Панфилов уже сидел за столом, благостный, чистый и хрустел малосольным огурцом.
— Вовремя вы! Как раз тетерку принесли! Гляньте, какая жирная! Скорее рвите ее на части, несчастную!
— Не надо про «рвите», — поморщился Влад, — нарвались уже сегодня, досыта.
— Что, так плохо? — нахмурился купец.
— Еще хуже. Армии нет, стража наполовину разбежалась, гвардия — одна половина в заговоре, другая смотрит, как бы свалить подальше и отсидеться. В общем, так: хошь не хошь, а я забираю тебя на государственную службу.
— Это как это ты забираешь? Куда забираешь? Я чего-то не знаю?
— Ничего не знаешь. Вытри руки. Почитай вот. — Влад протянул Панфилову тубус с вложенным в него императорским указом, тот протер руки чистым полотенцем, с интересом вынул документ и вчитался.
Через минуту его глаза выпучились, челюсть отвисла, и он, заикаясь, сказал:
— Т-ты… ты вообще понимаешь, что это такое? Ты вообще понимаешь? Ты же фактически власть в стране! Ты военный диктатор! Ты самый могущественный человек в этой части континента! Тебе сейчас в ноги пасть или подождешь, пока пообедаю?
— Успеешь пасть, — усмехнулся Влад, — жуй и слушай. Ситуация такова: существование всего государства зависит от того, удержим мы сейчас трон на месте или нет. Если придет к власти Ламунский, он уничтожит все, что нам дорого. Ну ты, может, еще и выплывешь, хотя можешь многого лишиться — слишком ты жирный кусок со своими кораблями и магазинами, а я могу потерять и жизнь, и своих друзей. Потому у меня сейчас альтернативы нет — мне надо уничтожить эту шайку любым способом. И все эти способы кровавы и страшны… много людей погибнет.
— А я тебе зачем? Я чем могу помочь? — с трудом выговорил Панфилов забитым мясом ртом. — Само собой, я тебя поддержу, если бы не ты, я бы сейчас был уже трупом. Да и за лишние десятки лет жизни стоит тебе отплатить. Можешь распоряжаться большой частью моего состояния. Часть я, конечно, отдам сыну — родная кровь, не могу же я оставить его с голым задом, но все остальное отдам тебе. Даже интересно было бы начать все сначала… с нуля.
— Не будет нуля. Возможно даже, ты станешь еще богаче, чем был. Но позже. Ты будешь моим советником по экономике, и мы с тобой будем решать, как строить экономику империи — без построения этой системы обойтись нельзя. Казну скоро наполнить будет нечем.
— А как относится к твоему назначению казначей Амбруг? — Панфилов хитро сощурил глаза. — Вряд ли ему по душе такие перемены.
— Ему совсем не по душе эти перемены, тем более когда он оказался в темнице под дворцом. Я сместил его и арестовал.
— Ух ты! Теперь жди притока бунтовщиков к Ламунскому — родня Амбруга довольно обширная и влиятельная, они живут в поместьях как раз вокруг земель герцога. Им очень не понравится, что казначея убрали. Ты ему уже отрубил башку? Нет? А надо было. Они соберут войско и пойдут на столицу, его выручать.
— Нам нужны деньги. Много денег. Я отобрал у казначея несколько миллионов, но этого мало. Нам нужно наладить приток средств в казну. Думай, как это сделать. Ввести монополию государства на спиртное, например, брать налог с каждой бутылки, с каждой бочки вина. Что еще? Хлеб! Государственный налог на хлеб — каждая мера зерна облагается налогом. Займешься. Ищи, откуда выжать деньги.
— Могут начаться волнения. Ты готов усмирять бунты?
— Готов. Мне нужны средства на армию. И срочно. Придется изымать деньги из банка — брать ссуды. И еще: где самые лучшие и самые мощные литейные мастерские? Кузницы?
— Здесь, конечно. Ну и в других городах есть, но тут самые лучшие. Они за городом, возле реки — вода нужна. Опять же дымить тут, в городе, и бросать шлак — кто им позволит.
— Мне нужно собрать всех литейщиков и кузнецов — делать оружие. Нужны люди в армию, значит, нужны деньги. Голова пухнет от проблем! Теперь это и твои проблемы, учти, Мирон.
— Да ничего, справимся, правда. Олег? — Панфилов покосился на замершего сына, с восторгом читающего свиток. — Еще и заработаем на этом!
— Только без фанатизма, Мирон, — серьезно осадил его Влад, — мне одного Амбруга хватило…
— Кстати, а кого ты планируешь поставить вместо него? — как бы невзначай осведомился купец.
— Начальника канцелярии Мароса. Знаешь его?
— Знаю. Нудный тип — типичный бумажный червь, чинуша до глубины души, но в меру честный, дело знает. Правильный выбор. А что с армиями, расскажешь?
Влад вкратце рассказал ему о том, что происходит с армией, и они еще около часа обсуждали то, что предстоит сделать. Затем купец проницательно посмотрел на него и спросил:
— Думаешь, надолго у тебя эти полномочия?
— Вопрос интересный, — усмехнулся Влад. — Полномочия у меня до тех пор, пока я не налажу жизнь империи. Потом вроде как необходимость в них отпадет, и я их лишусь.
— Если сумеют отобрать, да? — лукаво усмехнулся Мирон.
— Тсс… об этом речь не идет. Давай-ка мы сделаем все, что можем, а потом уже будем думать, как нам поступить дальше. Война план покажет!
— Что ж, мне никогда еще не было так интересно! — потер руки Панфилов. — Попробуем перевернуть эту чертову страну!
— Вот что, у тебя амулет от физических ударов где? Почему ты его не надел? У тебя же есть, я знаю!
— Снял… Я же дома был. Ну кто знал, что в своем доме я могу быть обстрелян с улицы! Глупо как-то вышло. Да… Надену. Где будет командный пункт? Где будем встречаться, где тебя искать?
— У меня в поместье. Во дворец императора будем приходить по необходимости — казначейство-то там, казна тоже. Надо будет пойти с тобой в канцелярию, свести тебя с Маросом. Придется тесно с ним сотрудничать. Ну все! Завтра утром жду тебя в поместье. Без охраны не выходи — минимум человек десять. Кстати, а кто вообще-то ломился к тебе? Ты знаешь?
— Да кто же их знает. Может, бандиты, может, мятежники, может, и те и другие. Какая теперь разница… отбились, и ладно. Хорошо, что я охрану дельную набрал, пятьдесят человек. Конечно, накладно, но видишь, как оно вышло… Я чуял, что-то такое зреет, но не ожидал, что это получится именно так. Если бы не ты, сейчас уже правил бы Ламунский. Как же они должны тебя ненавидеть! — Панфилов радостно рассмеялся и с хрустом откусил кусок мяса, оторвав его от полуобглоданного остова тетерки.
— У тебя есть человек, который знает, где находятся литейные?
— Есть. Но толку-то? Они за чертой города и, скорее всего, литейщики все разбежались. Мятежники ведь туда ушли, в ту сторону — где-то сейчас группируются. Мне кажется, ночью будет штурм.
— Вряд ли. Теперь им известно, что мы знаем об их намерениях, о том, что мы ждем нападения, у нас закрыты ворота, на стенах стоят солдаты, а они не подготовлены к штурму — ни лестниц, ни осадных башен. Скорее всего, они сейчас отступят и пойдут к замку герцога. Сколько до него верст?
— Около пятисот… Да, тут им не светит. Возможно, они сейчас уйдут, соберут войско и, подготовившись, вернутся к столице. Я бы так и сделал.
— Значит, нам нужно готовиться к штурму столицы. Через сколько времени? Сколько им придется идти до герцогского поместья?
— А с чего ты решил, что они пойдут туда? Им надо выбрать место, куда они стянут все свои войска, в непосредственной близости от Пазина — ну этак… в двух дневных переходах отсюда. Там они будут сидеть до тех пор, пока не поймут, что смогут взять столицу. Построят баллисты, катапульты, осадные башни — и пойдут на город. Уверен, гонцы уже скачут к поместьям мятежников, собирать ополчение. Сколько займет? Ну, смотри: пока доскачут — неделя-две, потом начнут собирать — дней десять, потом пойдут — в день по двадцать — двадцать пять верст, пусть даже тридцать — минимум три недели на дорогу. Да, еще на месте надо укомплектоваться, а это еще недели две. В общем, я считаю, два месяца — это самое меньшее.
— А как думаешь, сколько они могут выставить бойцов?
— Серьезных, обученных, не менее восьми — десяти тысяч, а может, и больше. Ополчения — еще тысяч тридцать. Похватают крестьян, дадут им в руки по копью и топору — мясо, на убой.
— Ясно. Где мы их всех хоронить-то будем? — протянул Влад задумчиво. — Значит, два месяца. За это время я должен создать армию, способную сопротивляться сорокатысячной группировке врага. Перспектива просто заманчивая… И убивать-то их не хочется — это же крестьяне, кто будет хлеб растить, скот пасти? Откуда потом возьмутся налоги, деньги в казну?
— Ну а что ты хотел, — усмехнулся купец, — это гражданская война. Или ты, или тебя. Хочется умереть? Нет? И мне не хочется. Тогда будем убивать.
— Тогда будем убивать… — неопределенно произнес Влад и прикрыл глаза. Не такой он видел свою жизнь в этом мире — незаметно из лекаря он превратился в уничтожителя тысяч человеческих жизней. Как так стало? Жизнь играет человеком…
Следующие две недели запомнились Владу как дурной сон — он мало спал, урывками ел, у него ни на что не оставалось времени. За мятежниками, ушедшими из столицы, были отправлены разведчики, которые следили за каждым шагом бывших имперских гвардейцев и пехотинцев, перешедших на сторону врага. Те, как докладывали лазутчики, шли на юг, по дороге разоряя мелкие деревни и подметая все, как стая саранчи.
В этой орде было около двух тысяч человек — половина из регулярных войск, а остальные подбирались, всасывались по дороге, как пылесосом: из деревень насильно уводили мужчин, годных к службе, начиная с пятнадцати лет, под угрозой убийства их родственников.
Мятежники везде объявляли, что они занимаются восстановлением настоящей монархии, что нынешний император самозванец и к тому же сумасшедший. Ведь только сумасшедший может назначить первым лицом в государстве, после него самого, магика, так как это противоречит всем многовековым устоям.
Люди шли в армию Ламунского — кто за деньги, кто по убеждению, считая, что надо только восстановить «попранную» монархию и жить сразу станет лучше, а кто-то по принуждению, — в любом случае, армия мятежников быстро росла.
Обосновались они, как и предполагал Панфилов, в довольно крупном селении, под названием Рогада, в ста с небольшим верстах от столицы.
Вокруг селения начались работы по установке стен — делались они из кирпича и камня, выламываемого из домов несчастных жителей. Большинство людей выгоняли на улицу, а их жилища разбирали на строительство укреплений. Объяснялось это государственной необходимостью, что, впрочем, никого не утешило, и скоро в столицу империи начали прибывать беженцы из Рогады и других разоренных мест, добавившие проблем и без того замордованному мятежом Пазину.
В городе из-за наплыва голодных беженцев и из-за того, что купцы тут же подняли цены на продовольствие, чуть было не начался голод, и как следствие — голодный бунт.
Владу пришлось выловить двух особо жадных купцов, задравших цену на крупы до небес, и повесить их, на утеху разъяренной толпе, затем организовать раздачу зерна голодным. Бунт затих не начавшись, но Влад был очень озабочен — в городе зрело недовольство и все могло начаться в том же ключе, как и в первые дни мятежа. Купцов предупреждали, чтобы они не задирали цены на продовольствие, но жадность пересилила страх.
Мужчин, прибывших в город и каким-то образом спрятавшихся от вербовщиков Ламунского, тут же забирали уже в имперскую армию, несмотря на их протесты и возмущения. Впрочем, они быстро успокаивались, когда узнавали, что им будут платить жалованье и нормально кормить. Нормально, когда даже миска каши считалась большой роскошью.