— А я тут причём? Я что ли её заставлял? — попытался трепыхнуться младший лейтенант Кольцов и тут же был остановлен начальственным рыком:
— Молчать, когда с тобой твой непосредственный начальник говорит! Распустились! Дисциплину забыли! Обнаглели!
— Я же говорил — надо смотр устроить — вмешался Лопаточкин — уверен, у него сейчас с собой нет ни носового платка, ни свистка, ни расчёски! Выходит на службу — без свистка! Что может получиться из этого младшего лейтенанта?!
В кабинете воцарилось долгое молчание, прерываемое лишь сиплым дыханием начальника. Потом он поднял глаза от стола, и со вздохом сказал:
— Садись, пиши рапорт.
— Что, увольняете? — убитым голосом спросил я, и представил глаза матери, скорбно смотрящие на беспутного сына, отца, пожимающего плечами и бодро покрикивающего: «Ничего, ничего — освободилось место слесаря, Мишка запил, и его попёрли со станции. Пойдёшь работать, хватить хреном груши околачивать, настоящим делом займёшься! Машины всегда ломаются. Их ремонтировать надо. И заработки приличные, и уважение. А что менты — тьфу одно! Их никто не любит!»
— Пиши рапорт на отпуск за свой счёт. На полгода.
— Это с чего вдруг? — не понял я — а жить на что? Я ведь всё-таки работаю тут, деньги зарабатываю! А как же мой отдел, мои розыскные дела? С ними кто будет заниматься?
— Федоренко решит кому передать. Ты поступаешь в распоряжение семьи Гриньковых. Будешь делать то, что они скажут. Типа — телохранитель дочери. Оружие сдай — понадобится, они тебе своё дадут. Насчёт зарплаты не беспокойся — они тебе заплатят за каждый месяц. Стаж у тебя не прерывается, так что не переживай. Девица ведь из-за тебя собиралась свести счёты с жизнью. Из-за того, что не может соединиться с тобой в счастливых объятиях. Твоя задача сделать так, чтобы она от тебя отстала, забыла, прогнала. И как ты этого добьёшься — меня не волнует. Любым способом. Иначе…
— А если я не хочу идти к ним работать? Если я хочу остаться в отделе и не буду писать никаких рапортов? — на всякий случай попробовал я взбрыкнуть, чтобы прощупать ситуацию.
— Тогда тебя уволят с волчьим билетом и пойдёшь ты работать в народное хозяйство. Причина увольнения? Не беспокойся, найдём…
Я и не беспокоился. Знал — точно найдут.
— Число какое поставить?
— Завтрашнее. Завтра с утра явишься к их дому. Адрес у Федоренко. Оставляй рапорт у Веры. Всё, вали отсюда, видеть тебя не хочу!
Довольный, что закончилось всё не так уж и плохо, и раздосадованный тем, что убедился в очередной раз — правды в мире нет! — я выкатился из кабинета начальника.
Верочка молча приняла рапорт, удивлённо подняв рисованные бровки, и я пошёл в нашу берлогу, побщаться с Семёнычем и сдавать дела. Будущее было совершенно непонятно, странно и фантастично. Даже для мага.
Глава 3
— Привет — хмуро отреагировал на моё появление Семёныч, восседающий на своём месте в углу комнаты — был уже у начальника, в курсе?
— В курсе — вздохнул я тяжко и уселся на свой стул, упёршись взглядом в крышку стола, ставшего мне за полгода родным и близким.
— Ну и что ты думаешь по этому поводу? — Семёныч что-то писал, периодически бросая быстрый взгляд в мою сторону.
— Нет — а что я должен думать, в самом-то деле? Меня поставили перед фактом — вали в эту семейку и занимайся охраной ейного тела. Угрожая при этом отправить меня в народное хозяйство. Кстати — а где все ребята?
— На выезде. Убийство на Симонова. Говорят — оборотень нажрался, погонял жену, она не выдержала и померла. А он заперся с дочкой и не отпускает, грозится порешить себя и её. Ты вот что — особо-то не переживай. Поработаешь, потом вернёшься, с Василисой этой пообщаешься… осторожно. Знаешь, откуда ноги растут? Я тебе скажу. Советник президента по безопасности, курирующий МВД, позвонил шефу и в приказном порядке потребовал, чтобы ты отправился туда, куда тебя отправили. И чтобы ты сделал так, как тебе сказали — Василиса должна перестать тебя любить, забыть, и заняться обычным своим развлечением — прожиганием жизни. Ну, это я так — от себя добавил. А теперь не от себя: если она лишится девственности — при твоём горячем участии, то ты отправишься в народное хозяйство, да, но только не в качестве уволенного за профнепригодность, а заключенным колонии ИК-11, что у города Борска. Знаешь такую? Вижу — знаешь. С чем и поздравляю. Если честно — мне самому хреново. У меня забирают самого необходимого в отделе мага, и вернётся ли он сюда, или нет — большой вопрос.
Семёныч тяжко вздохнул, но почему-то мне не было жалко его ни капли. Только лишь в голове вертелось — ты, сучонок, меня подставил! Догадывался ведь, что Василиса заряжена заклинанием подчинения! А теперь вздыхаешь, да не обо мне, а о том, что теперь тебе будет труднее давать показатели! Меньше раскрытий, а значит — больше нагоняя от начальства.
Дела я передал Семёнычу — он сказал, что потом сам отпишет, кому их взять. Затем побрёл вниз, в дежурку, сдал «макаров», патроны, сдал вместе с ним личную оружейную карточку. Теперь — всё. С прежней работой меня связывает только удостоверение полицейского, да форма, сиротливо висящая в платяном шкафу у меня дома.
На руках у меня уже копия приказа (Быстро расстарались! Как мне лично надо — так побегаешь за выпиской из приказа, а тут за считанные минуты сварганили!), адрес, куда мне следует прибыть завтра к девяти утра, ну и… всё. Всё. Жаль, что с ребятами не попрощался, но может быть это даже и к лучшему. Будут хохмить, потом успокаивать, а ни развеселить, ни успокоить не смогут. Забрал с сейфа свои магические средства — из тех, что сам добывал, за собственные деньги. Учёт тех, что выдал отдел, Семёныч ведёт очень строго и самолично пересчитал все пузырьки и баночки. Сказал, что если понадобятся — мне их все и так купят, на деньги олигарха. А оголять отдел, лишая их спецсредств, это будет не по-товарищески. Так что остался я почти что гол, как сокол — сонное зелье, порошок отмыкания, да зелье файрболлов — вот и всё моё оружие.
— Что, тебя уволили? — на выходе из УВД настороженно вытаращил глаза Гришка, поправляя на плече затёртый автомат со сложенным прикладом.
— Нет. В отпуск ухожу — небрежно пояснил я, «кидая краба» своему коллеге и под его недоумённым взглядом бодро выходя на свежий воздух.
Неожиданно моё настроение улучшилось, и я действительно на минуту почувствовал, что ухожу в отпуск. Ни вонючего отдела завтра спозаранок, ни запаха тлена по чужим затхлым квартирам — всё, полгода вперёд я не увижу этого серого здания! — и покосившись на здание УВД, я двинулся к остановке транспорта.
Матери не было, отец тоже на работе — я с наслаждением бросился на свою кровать и вытянул ноги, раскинувшись, как морская звезда. Жизнь уже не казалось такой уж несправедливой — впереди целый день, можно выдрыхнуться, посмотреть в ящик, выпить банку пива и просто предаться счастливому ничегонеделанию. За последние полгода такой возможности у меня не было ни разу. Всегда кто-то доставал, куда-то я бежал, стремился… как хорошо хоть денёк никуда не стремиться!
Неожиданно в воздухе замерцало радужное кольцо и женский голос с бесцветной интонацией сказал:
— Вас вызывает Мария Колосова, ответьте на вызов…
Секунду подумав, я коснулся кольца пальцем и на месте радуги возникла мордочка Машки, с задранным курносым носом. А ещё через минуту я пожалел, что ответил на вызов.
— Привет, Машуль! Что, захотелось комиссарского тела? Хочешь встретиться?
— Что за комиссары? — не поняла необразованная Машка — не до тел сейчас. Надо встретиться. Неприятности у меня. Ты где сейчас?
— Дома. Отдыхаю — обречённо ответил я, понимая, что отдых мой накрылся медным тазом.
— Сейчас я к тебе зайду — безапелляционно сказала Машка и отключилась, не услышав череду контрзаклинаний: «Нет-нет, я уже собираюсь уходить, и вообще — насчёт дома я пошутил. Я вообще-то на работе!»
В дверь позвонили через тридцать секунд — а чего ей, только подняться этажом выше, и она уже на месте. Кстати — и мне удобно — спустился на этаж ниже, и тут тебе уже упругая Машкина плоть, откликающаяся на ласку.
Машка ворвалась в квартиру сразу, как только я открыл дверь, и бросилась мне на шею:
— Помоги! Беда!
— Чего за беда такая? — попытался я успокоить свою старую (не в смысле возраста!) подружку, усадил её за кухонный стол и налил из пакета стакан апельсинового сока, оторвав его от сердца — пакет был почти пуст и вообще-то я сам собирался хлебнуть этого живительного напитка.
— Подружку украли. Помнишь Светку? Ну, из третьего подъезда? Так вот её увезли. Втащили в машину и увезли. Прямо посреди белого дня! Я из окна видала. Сумка с продуктами осталась валяться, а её нет.
— Может любовник какой-нибудь? Вряд ли какой-то маг похитил — она, ясно дело, не девственница, для магических действий вроде не нужна. Кому она понадобилась?
— Вась, ну чувствую я — нехорошее дело! Светка баба шустрая, но я не знаю, чтобы у неё был какой-то любовник, чтобы желал отомстить, или что-то подобное. Пропала девка ни за грош! Сердце-вещун — попала она!
— Что-то я раньше не замечал за тобой способностей к магии — заметил я недоверчиво — провидицей ты никогда не была. Иначе бы знала, что с тобой будет после новогоднего корпоратива и не села бы в машину к этим хачикам. Помнишь?
— Ещё бы не помнить — вздрогнула Машка — потом неделю в раскоряку ходила и лечила весёлую болезнь…
— То-то ты мне месяц не давала, зараза! Мне-то сказала, что застудила придатки, а сама? — разозлился я.
— Давай не будем вспоминать, а? — заволновалась Машка и заводила жалом, переводя разговор — сейчас речь не обо мне, а о Светке! Девку похитили, может сейчас насилуют, убивают, а ты хрень какую-то завёл!
— Так обратись в ментовку, чего ты ко мне-то припёрлась? — дипломатично сказал я — как ни позвонишь тебе — голова болит, я сегодня устала, а как случись что — прёшься ночь — за полночь к Васе!
— А ты что, не ментовка? — удивилась Машка — ты и есть ментовка. Работай, раз мент! Помогай людям, и они тебя отблагодарят! Ну Васечка, ну пожалуйста…
— Я вообще уже не мент, и меня похоже с работы попёрли — пожал я плечами и схватив налитый Машке стакан выпил оттуда сок до самого дна. А нечего! — налили тебе — значит пей. Нефиг дразнить!
— Как это попёрли? — растерянно спросила Маша — совсем, что ли?
— Ну не совсем, пока что я в отпуске. А там не знаю.
— А что будешь делать? К папашке на станцию пойдёшь?
— Вообще-то меня пригласили телохранителем к одной дочери олигарха — скромно сообщил я, и лицо Маши вытянулась и губы её сложились в недоверчивую усмешку:
— Ты, в телохранители? Да они шире тебя в два раза, эти телохранители! Хотя… по росту ты подходишь. И с мужскими делами у тебя всё очень даже в порядке… после тебя аж болит иногда. Ведь все телохранители обязательно ублажают своих дам, которых охраняют.
— Дура ты. Почему ты считаешь, что обязанности телохранителя состоят в ублажении объекта охраны? Где ты этой чуши насмотрелась?
— Кино одно старое видала. Там красавчик такой негритянку-певичку в постель укладывал. Нормальная такая картина, я даже всплакнула.
— Бред твоя картина. И вообще — ты забыла, зачем пришла?
— Да, да — Светка! Так что делать будем?
— Ждать. Три дня, как положено. Через три дня не объявится — надо подать заявление в отдел по розыску. Там заведут дело, и… всё.
— Точно. И всё! — Машка встала со стула подошла ко мне, села на колени и обняв за шею поцеловала своими упругими сладкими губами — ну Вась… чмок… Васенька… чмок… ну помоги… чмок! А то я сейчас плакать буду! Хочешь, чтобы я плакала?