уже вытирала курткой пол.
Ччеррт! Опять Чтец! Такому «распотрошить» девчонку — раз и готово! Никогда не любила телепатию. Грязно это все.
«Чистюля!». Брезгую, что поделать. Для этакой работки требуется особая закалка!
Ползком снова вернулась к кровати, схватила сумки, сдернула шляпу, и, не дожидаясь окончания диалога, скатилась по задней лестнице во двор. Благо он не заканчивался глухим карманом с нужником. За стойлами широко ротозейничали ворота для проезда груженых телег. Проигнорировав их, я демократично перемахнула через невысокий заборчик к соседям. Хозяйская собака, которую разморило на солнцепеке, в ответ на мое панибратское подмигивание вяло тявкнула исключительно из чувства долга. Я, воспользовавшись соседской калиткой, спокойно вышла на смежную улицу, вливаясь в праздно прогуливающийся людской поток.
Ты можешь жить вечно. Правда, мертвым
Бесцельное блуждание продолжалось до полной темноты. Один за другим вспыхивали магическим светом уличные фонари. Тротуары оскудевали, прохожих становилось все меньше и меньше. Благодаря грамотно поставленному Зеркалу мое сердце ровно билось, не екая каждый раз, заслышав цоканье копыт. Но скоро я начну привлекать нездоровое внимание стражи, и никакое Зеркало мне здесь не помощник.
Наглость моя достигла таких высот, что я тихонько уселась на лавочку в парке, прямо прилегающем к дворцовой площади. Стройные клены переговаривались у меня над головой, колючие декоративные елочки укрывали от нескромных взглядов, луна, выгрызенная на одну треть, серебрила деревья.
Одиночество и обида на несправедливость высших сил вели ожесточенную битву за преобладание в моем мрачном настроении. Победило Одиночество, залезло в душу и по-хозяйски там развалилось, наводя свои порядки. В гости к новоселу тут же напросилась Тоска, беспардонно приведя с собой хныкающую Жалость.
Нахлынуло острое желание, чтобы находился бы рядом со мной сейчас хоть кто-нибудь! (Имперская стража не приветствуется). Помог, защитил, образумил. Посоветовал, в конце концов! Зов соскользнул с губ тихой мелодией, без затруднений просачиваясь через Зеркало.
«А если погромче покричать? Авось, кто и откликнется!». Ой, не сдержалась…. Все равно уже пора уходить.
Время пребывания здесь ограничивалось получасом. Если доверять памяти Рисы, вскоре ночной патруль частым гребнем пройдется по центру города, выискивая маргинальные элементы. До этого следовало убраться в квартал, где не так блюдут закон и порядок. Посему разогнав незваных гостей, я покинула притихший парк.
Заброшенные на плечо сумки мерно ударялись о спину при быстром шаге. В котелке, упрятанном в одну из них, тихонько позвякивала ложка. Обезлюдившая мостовая легко ложилась под ноги. Улочки становились уже и извилистей. Фонари встречались все реже, пока не пропали совсем. Из окон, неплотно прикрытых ставнями, сочились свет и звуки человеческого присутствия. Я направилась в порт, делая внушительный круг, дабы обойти квартал магов. Знания, полученные от Рисы, на запрос о самом неблагоприятном районе выдали припортовый. Недобрая слава ходила в народе об этом квартале. Кладбище опять же недалеко.
Воздух постепенно напитывался влагой и кровососущими насекомыми. К треньканью в сумке добавились озлобленные хлопки, не спасавшие, к сожалению, от зудящих кнопок на коже. Слева потянулись ряды темных складских зданий, справа выставка монументальных произведений искусства — надгробных изваяний.
Настало время выбора ночлега.
Либо направо, либо налево. Кладбище привлекало неохраняемостью и возможностью уединения, склады — отсутствием покойных соседей, сухостью и комфортабельностью помещений. Пока я, размышляя, склонялась в сторону складского варианта, судьба резко опустила чашу выбора совсем в другую сторону.
По мостовой бодро зацокали копыта конного патруля имперской стражи. Звук, не слышимый в этом квартале почти со дня основания, вызвал у местного населения шок. Обалдение вылилось в шуршание, пронесшееся по всему кварталу, пробегая чуть впереди отряда. Я, недолго думая, совершила выбор в пользу погоста, поднырнув под не пожелавшую отвориться калитку. Парадные ворота находились с другой стороны кладбища, но бежать до них полквартала. Результатом этих действий стали: ободранная щека и спасенная шкура. Мое тело оперативно укрылось за широкими крыльями скорбящего ангела.
Перестук копыт смолк перед заклинившей калиткой, заставив мое сердце забиться в два раза чаще. Тишина являла собой подробную иллюстрацию к определению «могильная». Обнаглевшие комары, коварно воспользовавшись преимуществом, начали жрать меня заживо. И сожрали, если бы топот не возобновился, удаляясь с каждой минутой.
Расправа моя была страшна! Восемь комариных трупов, и, не знаю, еще сколько покалеченных. Довольная, я оглянулась в поисках подходящего уютного склепа. Не для безвременно почивших комаров. Для себя.
Симпатичных склепов оказалось в достатке. Места на кладбище предоставлялись только для особо важных персон. Обычных граждан хоронили за стенами города, экономя на земельных участках, непомерно дорогих, как и во всех столицах. На каждом надгробии возрыдала чья-нибудь фигура. Предпочтение отдавалось ангелоподобным созданиям, застывшим в различных позах, далеких от Кама-Сутры. Повсеместно росла аккуратная газонная травка, не травмированная безалаберным бурьяном. В самом конце кладбища находилась сторожка смотрителя, в которой тот запирался ночью на все запоры. Такая предосторожность возникла вследствие того, что первое время здесь частенько не досчитывались сторожей, опрометчиво пренебрегших простыми правилами безопасности. В компании столь «жизнерадостных» воспоминаний Рисы я пробиралась вглубь кладбища.
Мягкая земля не внушала доверия. Сразу как-то разом вспоминались все виденные фильмы ужасов, где из благодатной кладбищенской почвы лезли скрюченные конечности и хватали заблудшего в такое неподходящее время путника за ноги. Поэтому я передвигалась по территории, как по минному полю, придерживаясь выложенных плиткой дорожек, хотя занятия с алной Ордена дали реальное представление о некромантии, развенчивающее большинство мифов, эксплуатируемых современным кинематографом. Но менее страшно от этого не становилось….
— Ну и какой склеп выбрать? — заданный вслух вопрос меня несколько приободрил.