Под склоненными ветвями ивы на противоположном берегу тревожно загорелись чьи-то зелёные глаза.
- Участко-о-вый...
- Уна? - не сразу узнал я. Синеволосая русалка, подружка Дины, дело о Чёрной Мессе помните?
В свое время обе красавицы едва не утянули меня на дно, и в своё же время обе дружно спасли мою молодую жизнь. Мы тогда рухнули в воду вместе с одним из охранников немецкого посла, водяной ещё остроумно ругался, что ему реку замусоривают...
- Участковый, иди ко мне... - тихо позвала она, испуганно озираясь. - Не бойся, мне самой страшно... чую, беда большая грядёт...
- Пишите заявление, рассмотрим, - попробовал пошутить я, но на глазах русалки показались слёзы.
- Безвинные погибнут... земля не родит... реки высохнут... страшное зло пробуждается...
Я, фыркнув, в два гребка подплыл к ней, для уточнения деталей, хотя по идее девушку сначала требовалось просто успокоить.
- Уна, скажите толком, что случилось? Только не надо вот этих ясновидческих пророчеств, их к протоколу не пришьёшь...
- Спаси нас, участковый. - Она быстро вытянула руку, и маленький перламутровый шарик скользнул мне в ладонь. Жемчужина?
- Э-э... спасибо, но...
Слова благодарности повисли в воздухе. Тихо плеснула вода, сомкнувшись над прелестной головкой, а ловить русалку в реке согласится только технически укомплектованная артель круглых идиотов, никогда не встречавшихся с водяным. Он у них то ли за мужа, то ли за отца, то ли за доброго наставника, но воспитанниц своих никому в обиду не даёт. Я пару раз встречался, дядька с юмором, но серьёзный, с глупостями приставать не рекомендуется...
Поэтому я повернул к берегу и... заорал в голос:
- Митька-а!!!
От такого вопля он драматично схватился за сердце и скорчил страдальческое лицо.
- Я убью тебя-а!!!
Теперь уже Маняша, удивлённая моим воем, соизволила повернуть голову. А поняв, в чём дело, по-девичьи прыснула в кулачок и стыдливо спрятала лицо в ладони. Нет, ну совести у обоих ни на грамм!
- Я кого просил посторожить мои вещи?! - продолжал надрываться я, стоя в рубашке, фуражке, при галстуке, в трусах и... без штанов! Ибо мои форменные брюки нагло жевала злопамятная скотина шагах в десяти на мелководье...
Сцена изъятия важной части моего костюма заняла бы ещё полстраницы, хотя бледный Митя старался изо всех сил. А в конечном итоге мимо деревни я возвращался в таком виде, словно меня жевал Кинг-Конг и выплюнул в связи с просроченным сроком годности! Хуже всего то, что по причине деликатности деревенские люди, стоя у околицы, мнение своё выражали исключительно шёпотом. Этим, собственно, вся деликатность и исчерпывалась:
- А доброго денечку, батюшка участковый! Вы-то, может, не заметили, чё у вас-то все штаны мокрые, ага...
- Ой, бабы... а у сыскного воеводы-то... Ой, мамоньки, не могу... ой, гляньте-ка, так и капает... Ой, и чёго ж я ржу, аки дура, а?
- Никита Иванович, может, подмогнуть чем? Ну, там, штаны выжать али на печку вас посадить, подсохнуть, иль одеялом лоскутным обмотать, от глаз любопытственных...
- Не болтай, народ! Видать, того антиресы следственные требоват, штоб наиглавнейший милиционер вдоль улицы лужи за собой оставлял. Видать, в энтом тайна военная есть - подумат жульё, что участковый в мокрых портках безобиден будет, а он тут их и цап за причинно место! Верноть я говорю, сыскной воевода?
Если вы думаете, что мне оставалось лишь надвинуть фуражку поглубже и пламенеть ушами, то вынужден разочаровать - на меня оно давно не действует.
Ежедневное общение с нашим народом быстро гасит все лишние комплексы. Ко многим вещам начинаешь относиться проще и спокойнее, потому что если всех слушать и всякому мнению соответствовать, то лучше не жить вовсе...
- Чую, грех на мне, бабы, а тока есть от что-то эдакое в мужике, когда на нём штаны мокрые натягиваются! Вон Митька-беспутный идёт сзади, сух-сухонек, и никакого впечатления. А участковый... в облипочку... точно, грех на мне!..
Пожалуй, я поторопился сказать, что уже со всем не краснею. Даже, кажется, невольно ускорил шаг, едва не срываясь в позорное бегство, но удержался из самоуважения к чести мундира. Да и собаки деревенские наверняка бы бросились в погоню, не отгавкаешься потом...
Мой младший сотрудник всю дорогу хранил глубокомысленное молчание. Вообще-то он у нас последнее время в практическую философию всей массой ударился, может до получаса в себя уйти, и не дозовёшься. Поэтому я сам начал прощупывание почвы:
- Мить, а речушка ваша как-нибудь с речкой Смородиной связана?
- Не припоминаю, Никита Иванович, но, может статься, каким рукавом и является...
- А русалки в ней водятся?
- Русалки? - Он вскинул брови, и глаза его наполнились туманом розовых воспоминаний. - Сам-то не встречал, но парни болтали, будто бы страсть как много их! Так под водой, бесстыжие, и шарются, хоть купаться не заходи. Помню, был у нас один мужичонка, Сидор скотник, уж больно по женской линии любвеобилен и мастеровит. Не знаю, чего в нём бабы находили, а тока когда он в речку охладиться лез - русалки со всех краёв сплывались полюбоваться. Уж на что вода у нас мутная, так они поближе сунуться норовят и...
- Мить, спасибо, можно без подробностей!
- Так я ж к тому, что нравственность на селе падает!
- Ты ещё вспомни, к кому в отделение сразу пять невест с вещами припёрлись, борец с распущенностью! - строго прикрикнул я, но тут же сбавил тон: - Слушай, а жемчуг у вас здесь добывают?
- Добывают, отчего ж нет? - легко переключился он. - Как кого из купцов заезжих по ночи остановят, так и жемчуг, и парчу, и каменья всякие... много чего добыть можно. Надо тока места знать...
- Милая у вас деревенька...
- А я о чём...
Полуденное солнце грело спину, к дому подходили уже молча. Только теперь мне взбрело в голову рассмотреть его повнимательнее, без спешки и суеты. В целом изба как изба, на первый взгляд ничем таким уж подозрительным не отмечена. Крепкая, надёжная, довольно новая, свободная... Вот это действительно интересный момент. Кому и зачем стукнуло в голову строить такой хороший дом на самой окраине, а потом ещё и не жить в нём? Не то чтобы это были столь уж неразрешимые загадки, на поверку наверняка ничего таинственного не окажется, но...
Один непонятный момент всё-таки был - пока дошли до порога, я насчитал по пути ровно двадцать шесть пауков, спешащих в том же на правлении, что и мы. Причём разных - чёрных, коричневых, с детишками, зловещих, с крестом на спине, хромых, суетливых, подпрыгивающих, лохматых, неприятных... Кто нам говорил, что пауки почему-то любят этот дом? Так вот, любят - не то слово; он их словно наэлектризованный притягивает!
- Необъяснимый научной философией факт, - тщательно взвесив ситуацию, оповестил Митька.
- Спросим у Яги, - согласился я, стараясь ступать осторожнее.
Смех смехом, но давить многочисленных насекомых казалось нецелесообразным. Даже опасным почему-то... Хотя главный «сюрприз» ждал нас в доме. Представляете: открываем дверь, входим в горницу, а там на лавке, носом кверху, лежит наша бабка, и на груди у неё сидит огромный, с чайную чашку, паук! У меня аж ноги подкосились.