— Что здесь происходит,…..?! — требовательно спросил он, щедро приправив вопрос непристойными эпитетами.
— Ничего, — пожала плечами я.
Действительно, ничего не происходило. Толпа напряженно замерла перед разбушевавшимся гневом капитана.
— …..! — уточнил он свое отношение к происходящему громким криком. Нецензурным. — А это что?!!
Я посмотрела на валявшееся под ногами тело. И ответила, чем по моему скромному пониманию является сие человеческое недоразумение, сделав интересные выводы о его родословной, опирающиеся на некоторые анатомические особенности лежащего передо мной организма. В толпе кто-то нервно захихикал.
— Сальгрийскую школу ни с чем не спутаешь, — уважительно крякнул капитан, мгновенно остывая. — Жив-то хоть?
Мои плечи опять недоуменно приподнялись.
— Что ему сделается. Позагорает чуток, да очнется.
— Ну, ладно, — собеседник не стал утруждать себя проверкой пульса, вместо этого прикрикнул на скучившийся народ. — Чего столпились? Ну-ка разойтись! Человеку голову напекло, полежит и оклемается.
Пассажиры стали потихоньку разбредаться. Лавки расставили по местам, лежащее без движения тело подтащили поближе к его спутницам. Мужики вернулись под навесы, опять впадая в разморенное состояние, от которого ненадолго пробудились. Баржа невозмутимо продвигалась вперед, не отвлекаясь на события, происходящие у нее на борту.
Капитан, схватил меня за плечо, заставив наклониться.
— Слышь, малец, — шепотом попросил он. — Повтори-ка еще разок, как определить, кто в предки достался.
Я покорно повторила. Потом еще. Мужчина довольный пополнением запаса образных выражений пообещал мне скидку на билет и провоз багажа при следующей встрече. Свистнув своих парней, он удалился.
Справедливо рассудив, что если есть возможность устроиться с большими удобствами, чем на мешках с морковкой, нужно ей воспользоваться, я забрала свой багаж из-под бдительной охраны гусей. Поверженный противник предварительно позаботился о комфортабельности путешествия, включающей мягкий тюк для сидения и небольшой навес, чем я с превеликим удовольствием воспользовалась. Неотразимая лежала рядом, добавляя состоянию общего комфорта. Две пары одинаково шоколадных глаз внимательно следили за моим обустройством на новом месте. Малышка все так же держала тарелку в руках, даже не пробуя воспользоваться ложкой.
— Солнышко, почему ты не ешь? Не волнуйся, этот плохой дядя очнется еще очень не скоро, — для демонстрации я пнула тело, на которое сложила вытянутые ноги.
Девочка робко посмотрела на мать, и когда та разрешающе кивнула, начала есть, тщательно пережевывая каждый кусочек, как будто вспоминая вкус пищи. Почему-то навернулись слезы при взгляде на эту картину. Мне пришлось быстро залюбоваться раскинувшимся водным пространством, чтобы скрыть постыдную влагу, собравшуюся в уголках глаз.
Медленно идущая баржа оставляла на воде скоро затихающую рябь. Небосвод щедро делился своей безоблачной синью с водами озера. Солнце, еще на час приблизившееся к западу, рассыпало по его глади мерцающие блики. Погода сжалилась над путешественниками едва заметным ветерком, прыти которого, впрочем, не хватало даже высушить выступивший на лбу пот. Его приходилось смахивать то рукавом, то шапкой за неимением платка — сей обязательный предмет для любой аристократической особы я успешно позабыла внести в список необходимых покупок.
— Благодарю Вас, госпожа, — тихим приятным голосом сказала женщина. — К сожалению, то, что Вы сделали, не пойдет нам на благо.
Мой вытаращенный взгляд был ей наградой.
«Звездой перевоплощения тебе не быть!».Я зря переодевалась?! Каждый второй раскрывает мой маскарад! Ладно, нечисть всякая госпожой кличет, ей простительно — зомби сама позвала, а у вампира слух отменный оказался. Но бабка-то?! А теперь еще и какая-то безграмотная селянка! Возможно, не стоило маскироваться, тогда хотя бы не пришлось каждый раз испытывать шок, когда меня раскрывают?
Насупившись, я вернулась к созерцанию равнодушной водной глади, не зная, что бы такого сказать. Врать как-то не получалось…
— Не волнуйтесь, только я заметила, что Вы не мальчик, — тень улыбки тронула ее губы. — Женский глаз наметанный. И этот удар, которому обучают алоний…
Горизонт был тут же позабыт — я уставилась на нее, открыв рот. Простая крестьянка разбирающихся в любимых ударах алоний требовала самого пристального изучения. Темные волосы, заплетенные в толстую косу, глаза цвета горького шоколада, доставшиеся дочке по наследству, молочно-белая кожа, которой чужд загар. Потрясающе красивая женщина, если не обращать внимания на выражение безысходной усталости на лице и крайнюю изможденность. Если приглядеться, то в болтающемся сейчас на ней изношенном до предела отребье можно опознать платье аристократки. Хороша селянка!
Чтобы хоть что-то сказать, я начала разговор на отвлеченную тему:
— Это ваш муж? — еще один пинок лежащего без движения тела.
— Муж, — женщину передернуло от отвращения. — Стал им в прошлом месяце.
Больше она не сочла нужным распространяться о своих семейных отношениях, предпочтя переменить тему.
— Меня зовут Тайя, а это — моя дочь, — она пригладила густые темные волосы девочки, собранные в два хвостика. — Мийя.
Повисла небольшая пауза.
— Рель, — многострадальная «Аурелия» в очередной раз укоротилась.
«Скоро вообще до „Ау“ дойдешь!». Нет предела совершенству! Если серьезно, требовалось бесполое имя, а ничего лучше в голову не пришло.
Тайя понимающе посмотрела на меня, но смолчала.
— Откуда вы знаете столько об алониях? — этот вопрос не давал мне покоя.
— Это долгая история, — тоже не спешила откровенничать женщина.
— У нас куча времени до прибытия.
Тайя надолго замолчала. Я уже подумала, что неосторожно обидела ее своим любопытством, когда она глубоко вздохнула, словно собираясь с силами, и поведала не слишком оптимистичную историю.
* * *
Семью кузнеца Тийана Единый отметил своим благословением — жена родила сразу двоих девочек, и не просто двойняшек, а близнецов. Наследником мужского пола супруга уже одарила счастливого отца за три года до этого, и поэтому событие стало вдвойне радостным. Отрадой родителям росли две ладненькие девчушки названные в честь обеих бабушек — Тайя и Мийя. Вместе с взрослением тела и первой кровью пришло осознание собственной Силы. Магия проявилась неодинаково: Тайя тяготела к исцелению, а Мийю завораживали стихии. Следующий отбор приходился как раз шестнадцатилетние близняшек, которых с благословения местного знахаря решили везти на праздник середины лета в Конхол. Девочек приняли в лонии, а гордящимся родителям лично ална Ордена выказала благодарность за достойных дочерей и вручила весьма значительную сумму в тиланах. С честью выдержали сестры испытания на звание алонии и три года после оттачивали свое мастерство: Мийе давались больше магические науки, она нехотя использовала грубую физическую силу, а Тайя предпочитала все проблемы решать при помощи верного меча, изредка прибегая к магии. Девушки дополняли друг друга как хорошо подогнанные половинки одного целого.
Бок о бок уничтожали они нечисть в Разделяющих горах близ владений светлейшего лорда узычк. Здесь и подстерегла сестер судьба-злодейка: в Тайю влюбился гостивший у лорда молодой помещик из Керны. Все было бы не так трагично, но пылкий красивый рыцарь тоже не оставил девушку равнодушной. Чувства оказались так сильны, что ни слезы сестры, ни сознание того, что она потеряет свой дар, не остановили ее, и когда вызов был брошен, она уступила так горячо любимому мужчине. Отпраздновали роскошную свадьбу на радостях устроенную гостеприимным хозяином. В красивых сказках на этом и можно было ставить точку, но жизнь редко позволяет это сделать.
Романтическая идиллия длилась ровно столько времени, сколько заняла дорога до поместья счастливого супруга. Семья мужа более чем прохладно встретила новоприобретенную невестку, которая к тому же (о, ужас!) не скрывала своего, так сказать, узычку-крестьянского происхождения. Совершенно другой партии хотели они для своего младшенького. У соседей подрастала единственная красавица-дочь, а тут какая-то голодранка, даром, что бывшая алония! Муж старался сгладить положение как мог, но молодая кровь бурлила, требуя приключений и не давая сидеть на одном месте, даже рядом с обожаемой женой.
Однако Тайя не унывала. Молодости свойственно с надеждой смотреть в будущее. К тому же Сила не покинула ее. К ней молодая жена несколько раз неосторожно прибегла в присутствии новоприобретенных родственников, тем самым, подбросив дров в костер их праведного гнева. «Ведьма», — шелестели за спиной голоса недоброжелателей, опасаясь между тем бросить оскорбления в лицо.
(— Получается, лишение Силы после сек…м-мм… ночи с мужчиной — бабкины сказки?! — мое возмущение не знало границ.
— Сказки, — с горькой усмешкой согласилась Тайя. — Непорочность не имеет к Силе никакого отношения. Никогда не задумывалась, почему девушки в Ордене так быстро и столь в совершенстве овладевают воинскими и магическими науками, учитывая то, как поздно они начинают обучение?
Моя голова отрицательно помоталась из стороны в стороны. Действительно, а почему?
— Я долго думала над этим. Времени было более чем достаточно, — еще одна безрадостная улыбка. — Способности искусственно усиливают, замыкая во время посвящения для действенности заклинания всю имеющуюся Силу на условие. И очень немногие знают, что это совсем не девственность, а….
— Материнство, — догадалась я.
Мийя за время долгого рассказа успела наесться и благополучно заснуть, положив голову на колени к матери.
— Я не жалею, — женщина нежно провела по детской щеке, заправив выбившуюся прядку за маленькое розовое ушко. — Ни о чем.)
Рождение внучки не смягчило суровых родителей мужа, а наоборот еще более настроило против. Послеродовая горячка вкупе с утратой Силы чуть не стоила молодой женщине жизни. Но она выжила. Ради дочери, ради любимого мужа. Тот же во время нечастых наездов домой ничего не замечал, а может, не хотел замечать. А один раз и вовсе не вернулся, сложив свою буйную голову где-то в Разделяющих горах. Тут родственнички, как с цепи, сорвались, обвиняя невестку во всех грехах, вплоть до наведения порчи и сведения супруга в могилу.
Чтобы скрыть позор, ее решили упечь в монастырь, а девочку, если повезет, отдать в Орден — хотя бы роду польза! Тут-то Тайе и подвернулся «перекати-поле» Дим, наемник, собирающийся отойти от дел. Он как раз подыскивал хорошую хозяйку с приданным, видя себя в мечтах владельцем постоялого двора на каком-нибудь шумном тракте. Доведенная до отчаяния женщина, в страхе перед разлукой с дочерью, предложила ему собственное тело и то, что удалось скопить за эти годы, тайно практикуя Исцеление. А также перспективу приобрести зажиточных родственников, которые поспособствуют исполнению его мечты. Мужик, не подумав упускать шанс, что подарила судьба, той же ночью выкрал мать с дочерью из замка. И их жизнь превратилась в ад. Ночлег в таких клоповниках, которыми побрезговали бы даже городские нищие, сдерживаемые до ломоты в зубах крики боли каждую ночь, чтобы не разбудить дочь. Горькие слезы унижения и мучительный голод. Голод в глазах ребенка, переносившийся куда болезненнее, чем свой собственный.