- Вот скажи мне, Серега, было ли у тебя еще когда-нибудь такое хреновое утро?… - задумчиво вопросил подчиненного Колобков.
- Не… не…
- Ну и ладно, зато выспались хорошо. Ночи тут длинные - спи, сколько влезет…
- Меня нельзя убивать, я же шаман!!! - неожиданно взвизгнул Чертанов, выпучив глаза и делая дурацкие пассы. - Рамамба хара мумбуру, рамамба хара мумбуру!… Мумбуру! Мумбуру!
Туземцы охнули и испуганно подались назад, ожидая, что их сейчас, как минимум, поразит молнией. Но секунды шли, ничего не происходило, и они расслабились. На лице Пратгусты зазмеилась ядовитая улыбочка.
Сергей не знал главного принципа любых шаманов - от изи-ниянга древних зулусов до мадэвинини индейцев винебага. Околдовываемый объект должен знать, что именно с ним произойдет. И тогда значительную часть работы проделает его собственное подсознание. Вера - очень сильная вещь. Если авторитетный шаман скажет дикарю: «Сегодня ты упадешь и ударишься головой», он действительно упадет и ударится - потому что искренне верит, что именно так все и произойдет. Ведь шаман сказал! Ну а если жертва даже не подозревает о том, что ее околдовывают… то тут придется надеяться только на собственные колдовские умения. А они у Чертанова, само собой, отсутствовали.
- Мы же герои, мы ука-ука победили! - продолжал психовать Сергей.
- Серега, закрой пасть, не смеши народ, - аж покраснел от гнева Колобков. - Не позорь меня перед папуасами, сыкло ты позорное!
- Конечно, герои, - степенно кивнул шаман. - А вот теперь мы вас съедим и частица вашего героизма перейдет к нам. Есть надо только самых достойных, самых лучших людей. Вот ука-ука мы не едим, а то станем такими же глупыми и скверными, как они. Гордись, белая макака!
Чертанов почему-то не возгордился. Вместо этого он начал нервно грызть ногти. В детстве у него была эта дурная привычка, и ему всегда твердили, что это плохо, противно и некрасиво. Даже били по рукам. Но теперь, в шаге от смерти, уже не страшно!
- Серега, прекрати! - тут же стукнул его по руке Колобков. - Как маленький прямо!
Всех пятерых собрали в одну кучу. Пратгуста злорадно ухмыльнулся, выкинул косяк, натянул деревянную маску и что-то приглушенно сказал. Услышавшие его мбумбу радостно загомонили.
- Серега, переведи, - тут же пихнул подчиненного в бок Петр Иванович.
- Он говорит, что сейчас превратит нас в свиней, - апатично перевел Чертанов. - Они уже гадают, хорошие ли получатся свиньи.
Колобков только пожал плечами. Ему тоже вдруг стало интересно - а хорошая ли получится из него свинья?
Шаман забил в бубен, пустившись в дикий пляс вокруг лежащих и сидящих пленников. Он выписывал круги и восьмерки, обходя каждого в отдельности и всех вместе. На этот раз в его заклинаниях не слышалось членораздельных слов - только невнятный гул и отдельные выкрики. Он долго тряс бубном и, наконец, закончил в лучших традициях рок-н-ролла - упал на колени и запрокинул голову к небесам, беря последнюю, самую звонкую ноту. Хорошо хоть, бубен рвать не стал - гибель бубна для шамана равносильна гибели его самого. Шамана, потерявшего инструмент, могут умертвить свои же соплеменники - кому он такой нужен?
- Теперь вы не люди, теперь вы свиньи! - торжествующе выкрикнул Пратгуста. - Кровь духам, мясо - людям!
Мбумбу снова радостно загомонили, уже заранее облизываясь.
- Серега, тебе со стороны лучше видно, - процедил краем рта Колобков. - Я что - хряк?
- Не больше, чем раньше, - ехидно ответил Чертанов.
Шеф скрытой издевки не понял. Он непонимающе охлопал себя со всех сторон, потрогал нос - в пятачок не превратился, почесал зад - хвоста нет. Сергей, Света, Гена с Валерой - все по-прежнему люди. Не изменились ни внешне, ни внутренне.
- Факир был пьян, и фокус не удался, - торжествующе выпрямился Колобков.
Но мбумбу это не волновало. Они неторопливо приподняли Гену и поволокли его к деревянной колоде, где уже поигрывал топором Угуки-Широкие-Плечи.
- Серега, чего они?! - вспылил шеф. - Глаза повылазили?!
- Пап, по-моему, они предпочитают верить шаману, а не своим глазам… - грустно вздохнула Света. - Зрение может обмануть, а шаман - нет…
Пратгуста кровожадно захохотал, занося над бессознательным Геной каменный нож. Первый удар - духам, его наносит сам шаман. Он размахнулся… нож пошел вниз… и выпал из рук шамана.
А он сам упал замертво, выплеснув три фонтанчика крови из груди. Слева направо осталось три рваных пулевых отверстия.
Глава 17
Не форма красит человека, а человек - форму.
Оксана Федорова
Каспар, Бальтазар и Мельхиор сидели на полубаке и безучастно пялились в темноту. Каспар время от времени всхрапывал, Бальтазар ругался себе под нос, а Мельхиор листал книгу.
- О, сколько нам открытий чудных готовит просвещенья дух, и опыт - сын ошибок трудных, и гений - парадоксов друг… - задумчиво произнес он.
- А?! Что?! Я не сплю, не сплю! О чем говорим? Немедленно повторите все с самого начала!
- Это стихи… - улыбнулся чернокожий волшебник. - Стихи одного из моих потомков… Бледненький был мальчик, но талантливый… И лицо - копия меня.
- Хорошо хоть, не такой идиот! - прорычал Бальтазар. - Что ты несешь, старый дурак?!
- Что несу? Куда несу? - зашарил по спине Мельхиор. - Я ничего не несу!
- А почему мы никуда не плывем?! - забеспокоился Каспар. - Где наши матросы? Где наша башня? Я требую немедленно вернуть нашу башню! Немедленно, слышите?!
- Заткнись, старый дурак! Я уверен, это все заговор! Они заманили нас на этот остров, чтобы убить!
- Нет, я уверен, они не желают нам зла…
- А я уверен, что желают! Убьем их!
- Но это же придется вставать?! - возмутился Каспар, разглаживая бороду. - А я так устал… хррр-пс-пс-пс…
- Не спи, дурак!
- О боги, как ты меня напугал! Я не сплю, не сплю!
- Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам… - процитировал другие великие строки Мельхиор. - Кто из вас Горацио?
- Я! - нагло заявил Бальтазар. - А ты мне должен деньги - давай сюда!
- Правда? Не помню такого…
- Ты не помнишь даже своего имени! Немедленно верни деньги!
- Нет.
- Отдай! - зарычал узкоглазый колдун, вцепляясь в тощую шею Мельхиора.
- Прекратите немедленно, молокососы! Я вас!… хррр-пс-пс-пс…
Из рубки за ними наблюдали Фабьев, Грюнлау и Зинаида Михайловна. Мадам Колобкова не спала уже почти тридцать часов, переживая за мужа и дочь. Она расхаживала по рубке, то сжимая кулаки, то пуская слезу. Настроение каждую секунду сменялось с «Господи, только б живой!» на «Ну, пусть только вернется, скотина!» и обратно. Зависело от того, что она думала в данном случае: мужа убили каннибалы, муж в плену у каннибалов, муж бухает с каннибалами.
Это третье ее расстраивало особенно сильно.
- Не переживайте так, Зиночка, вернется Иваныч, и Светка вернется… - неуклюже попытался ее успокоить штурман.
- Пусть только вернется!… - грозно начала она и тут же пустила слезу: -…живой… Петенька мой… Может, там львы какие?! Или акулы!…
- Акулы?… В джунглях?… - удивился Фабьев. - Успокойтесь, Зиночка, смотрите, вон уже Петрович летит, сейчас все узнаем.
Прожектор «Чайки», рассеивающий бескрайнюю мглу, действительно высветил в небесах силуэт огромного беркута - судовой механик благополучно возвращался на борт. Угрюмченко сделал три круга вокруг пришвартованной яхты и аккуратно приземлился на полубаке.
Волшебники равнодушно посмотрели на крупного седоголового орла и вновь углубились в спор о смысле существования Вселенной. Все трое придерживались кардинально различных взглядов. Каспар считал, что Вселенная вообще ни для чего не нужна, и существует просто так, сама по себе. Бальтазар твердо верил, что Пуп Вселенной - он сам, а все остальное требуется лишь для того, чтобы служить ему. Мельхиор полагал, что Вселенная - занятное местечко, где творится много всякого интересного, и ее цель - развлекаться, глядя на то, что еще выкинут все эти букашки, именуемые людьми.
- Ну как там?! - крикнула Зинаида Михайловна, выбегая на палубу.
- Пить!… - прохрипел усталый беркут. - Пить, муха-бляха!…
Гюнтер торопливо подал ему стакан воды. Угрюмченко сунул туда клюв и возмущенно заклекотал:
- Пить, а не мыться!… Спирту мне! Неразбавленного!
- Петрович, перья выдеру! - пригрозила госпожа Колобкова. - Что там с Петей?!
- У папуасов они…
- Пьянствуют?!
- Не… в плену сидят…
- Повезло ему! - разочарованно заявила Зинаида Михайловна. - Погоди, Петрович, как в плену?! Почему в плену?! Зачем в плену?!
- Зинаида Михална, что вы на меня кричите?! - обиделся Угрюмченко. - Я тут, понимаешь, работаю, крыльями махаю… машу… а на меня… и даже сто грамм никто не нальет…
- Петрович, хватит испытывать терпение.
Что-то подсказало механику, что его сейчас будут бить. То ли суровые глаза госпожи Колобковой, то ли ее же поджатые губы, то ли ломик, который она зачем-то взяла в руки… И он сразу очень быстро рассказал, что случилось с Колобковым и остальными, почему они до сих пор не вернулись на «Чайку» и что их ожидает, как только тепорий снова начнет светиться.