Глава 6
Голем
На следующий день интернат спешно эвакуировали.
Воспитательница Валерия влетела в комнату, где Агата мирно учила иностранный (то и дело ненароком зависая над «Легендами»), гаркнула: «Бежим!» — и выволокла ее прямо в халате и тапочках наружу. Школьники приникли к ограде уже со стороны улицы, с жадным интересом наблюдая за зданием родного интерната. То и дело оттуда выбегали по двое, по трое учащиеся, подгоняемые охранниками, точно овцы — пастухами. Агата пробралась к Стефи.
— Что там приключилось?
— Ой, обычный дурдом! Как экзамен по Стихиям, так вечно чрезвычайка! В этот раз наши отличились, — она кивнула на троицу из Земляных и Водяного. К ним то и дело кто-нибудь подходил, хлопал по плечу (или по голове, — в зависимости от роста), и отпускал насмешливые замечания. Тощий Карл выглядел поникшим, Люси наблюдала за интернатом со спокойным ожиданием, а Зигфрид просто сиял оттого, что опять находится в центре событий и внимания.
— Решили удивить всех преподов сразу: смастерили голема и притащили его на экзамен. А голем, не будь дураком, ка-ак припустит — только его и видели!
— Голем? — переспросила Агата, представляя себе громадную глиняную фигуру, бредущую по опустевшим коридорам интерната. Да уж, хорошо, что он не завернул в их комнату в гости на чаек…
— Проволока — каркас, глина — тело, вода — кровь, а двигатель — огненная искра.
— Огненная? А кто…
Стефи фыркнула.
— Ну, Димитров у нас не единственный Огневик, ты же понимаешь! Просто он самый сильный… был. Вон, Костина Юлька тоже решила с ними выпендриться, собирались сдать весь экзамен скопом.
Из здания бодрой рысью выбежал Божевич и интернатовцы заволновались: неужели и сам директор удирает? Божевич подошел к ограде, сразу отыскал взглядом незадачливых экзаменуемых.
— Ты, ты, ты и ты! Ко мне!
Школьники подтянулись следом любопытствующей толпой. Не обращая внимания на открытые рты, блестящие глаза и бесконечные комментарии учеников, Божевич навис над отличившимися.
— Кто вкладывал задание в голема?
— Я! — бодро отрапортовал Водяной.
— Но придумывали мы все, — уточнила справедливая Люси.
Божевич раздраженно отмахнулся.
— Уточните формулировку!
— Пройти по столу экзаменаторов…
— Вы указали направление, отрезок пути, скорость и время… этой э-э-э… прогулки?
Четверка переглянулась и красноречиво промолчала. Карл еще больше втянул голову в плечи, долговязая Юля безуспешно попыталась спрятаться за спины соратников.
— Нет, а что, надо было? — озабоченно спросил Зигфрид.
Директор протянул руку сквозь решетку и отвесил ему звучный щелбан. Водяной не обиделся — потер лоб и расцвел — точно ему приз вручили.
Стефи, хихикая, объясняла Агате:
— Вложили в голем бумажку с нечетким заданием, он честно прошелся по столу и дальше побежал… Так и бегает без остановки по всему зданию, представляешь? А преподы — за ним.
Божевич поверх голов глянул в их сторону.
— Надеюсь, Агата не принимала участия в создании куклы? Нет? Боже, какое счастье!
И уже не так поспешно направился обратно к зданию.
Голем был загнан в тупик на четвертом этаже возле лестницы на чердак и развеян по ветру. Но перед этим он погонял преподавателей и воспитателей до седьмого пота — видимо, от создателей ему досталось и знание всех переходов и поворотов сложной интернатской архитектуры. Отличившейся четверке поставили «хорошо» по Стихиям за удачное практическое воплощение теоретических знаний и «неуд» за незнание основ ОБМ — Основ безопасной магодеятельности.
— Если б наш голем успел пробраться на чердак, — сокрушался Зигфрид, — фиг бы его кто нашел!
— Почему это? — спросила Агата, и глаза Водяного сделались узкими и хитрыми-хитрыми.
— А потому что, — громким шепотом сообщил он, — там знаешь, что?
— Что?
— Там черная дыра! Или проход в другое измерение. И там еще живут и копятся все вещи, что наколдовали интернатовцы.
— А! — сказала Агата, ни капли не сомневаясь, что ее разыгрывают. Как обычно новичка — пойдешь туда, козленочком станешь… А там уже сидят в засаде хихикающие старожилы, всегда готовые развлечься за твой счет.
Но и Стефи передернула плечами, когда Агата пересказала ей разговор с Водяным.
— Ой, ну я бы точно на чердак не пошла! Ни ночью, ни белым днем. Директор даже раз в год вызывает туда дезактиваторов с СКМ. Те, правда, ходят со счетчиками по всему интернату; где магия зашкаливает, проводят зачистку. В прошлом году Маньке (она сейчас в Академию поступила) всю комнату разнесли. Они с соседкой знаешь, как развлекались? Вызовут джина, мелкого, правда, — и давай ему вопросы задавать — мол, любит меня там Вася со второго курса, а если не любит, как заставить его полюбить? Джин после какого-то раза озверел и пошел вразнос… Чуть полкрыла не выгорело!
Что-то это напоминает… Неужели волшебники так и никогда не вырастают?
Глава 7
Оборотень
Осипенко была занята и отправила Агату перекусить в буфет: 'Сейчас как раз обеденный перерыв, коридоры не особенно активны, держись остальных сотрудников'. Выглянув в коридор, Агата поспешно пристроилась в хвост проходящим мимо работникам ИМФ и чуть ли не на цыпочках дошла за ними до буфета. Взяла пончики и чаю и устроилась у окна. За окном была дорога и река Сень.
— Ой, гляди, какие здесь девочки симпатичные ходят!
Чуть не поперхнувшись, Агата скосила взгляд. У высокого стола слева стояла парочка парней — по виду студенты-старшекурсники с Академии. Агата наклонилась, чтобы волосы упали на лицо, и они не видели ее вспыхнувших щек.
— Девушка, а девушка, — продолжил тот же веселый голос, — вы здесь на практике?
— Нет, — буркнула она.
— О, так вы уже работаете?
— Нет, — так же содержательно отозвалась Агата. Злилась на себя — уж Стефи бы нашла, как поддержать беседу! Но она ведь никогда не краснеет, а остальных очень забавляет румянец на Агатиных щеках. Один из самых дурацких и частых вопросов, который она слышит всю свою жизнь: 'а что это ты покраснела?' Как будто это от нее зависит! Ведь это все равно, что спрашивать — а с чего это вдруг у тебя глаза такие зеленые?
— А вы из какой лаборатории?
Агата упорно размешивала давно растаявший сахар.
— Из Осипенковской. Лаборатория сна.
— О! — снова сказал парень, но уже с уважением. — А кем же вы там служите?
Она взглянула на него сквозь челку. Русый, коротко стриженный, глаза щурятся и искрятся смехом. Его молчаливый сосед-блондин ест и смотрит то на него, то на нее.
— Лабораторным материалом! — отчеканила Агата, бросая пончики и сползая с высокого табурета. — Приятного аппетита!
Услышала вслед растерянное:
— Приятного…
Агата замедлила шаг, присматриваясь. За толстым молочным стеклом, выходящим в коридор из какой-то лаборатории, что-то двигалось. Она огляделась (все обедавшие уже разбежались по своим страшно секретным кабинетам) и подошла поближе: а вдруг разглядит, чем там занимаются? Тоже кого-то исследуют? Или что-то? Бабушка говорила, что на втором уровне система повышенной безопасности. Ну, с ней-то, Агатой, они, конечно, зря, чего ее бояться, а здесь что такое может быть? Она припала к стеклу носом.
Некоторое время ничего не было видно, потом резко, внезапно что-то темное метнулось из тумана и ударило прямо перед ее лицом — по толстенному стеклу пошли мелкие змеистые трещины. Агата отскочила. Рука (теперь было видно, что это именно рука) вновь хлестнула по стеклу, растопыренная пятерня прижалась, словно старалась выдавить его. Потом появилось лицо — вытаращенные глаза, рот беззвучно раскрывался, повторяя одно и то же. Агата замерла. Казалось, она начала даже понимать, что ей говорят…
Рука сжалась в кулак и вновь с силой ударилась об стекло, трещины побежали дальше, а человек вдруг дернулся, снова ударил растопыренными ладонями — точно дерево ветвями об окно в ветреный день — и исчез. Кто-то утащил его назад. В туман.
Агата, открыв рот, стояла перед стеклом, не зная, куда кидаться, кого звать, и что вообще делать. Хлопнула дверь лаборатории — вышел работник в сером халате, насвистывая, подошел, поглядел на окно и покачал головой:
— Ничего себе!
Так же насвистывая, положил ладони на стекло, двинул ими, словно собирая мелкий мусор в кучку. Свист на время прервался, ладони сжались в кулаки, крепко сжались… Когда мужчина отнял руки, трещины исчезли, стекло было по-прежнему целым и непрозрачным. Сунув руки в карманы, лаборант прошел мимо Агаты, покосился и неожиданно подмигнул. Свист стал громче.
Агата так и осталась стоять в коридоре, глядя то на закрывшуюся за ним дверь, то на окно.
Она поняла, что говорил человек.
Помоги, повторял он. Помоги мне.
Вечером Агата рассказала о происшествии бабушке.
— Я же тебе говорила, что в ИМФ решаются очень сложные проблемы. Каждая лаборатория занята конкретной тематикой, которая вполне может быть секретной. (Агата вдруг представила, что на двери Осипенковской лаборатории висит табличка: «Наша секретный проект — Агата Мортимер»). Не забивай себе голову чем попало, ничего не бойся, безопасность там на очень высоком уровне… К иностранному готовишься?
Конечно. Вернее, учебники разложены. Вперемешку со стефиными. Но ведь начало действия — это уже действие? Тем более она и так хорошо знает ин-яз.
— Готовлюсь, — сказала Агата, выслушала бабушкины наставления насчет режима и подготовки к экзаменам и повесила трубку. Может, она и правда выдумывает проблему на пустом месте? Да и вообще неправильно поняла то, что человек пытался сказать ей?
Послонялась по комнате — была бы Стефи, живо б ее отвлекла и развеселила. Но Стефи ушла делать маникюр — она уверяет, что ей лучше учится, если ее не отвлекают неухоженные ногти. Может, и ей стоит попробовать? Агата выглянула в окно. Тучи никуда не делись — кажется, они целый день так и ходят кругами над интернатом. Наверное, преподаватели специально нагнали их, чтобы школьники не отвлекались от экзаменов в первый теплый летний месяц.
Агата села на подоконник, свесила ноги наружу и стала грустить. Грусть сгущалась вместе с тучами. Скоро было одинаково серо и на улице и на душе. Да еще снаружи пошел дождь…
Вот тогда и позвонил Келдыш. Вообще он сейчас звонит ей каждый вечер: осуществляет, как он говорит, дистанционный контроль. Если бабушку в основном интересует, что Агата съела и сколько выучила, то Игоря — что с ней проделывает Осипенко. Она добросовестно отчитывается и перед ним, хотя рассказывать особо нечего — каждый день одно и то же. Как можно любить науку до такой степени, чтобы раз за разом повторять один и тот же опыт? Это же с тоски можно умереть! Не понимает она этих взрослых: на что только они тратят свою жизнь?
Агата вяло доложила о прошедшем дне и умолкла — ждала, что Келдыш сейчас, как обычно, коротко распрощается и положит трубку. Игорь не торопился. Помолчал немного и спросил:
— Что-то еще?
Ему бабушка, что ли, сказала? Навряд ли. Она вообще старается лишний раз с Игорем не общаться. Да и он с ней тоже.
— Алё-о! — позвал он. — В чем дело, Мортимер?