Рог! Боевой рог — вот чем была эта раковина!
Чужаки кому-то подавали сигнал. Быть может, призывали подмогу. А вот это уже плохо, очень плохо.
Вражеский лучник прокричал из-под забрала что-то столь же долгое, сколь и непонятное. Кажется, язычник обращался к Зигфриду. Ну да, так и есть. Чужак стукнул луком по нагруднику, потом указал на Зигфрида. Закричал снова.
На поединок вызывает, что ли?
Судя по всему, так и есть. Ладно, Зигфрид фон Гебердорф от боя никогда не отказывался.
Он прикинул расстояние. Если подъехать к ровной, поросшей травой площадке перед распадком и бросить коня в галоп, чужак успеет выстрелить раз. Ну, два. Ну, три от силы. А стрелы — у него лёгкие, и наконечники — не то что у арбалетных болтов. Хорошую броню такие стрелы едва ли пробьют.
На Зигфриде была хорошая броня.
* * *
— Взять кристалл, — распорядился барон.
Один из оставшийся без коня кнехтов поспешил к Чёрным Мощам. Чужой всадник привстал на стременах, наблюдая за действиями противника.
— Шлем мне! — бросил Зигфрид.
Карл Баварец подал глухой ведрообразный шлем.
Рука чужака скользнула к колчану.
— Копьё! — приказал Зигфрид.
Тяжёлое древко лэнса легло в ладонь.
Но и длинная стрела конного лучника уже легла на тетиву.
— Щит!
Наруч скользнул в ремённую петлю. Левая рука ощутила привычную тяжесть. Пальцы вместе с поводом сжали щитовой ремень.
Чужеземный рыцарь с незнакомым гербом медленно, особым изящным манером — словно не воевал, а красовался перед дамами — оттянул тетиву своего огромного непропорционального лука. Далеко оттянул, не к уху даже — за ухо.
Повисла напряжённая тишина.
— Ждите моего приказа! — велел Зигфрид и тронул шпорами конские бока.
Барон отделился от выстроенного для боя отряда.
— Я барон Зигфрид фон Гебердорф, рыцарь его величества Феодорлиха Гугена, императора Священной Германо-Римской империи! — громко и не спеша выкрикивал Зигфрид, выводя коня с каменистых осыпей к удобной площадке на краю плато. — Если желаешь сразиться — назови себя! И если в тебе есть хоть капля рыцарской чести и благородства, бейся, как подобает рыцарю, не прибегая к оружию трусов и простолюдинов!
Видимо, чужак не считал свой лук недостойным оружием.
В воздухе промелькнула стрела.
Зигфрид молниеносно вскинул щит. Однако удара не почувствовал. Стрела прошуршала левее. Чужак промазал?
Нет, он просто целил не в него.
Сзади кто-то вскрикнул. Зигфрид оглянулся. На камнях корчился кнехт, отправленный за колдовским кристаллом. В боку кнехта трепетало орлиное оперение: лёгкая кольчуга не помогла бедняге.
Это было похоже на предупреждение.
— Взять кристалл! — рявкнул Зигфрид.
Второй кнехт, прикрываясь щитом, попятился к самоцвету.
Ещё одна стрела мелькнула в воздухе. Прошла над верхним краем щита. Ударила под налобник открытого шлема. Кнехт упал, даже не вскрикнув.
Зигфрид глухо выругался. Если дело так пойдёт и дальше, проклятый язычник перестреляет его воинов ещё до начала поединка. А арбалетчики всё ещё возились с самострелами.
Но ничего… Перед ним уже лежала ровная, пригодная для конного наскока площадка. Барон ослабил повод и до упора всадил шпоры. Конь, всхрапнув, ринулся на противника.
Зигфрид опустил копьё, прикрылся щитом…
И — вовремя: вражеский лучник выпустил ещё одну стрелу.
Толчок в левую руку. Дрожащее оперение перед глазами.
И ещё…
Наконечник звякнул о шлем. Ощутимо тряхнуло голову, однако стрела отскочила от гладкой стальной поверхности, не причинив вреда.
Сквозь смотровую щель Зигфрид видел, как вражеский стрелок передаёт лук кнехту с раковиной-рогом. Как набрасывает тонкий повод на едва приметный крюк нагрудника. Как вырывает из ножен меч. Как перехватывает оружие двумя руками. Как мчится навстречу…
«Нет, он не трус», — вынужден был признать Зигфрид. Трус не стал бы без щита, с одним только мечом бросаться на противника, вооружённого длинным рыцарским копьём.
Чужак управлял конём ногами и поворотами туловища. Умный конь словно чувствовал волю всадника.
Иноземный рыцарь, похоже, умел обращаться с оружием, хотя и демонстрировал незнакомую манеру боя. Но сейчас ему едва ли удастся первым дотянуться до Зигфрида. Чужак скакал в самоубийственной атаке, не пытаясь ни отвернуть коня в сторону, ни уклониться в седле. Алая накидка за спиной язычника вздувалась шаром, будто огромный кровяной пузырь.
Зигфрид уже набрал необходимый разгон. Барон целил копьём в грудь противника. Щита у язычника нет, а чудной красно-синий доспех не выглядел достаточно надёжным для того, чтобы выдержать копейный удар.
Золотистый банер трепетал на ветру. Ещё немного — и массивный наконечник проломит в рёбрах чужеземца дыру величиной с кулак. Ещё совсем немно…
Язычник вдруг привстал на стременах, подался всем телом вперёд…
Коротко блеснуло отражённое солнце. Клинок чужака молнией обрушился на копьё Зигфрида. Полоснул кончиком под банером. Удар был сильным, с режушим оттягом, а сталь — острой и крепкой.
Обрубленный наконечник лэнса, полетел под копыта коня. Копьё слабо качнулось, было, туда же, вниз. Но Зигфрид удержал древко.
Укороченное почти на локоть копьё ударило-таки в красно-синюю грудь. Зигфрид ощутил привычную хрусткую отдачу. Древко, прижатое правым локтем к боку, дёрнулось назад. Переломилось. Полетела щепа.
Конечно, тупой лэнс не пробил вражеского доспеха, однако с такой силой вышиб чужака из седла и швырнул наземь, что тот так и остался лежать недвижимым. Меч выпал. Рогатый шлем откатился в сторону.
Пешие слуги кинулись на помощь поверженному господину. Люди-грибы яростно кричали и размахивали оружием. Желтолицые кнехты явно вознамерились отбить павшего рыцаря. Что ж, похвальная верность. Похвальная и самоубийственная.
Зигфрид отбросил обломок копья, вырвал из ножен меч. Взмахнул клинком, проревел:
— В атаку!
Арбалетчики, зарядившие, наконец, самострелы, ударили первыми. Хорошо, метко ударили, в самую гущу врага: два болта свалили сразу трёх человек. Рыцари под предводительством барона обрушились на язычников, подобно смерчу. Раздвинули неровную хлипкую стену копий. Вломились. Врубились…
Кто-то рухнул, сдёрнутый с седла копейным крюком. Кого-то сбили алебардой. Ещё под кем-то срубили коня. Но это уже ничего не решало. Закованные в железо всадники на рослых боевых жеребцах смяли легковооружённую пехоту в считанные секунды. Когда подоспели оруженосцы и слуги, врага оставалось только добить.
* * *
Пленных было всего двое. Иноземный рыцарь, оглушённый в самом начале схватки и его слуга-сигнальщик, сопротивлявшийся до самого конца. Желтолицего кнехта свалил удар секиры по каске. Та же секира разнесла вдребезги и раковину-рог.
Зигфрид велел обезоружить пленников и стянуть с них доспехи. Ненадёжные шлемы и лёгкие латы барон отбросил в сторону. Такие доспехи не внушали ему доверия. А вот оружие рыцаря-чужака Зигфрида заинтересовало. Пока пленников приводили в чувство, он с любопытством разглядывал меч недавнего противника.
Сталь была превосходной. Форма клинка — непривычной. Блестящий чуть изогнутый, с односторонней заточкой и скошенным остриём он представлял собой нечто среднее между прямым рыцарским мечом и кривой татарской саблей. Необычайно острое лезвие. Волнистый рисунок отполированного металла вдоль рубящей кромки. Небольшая округлая гарда вместо привычного крестообразного эфеса. На тыльной стороне — зарубки — видимо оставленные вражеским оружием. Удлинённая, предназначенная для двуручного боя, плетённая рукоять. Чёрные лакированные ножны, также обмотанные шёлковыми шнурами…
Второй — короткий — меч иноземца оказался уменьшенной копией длинного клинка. Впрочем, был ли он мечом или всё же являлся удлинённым кинжалом, Зигфрид так и не смог понять. Кроме того, в кармашках на ножнах малого меча-кинжала обнаружился небольшой ножик и длинная острая игла.
— Ваша милость, — к Зигфриду подступил Карл.
— Что? — повернулся к оруженосцу барон.
— Там это… Пленники очухались, ваша милость. Можно начинать…
Язычники, действительно, уже не лежали, а сидели, поджав под себя ноги. Неподвижные и бесстрастные, как каменные истуканы. Невозмутимые жёлтые лица. Полуприкрытые глазки-щёлки.
Начать Зигфрид решил с пленного рыцаря.
— Кто ты? Где твой замок? Кому ты служишь? Что это за страна? Известно ли тебе, где искать татар?
Сначала Зигфрид задавал вопросы по-немецки. Потом вспоминал свои невеликие познания в итальянском, французском и английском: эти языки довольно часто звучали при императорском дворе и на турнирах. Потом попытался связать пару слов на сарацинском наречии, которое Зигфриду довелось слышать во время похода в Святую землю.
Чужеземец молчал. Всем своим видом язычник выражал глубочайшее презрение.
— Что ты ищешь в горах? — терпеливо продолжал Зигфрид. — Почему напал на старого колдуна? Зачем стрелял в моих людей? Для чего дрался со мной? Кому трубил твой слуга?
И — ни звука в ответ.
— Ты слышишь меня?! — рявкнул взбешённый барон.
Конечно, не слышать его чужак не мог. Но и на крик Зигфрида он никак не отреагировал.
Барон яростно размахивал руками, полагаясь больше на жесты, чем на слова. Однако пленник по-прежнему хранил молчание и не шевелился.
— Ты понимаешь?! Хоть что-нибудь?!
Нет, не похоже…
Если чужак и понимал его, то виду не подавал.
Зигфрид сплюнул. Возможно, помогли бы пытки. Но на пытки потребуется время. А его-то сейчас как раз и нет. Следовало поскорее убираться с плато: неизвестно ведь, кому и зачем подавали сигналы язычники. Тащить с собой бесполезных пленников тоже не хотелось. К чему лишняя обуза?
— Ладно, — зло процедил барон. — Мне с тобой возиться недосуг.
И потянул клинок из ножен.
Скрежет стали словно пробудил иноземца. Пленник вскинул голову. В оживших раскосых глазах вспыхнул огонёк. Нет, этот воин не боялся смерти. Скорее, желал её. Чужак встретился взглядом с Зигфридом. Протянул руки то ли в просящем, то ли в требовательном жесте. К мечу протянул! Что-то быстро и отрывисто произнёс на своём напористом гортанном наречии.
Нет, пожалуй, просить он не умел, но требовать чего-то сейчас, в его положении! И тем более оружие требовать!
Каков наглец! Зигфрид почувствовал, как в жилах вскипает кровь, как боевой задор и весёлая злость вновь кружит голову.
— Что, драться хочешь? Ещё одного поединка хочешь?
А собственно, почему бы и нет? В конце концов, убивать безоружного пленника — недостойный и неблагородный поступок. А вот зарубить надменного чужака в руках которого будет меч — совсем другое дело. Даже если воспользоваться этим мечом он не успеет.
— Ваша милость, — сунулся было с непрошенными советами встревоженный оруженосец.
— Молчать! — осадил Карла Зигфрид. Приказал, не оборачиваясь: — Вернуть ему оружие.
— Но ваша милость…
— Я что сказал?!
Больше оруженосец не пререкался. Карл осторожно положил перед пленником его меч и кинжал. Сам поспешно отступил. Кольцо рыцарей и кнехтов плотнее сжалось вокруг чужеземца. Над головой полонянина поблёскивала отточенная сталь. Стрелки подняли заряженные арбалеты.