– Двадцать пять… и не совсем испепеленных, – серьезно поправил Меф.
– Почему?
– Испепеленных сложно будет сосчитать. Ну пепел и пепел. А ты не убит, а ранен в мизинец, но мужественно переносишь боль.
«Трепет Тартара» мнительно посмотрел на Буслаева, проверяя, не издевается ли он.
– Не надо мне мелочной благотворительности! Я не такой хороший боец!.. Все же не пойму, зачем она так со мной?
На этот раз вопрос был определенно к Дафне. И явно задан от сердца. Меф решил помалкивать.
– Ты не почувствовал? Варвара злится. И обижается, – сказала Дафна.
– На кого? На меня? Что я ей сделал?
– При чем тут ты? На Арея, что он ее бросил. Арей постепенно приручил ее, а потом исчез. Варвара видит, что все люди, к которым она прирастает сердцем, исчезают или бросают ее. И боится привязаться к кому-то еще. Хотя, разумеется, рада, когда ты приходишь в гости.
Корнелий подпрыгнул, перемешав все свои веснушки.
– Она же до сих пор не знает, что… – медленно начал он.
– Так скажи! – мрачно предложил Меф.
Корнелий задумался.
– Нет. Не могу. И не буду.
Они подошли к «Арбатской». На электрических проводах болтались чьи-то старые кроссовки, связанные за шнурки. До них было метров шесть. Надо было очень постараться, чтобы добросить их туда.
– А теперь вы меня проводите! – потребовал Корнелий, созерцая кроссовки.
– Куда?
– Как куда? К Варваре.
– Ну уж нет! Что мы будем туда-сюда ходить?
– А я потом вас обратно провожу! – пообещал Корнелий, однако желающих не обнаружилось, и связному пришлось довольствоваться собственным обществом.
* * *
Домой Мефодий и Дафна вернулись около девяти вечера, когда пробудившееся после дневной жары общежитие кипело жизнью. Жившие на верхних этажах таксисты-бомбилы седлали железных коней, поили их бензином и отправлялись к метро создавать очереди. В сарайчике рядом с шаурмой разделывали туши. Оттуда доносились хэканье и глухие удары топора. На волейбольной площадке смуглые дети играли в футбол. Изредка кто-нибудь врезался в неснятую сетку, что очень веселило остальных.
На скамейке со сломанной спинкой сидела парочка и развлекала себя гоблинскими играми. Она пыталась стукнуть его по носу. Он выворачивал ей руки и сдавливал шею. Когда он ее отпускал, она пинала его, и все повторялось заново. Оба выглядели довольными. Дафне это показалось отвратительно грубым, однако Меф неожиданно заинтересовался.
– Надо было с левого локтя!
– Чего с локтя? – не поняла Даф.
– Ну как чего? Валить! Он справа был открыт… Вообще-то я тоже так хочу!
– Буслаев!!!
– Ну хорошо… Но он действительно слева был открыт!
В комнате Дафна сразу стала готовить ужин, а Меф открыл холщовую сумку Арея. Ключ от неизвестного замка постоянно менял форму. В переходе у Варвары он был здоровенным, как от мучного амбара. Им легко можно было отбиться от воров. Теперь же он преобразился. На ладони у Мефа лежал маленький аккуратный ключик чуть меньше ногтя. Таким девочки закрывают личные дневники с наклеенными на обложку фотографиями принцесс.
Буслаев занялся свитком. К его удивлению, это оказался незначительный выговор из Канцелярии Лигула по поводу недопоставки эйдосов. Не лишенное основания недовольство мрака, вечно подозревающего, что стражи сдают лишь те эйдосы, которые не решились прикарманить. Внизу стояла вкрадчивая закорючка Лигула, напоминавшая притаившегося жука. Меф, помнивший, как небрежно Арей относился даже к самым важным бумагам из Канцелярии, часто выбрасывая их непрочитанными, удивился, что мечник сохранил такую ерунду.
Пока он недоумевал, буквы свитка зашевелились и, точно живые, стали переползать с места на место. Часть из них переместилась вниз и тесно окружила закорючку Лигула, мешая ей подглядывать. Закорючка беспокойно кружилась на месте и, вытягиваясь, принимала самые ябедливые формы. Тем временем другие буквы, перетасовавшись, образовали надпись:
« Ты действительно Мефодий?»
Меф некоторое время поразмыслил, каким образом отвечать, после чего гусиным пером из сумки Арея отловил из кучки букв «Д» и «А» и перетащил их наверх. Крутобокие буквы вертелись под пером, пытаясь улизнуть.
«Сейчас проверим! Неправильный ответ – смерть!»– предупредил свиток и задал Мефу десяток вопросов. В основном они относились к секретам боя на мечах, которые могли знать только двое, и к расположению различных предметов и папок в прежнем кабинете Арея на Большой Дмитровке.
Меф, как ученик Арея, к тому же долго проработавший в Канцелярии мрака, отвечал не задумываясь и к предпоследнему вопросу каким-то чудом был еще жив. Последний же вопрос его окончательно доконал:
«Как зовут девушку Мефа?.. Прасковья – повелительница всего на свете?.. Светленькая девочка Дафночка?.. Беба румяная из племени Юк-Як?..»
Меф психанул и, наплевав на то, что свиток может его прикончить, выбрал румяную Бебу. Едва он коснулся ответа, как буквы взволнованно забегали, точно он капнул расплавленным пакетом в муравейник. Несколько секунд Меф ничего не мог разобрать. Он решился отбросить свиток, но тут буквы прекратили мелькать и выстроились в связный текст:
«Синьор помидор! Теперь я действительно убежден, что это ты. Только ты теряешь самообладание из-за ерунды и даешь противнику шанс уронить тебя на пустом месте. Раз уж так случилось, что я случайно оказал тебе услугу, оставшись без головы и без дарха, пожалуй, окажу еще одну, чтобы первая не пропала даром. Наверняка ты страдаешь сейчас без меча, потому что своего ты, скорее всего, лишился, а мой никогда не станет по-настоящему твоим. За тысячи лет я собрал неплохую коллекцию артефактного оружия. В основном оно принадлежало тем, кто любезно позволил мне себя убить. Теперь все это собрание твое. Если пользоваться им с умом, оно сделает тебя непобедимым. Следуй за ключом, когда он окрасит воду в синий цвет! Ключ сам приведет тебя к тайнику. И будь осторожен. Многие мечи, скорее всего, попытаются тебя уничтожить. Мой тайник доступен только один раз в год, так что, возможно, тебе придется подождать. P.S. Не считай себя слишком виноватым! Все, что я сделал, я сделал для себя. И береги В.».
Перечитать письмо Буслаев не успел. Едва он добрался до предпоследнего абзаца, как пергамент вспыхнул. Смысл заключительной строки дошел до него, когда все остальное было охвачено пламенем. Заливать огонь бесполезно. Магическое пламя только ярче разгорается, когда подставляешь его под струю воды.
Меф разглядывал ключ. О мечах он по-прежнему не мог думать без отвращения, но ведь это коллекция артефактов самого Арея! Нет, выбирать себе новый меч он не будет. Хватит с него. А вот найти тайник – дело хорошее. Было бы неуважением к памяти Арея отказаться от подарка.
Мефодий шагнул к раковине, решительно вытряхнул из стакана зубные щетки, наполнил стакан водой и опустил ключ. Целую минуту Буслаев внимательно смотрел на воду. Увы, она не собиралась становиться синей. Ключ лежал на дне, окруженный мелкими пузырьками воздуха. Он в очередной раз успел изменить форму и походил теперь на ключ повышенной секретности, где зубцы заменены разного размера точками.
– У меня гречка сварилась! Что ты там делаешь? – весело крикнула из комнаты Дафна.
– С водичкой играюсь, – отозвался Буслаев.
У него язык не повернулся сказать, что он начал охоту за наследством Арея. Дафну бы это не обрадовало.
– Когда наиграешься – иди ужинать!
Меф сел за стол. Ели Мефодий и Дафна по-разному. Меф заглатывал еду быстро, и оттого всем казалось, что он либо вообще не ест, либо ест очень мало. Дафна же, напротив, ковырялась всегда так долго, что ее считали обжорой, однако тарелка, когда она ее оставляла, пустела едва ли наполовину. Вот и сегодня все было так же. Думая о письме Арея, Меф за пять минут умял полкастрюли гречки с кетчупом, Дафна же все это время намазывала масло на хлеб.
Из коридора доносились звуки «тум-тум-тум». Это тяжелыми шагами ходила уборщица тетя Клава. Она была злее всех в общежитии, потому что видела бессмысленность своего труда. Она убирала, а все прочие только гадили. Причем часто у нее на глазах. В целом это плохо влияло на тетиКлавин характер. Иногда Мефу казалось, что если бы свет превратил швабру тети Клавы в копье, то Москва приобрела бы еще одну валькирию. Самую грозную.
– Я всю жизнь боялся работы, не приносящей видимого результата, – сказал Меф. – Помнишь, как мы в «Пельмене»? Бегаешь туда-сюда, а они пожрали, в тубзике шприцов накидали, унитазы пакетами забили и ушли. И чо? Или вот как она… Пока все этажи помоет, можно заново начинать.
Дафна закончила намазывать масло и стала украшать бутерброд петрушкой. Бутерброд приобрел интригующую небритость.
– Ну это как посмотреть! А вдруг она не полы моет, а воспитывает терпение и улучшает свой эйдос? Практика показывает, что в Эдеме гораздо больше эйдосов уборщиц, чем королей или первых министров, – заметила она миролюбиво.
– Ага-ага. Вот я сейчас выйду и скажу: «Тетя Клава, не психуйте! Вы прокачиваете свой эйдос!» Не, лучше ты скажи. Не хочу отражать нисходящий удар шваброй с последующим хлопком мокрой тряпкой по физиономии! – отказался Меф.
Ближе к концу ужина снаружи послышались непрерывные выстрелы. Казалось, где-то рядом мотострелковая бригада переходит в наступление. Ложки на столе запрыгали. В гречку Мефа посыпалась штукатурка. Стало слышно, как всполошившиеся озеленители бегают и хлопают форточками.
Пожалуй, только Мефодий и Дафна знали, что это означает. Дафна как наливала чай, так и продолжала его наливать.
– Эссиорх приехал, – сказала она.
– Опять открутил глушитель! – добавил Меф.
С глушителями у Эссиорха вечно не складывалось. Их то прожигало, то срывало ударом о бровку, то у хозяина мотоцикла появлялась фантазия что-нибудь как-нибудь переделать. Хаотичная пальба стихла. Эссиорх спрыгнул с мотоцикла и стал устанавливать его на подножку.
Где-то близко открылась рама, и очень громко тетя Клава стала делать замечание хранителю Прозрачных Сфер, что он заехал на газон. Хранитель же Прозрачных Сфер в свое оправдание ответил, что он выбрал вытоптанную часть газона, где ничего не растет, но впредь обещает так не поступать. Огорченная отсутствием понимания, тетя Клава с чувством выплеснула в окно ведро с грязной водой и захлопнула раму.
Через минуту в окно постучали, и, перекинув через подоконник ногу, в комнату спрыгнул Эссиорх. От решетки избавились уже давно. Меф пришел к выводу, что через окно выходить удобнее, чем в дверь. Да и гостей принимать так интереснее.
– Попала? – спросила Дафна сочувственно.
– Кто? – не понял Эссиорх.
– Тетя Клава.
– О, вот как ее зовут!.. Нет, не попала. Всего несколько капель.
– И как она тебе?
– Очень хорошая, неравнодушная женщина. И действительно: чего я на газон вперся? Меня сбило с толку, что он весь в следах шин, – рассеянно отозвался Эссиорх.
Почему-то хранитель не садился, а переминался с ноги на ногу. Это наводило на невеселые мысли, что в этот раз он навещает их не столько как друг, сколько как лицо официальное.
– Будешь чай? Мефодий как раз собирался сбегать в магазин за заваркой! – забеспокоилась Дафна.
– Да. Я давно вынашивал эту идею. Бежать в магазин за одной заваркой, – сразу согласился Меф.
– В другой раз, – отказался Эссиорх, упорно глядя на пустой участок пространства между Мефодием и Дафной. – Я ненадолго! У меня несколько поручений.
Меф заметил, что через плечо у хранителя перекинут ремень из парашютной стропы.
– Этюдник?
– Твой новый меч. Меня просили передать его тебе. Оставаться безоружным опасно. Обучить же тебя маголодиям нереально. Только начальный курс длится несколько столетий.