Переписать известные полотна так, словно их исправил сам мастер, - редкий дар.
- Имитаторы? - с обидой в голосе возразила Вероник. - Жанна, все картины - подлинники. Это Климт. - Она указала на вариацию картины с рекламы телевизоров. - Это, - кивок в сторону полотна с крылатыми вампирами, - Шагал. Там, - взмах руки в глубь галереи, - Пикассо, Боттичелли, Моне, Сезанн, Рубенс, Рерих, Врубель.
- Не может быть! - ахнула я. - Они все были вампирами?
- Мало кто, - качнула головой Вероник. - Но в разное время они столкнулись с кем-то из нас и, под впечатлением, написали эти картины. Какие-то из них потом послужили основой для шедевров, которые сейчас знает весь мир. Переписав их в светлых тонах, одни, как Климт и Шагал, стремились избавиться от тягостных воспоминаний встречи с нашими соплеменниками. Но большинство картин так и осталось неизвестными - мы забрали их раньше, чем их увидела публика. Все они там, в глубине. У входа висят самые знаменитые.
- Забрали? - уточнила я с недоверием.
- Какие-то выкупили, какие-то похитили, какие-то отобрали силой, - пояснила Вероник. - Ты же понимаешь, лучше нам себя не афишировать перед широкой публикой.
- Но ведь художники знали, - возразила я.
- Да кто бы поверил их словам? А вот их работы были весьма убедительны, как и все гениальное, поэтому картины надо было изъять. Ну что, составишь мне компанию за столом?
Я с радостью покинула полумрак галереи, вошла вслед за Вероник в ярко освещенную, оформленную в терракотовых тонах столовую и на миг зажмурилась от бьющего в глаза света.
- Слишком ярко? - виновато спросила вампирша. - Бернар все время отчитывает меня, что я вставила чересчур мощные лампы. Но я так люблю солнечный свет, а по понятным причинам бывать на солнце не могу, поэтому здесь постаралась...
- Все в порядке, Вероник, - остановила я ее. - Я тоже люблю солнце.
Хозяйка мне благодарно улыбнулась, а Бернар сердито громыхнул подносом, ставя передо мной тарелку овсянки.
- Кажется, я ему не по душе, - заметила я, когда он удалился.
- Ну что ты! - поспешила разуверить меня Вероник. - Бернар сам по себе бука, зато за домом следит - не придерешься. Знала бы ты, сколько парижских вампиров пытались переманить его к себе, но он верен этому дому, и это заслуживает уважения.
Я с сомнением подцепила ложку пышной овсянки, щедро сдобренной сливочным маслом. Надеюсь, милому Бернару не придет в голову отравить нежелательную гостью, чтобы спасти репутацию беззаботной хозяйки? Да и страшно интересно, что же за слухи бродят вокруг меня среди местных, отчего Вероник может пострадать? Однако от нее самой я ответа не добьюсь - это к бабке не ходи. Мексиканка ни за что не захочет меня огорчать и примется уверять, что все местные вампиры только и мечтают со мной познакомиться и уже заочно меня обожают.
- Все просто мечтают с тобой познакомиться! У меня телефон ни на минуту не умолкает, - в подтверждение моих слов прощебетала она. - Так что сегодня мы устраиваем бал в твою честь!
Только не это! Я вспомнила свою дебютную вечеринку в Москве: все вампиры настороженно таращились на меня, пытаясь понять, что за темную лошадку к ним занесло. А бонусом к застолью шла развлекательная программа с участием прославленных вампиров-фокусников, гимнастов, певцов и музыкантов. Пир завершился настоящей чумой: гимнастку-китаянку убили в женском туалете, а мне "посчастливилось" обнаружить труп.
- А как же месье нотариус? - спросила я. - Он говорил, что сегодня мы должны встретиться по делам.
- О! Он только что звонил и сказал, что возникли какие-то трудности. Он еще позвонит позже. Вы увидитесь с ним завтра, а сегодня - бал!
Глядя в сияющие глаза Вероник, было понятно, что отсидеться в гостевой комнате мне не удастся.
Что ж, посмотрю, какие они, парижские вампиры. И попробую выяснить, с чего вдруг они меня так невзлюбили. Может, я перешла кому-то дорогу в завещании богатого наследства? Но Вероник на мой вопрос уверенно ответила, что живых кровных преемников у Жана, кроме меня, нет.
- А мертвых? - Я чуть кашей не поперхнулась.
- Дело давнее, - беззаботно отозвалась хозяйка. - До Пражского договора Жан инициировал вампиров, но все они быстро сходили с ума и погибали. Ой, прости, Жанна! - виновато воскликнула она, глядя на меня.
- Ничего. - Я сглотнула овсянку, ставшую в горле комом. - Я уже привыкла.
Вспомнилось, как бывшая Гончая Лаки хотела убить меня только потому, что Жан поделился со мной своей кровью и сделал вампиром. Лаки тогда упомянула свою родственницу, жившую сотней лет раньше. Ее тоже сделал вампиром Жан, и спокойная девушка, известная своим милосердием и добротой, под действием крови Жана превратилась в сумасшедшую убийцу и была растерзана толпой людей, мстивших за своих близких.
Я машинально дотронулась до пирсинга на животе. Раньше я носила там Серебряную Слезу Привлекательности, не подозревая об этом. Мой бывший парень Федор, увлеченный кладоискатель, подарил мне ее, когда она еще была старинным кольцом. Негламурный подарок я переплавила в хорошенький цветок-пятилистник для пирсинга, с которым не расставалась. И именно Слеза, которую так искал Жан, стала причиной моей встречи с вампиром. Тогда борьба, завязавшаяся между нами, привела к моему случайному заражению вирусом вампиризма. А так как Жану, в силу его неконтролируемой жестокости, было официально запрещено инициировать новых членов Клуба, тот растерялся, сбежал в Париж и на время забыл о Слезе. Из-за крови Жана и попадания в Клуб в обход правил (традиционно решение о принятии в вампиры принимается всеобщим голосованием) на меня косо смотрели все московские вампиры. А теперь и парижские тоже будут. А Слезу Привлекательности Жан у меня все-таки отобрал и воссоздал легендарную Чашу, которая давала власть над всеми вампирами. Я убила Жана, разрушила Чашу, а Аристарх вытащил из магического огня серебряную подвеску - Слезу Милосердия. Оставшись без любимого пирсинга, я переплавила Слезу в новое украшение, на этот раз выбрав символическую форму замочка с ключиком - в знак того, что Слеза оберегает меня от влияния Жана, "запирает" его темную сущность, которая передалась мне с кровью. Со Слезой я не расставалась даже в ванной. Однако вампиры, не подозревая о том, что у меня есть оберег от влияния Жана, по-прежнему считают меня потенциальной маньячкой, которая может сорваться в любой момент и устроить техасскую резню бензопилой или кошмар на улице Вязов. Возможно, именно об этом предупреждал дворецкий Вероник и именно такого поворота событий опасаются парижские вампиры.
Задумавшись, я и не заметила, как съела всю овсянку. Бернар забрал у меня пустую тарелку и что-то сердито пробурчал в ответ на мое "мерси". Похоже, расположить к себе старого брюзгу комплиментом его кулинарному таланту не удастся. Что ж, не велика беда. Я здесь всего на несколько дней и уж как-нибудь вытерплю недовольную физиономию дворецкого.
Вероник подошла к старинному буфету и открыла его ключом.
- Мужская, женская? - обернулась она ко мне.
- Что? - не поняла я.
- Кровь, - буднично пояснила хозяйка. - Предпочитаешь женскую или мужскую?
- Все равно, - смущенно пробормотала я. Три месяца в роли вампира, а я никак не привыкну спокойно относиться к насущной проблеме утоления голода.
Словно не заметив моей неловкости, Вероник уточнила:
- Группа крови?
- Без разницы.
Тут вампирша в удивлении глянула на меня:
- Без разницы?! Но у них совершенно разный вкус. Первую и вторую невозможно пить в чистом виде: первая чересчур пресная, вторая горчит.