И как с ними после этого общаться без глубокого психоаналитического зондирования оплеухами нежных юных душ и проведения бесчеловечных нейролингвистических опытов над детским сознанием в школьном тубзике?
2
После таких вот тяжелых эмоциональных травм и долгих размышлении об их причинах и последствиях я решила стать душеведом. И после школы пошла учиться на психфак МГУ, дабы узнать, как преодолеть груз школьных драм и исцелить связанный с зомби бзик. Вот почему я всегда называю английских мозговедов своими коллегами и цитирую их по поводу и без.
Спросите меня, сестрицы, что мне нравится изучать на психфаке. И я не стану врать, отвечу настоящую правду. Мне нравится изучать… психопатов.
Что вы так всполошились!? Нет, я вовсе похожа на них (хотя, кто его знает, что за чертей утопили в моем тихом омуте).
Просто ведь бывает же так: совершенно мирному тихоне нравится наблюдать за кровожадными акулами и крокодилами или увлеченно смотреть, как противники метелят друг друга в боях без правил.
Ведь понять суть человека можно только столкнув его с психопатами. Как в физике: пробомбардировали частицами атом — и узнали, что это за фрукт и с чем его едят.
И если в России столкновение нормального белого, гетеросексуального мужика из среднего класса со всякой оборзевшей гопотой может повлечь кучу интересных психологических наблюдений, то на Западе — такое столкновение всякий раз докажет лишь то, что там быть нормальным и быть дойной коровой и мальчиком для битья — одно и тоже.
Такая вот у них там установка в сознании сидит. По сути, кроме биологических зомби в пору говорить о психологических… Что? Хотите спросить, что такое «установка». Это алгоритмы поведения, прошивающие сознание.
Есть несколько замечательных комедий, построенных на эффекте установки.
Например, организаторы все перепутали, и в то место, где должен выступать кандидат в президенты привезли фрика из психушки, а к врачам, которые должны провести консилиум по фрику, привезли психа.
Тот изо всех сил пытался убедить в своем бреде избирателей, а они лишь хлопали и кричали, думая, что так и надо.
А настоящий кандидат в президенты объяснял врачам свою политическую платформу, а те ржали, как лошади…
Психопатология мне понравилась не только тем, что изучала людей, не признающих никакие социальные нормы. Дело в том, что сама психология чистая разводка.
И пьяному ежику ясно, что не может быть национальной или вообще фамильной наука. Нет итальянской неорганической химии, как нет и химии Менделеева или физики Фарадея.
А вот психология бывает русской, французской, американской. Есть психология Павлова — учение об условных и безусловных рефлексах, а есть психология Фрейда, напрочь отвергающая вообще что-либо, кроме инстинктов и их покалеченной воспитанием и обучением версии — невротической сублимации.
Ну разве не прикольно?! Такой наукой грех не позаниматься.
Ну а чтоб не подохнуть с голоду за годы учебы, я устроилась работать в страховую фирму. И совершенно не подозревала, что именно на этой работе меня ждет главная битва всей жизни — БИТВА С ЖИВЫМИ МЕРТВЕЦАМИ!
Часть III. Зомби еще далеко
Глава. 1. Кривлялся призрак
1
Очаровательная миниатюрная девушка — романтическая брюнетка со взглядом трепетной лани и сурово сжатыми губами профессиональной охотницы на упырей — стояла на осеннем ветру, крепко прижимая к себе толстую папку из белой кожи и бодро хлюпая простуженным носом.
Если кому интересно, то сия очаровательно хлюпающая брюнетка — это я, Ника Лодзеева. Отличный страховой агент. Настоящий гражданин нашей многострадальной Родины. Ценитель поэзии. Бесстрастный исследователь общества. Талантливый психопатолог-любитель. И просто хороший человек. Весьма тонкой души человек. Впечатлительный. Ужасно образованный. И до коликов в животе верящий в то, что появился на этот свет не набивать пузо и голову всяким говном, а по очень-очень важному для всего непутевого человечества делу.
Правда, по нынешнему моему виду никто бы не догадался, что видит перед собой будущую мессию. Вид у меня сейчас был не просто грустный, а весьма даже унылый и подавленный.
И если бы в моих руках имелся привязанный к шее булыжник, а не папка, то художникам Ивану Айвазовскому и Василию Перову с меня впору было рисовать в четыре руки социально-маринистическую картину «Маруся идет топиться в бушующем океане».
Под стать выражению лица были и мои мысли. Лучшие из них дезертировали, а те, что остались, были полной галиматьей и никуда не годились, кроме мусорного ведра.
Меня мучил страх перед неудачей. В мою голову подло влезали пораженческие размышления.
«Не важно, что я не смогу им ничего впарить, — думала я. — Важно то, что я еще глубже погружусь в пучину самоедства и неудач. Не ту я на себя работу взвалила. Вот старуха Кислицкая — она еще с Лужком работала — всю Москву, особенно всякие строймонтажкомбинаты знает. И все делает со смешком, с улыбочкой. И везет ей как незнамо кому. А я — лишь жалкое подобие страхового агента. Неумеха и неудачница».
Чтобы выкинуть такую суицидальную тематику из башки, я продекламировала мрачные строки Блока, настраивая себя на серьезные дела:
— Со мною утро в дымных ризах
Кадило в голубую твердь,
И на уступах, на карнизах
Бездымно испарялась смерть.
Дремали розовые башни,
Курились росы в вышине.
Какой-то призрак — сон вчерашний
Кривлялся в голубом окне.
И чехарда никчемных мыслей исчезла. Зато тревожное ощущение приближающейся беды усилилось многократно.
Я сунула папку под мышку. И тоскливо посмотрела на мрачные свинцовые тучи, которые неслись по окрашенному кроваво-красным рассветом небосклону.
Зря посмотрела. Такая невеселая картина опять навела меня на массу неприятных дум. И я поспешила опустить взгляд на крышу стоящего на другой стороне улицы здания.
Над той крышей сияла жутким и зловещим рубиновым светом неоновая вывеска: «Корпорация «ИNФЕRNО». И именно в этой корпорации должна была решиться моя судьба.
2
Морально и физически здоровый человек ни за что бы не назвал ветер, трепавший полы моего темно-коричневого тренча, «пронизывающим» или, там, «ледяным». Обычный октябрьский ветерок — полная фигня для вменяемо одетых пиплов.
А вот, меня, сестрицы, трясло на этом ветру так, словно я сидела в неглиже на сугробе на вершине таежной сопки посреди ледяной февральской вьюги.
Да и как тут не трястись, коли: во-первых, передо мной стоит офис корпорации, не хило поднявшейся за последние годы на похоронном бизнесе, во-вторых, сердце наполняется предчувствием беды, а в-третьих, мой ум упорно связывает первое со вторым и советует бежать отсюда как можно быстрее.
«Чего ты боишься!? — спросила я себя. — С твоим копеечным жалованием, старуха, ты — живая — не представляешь для гробовщиков и могильщиков весьма незначительный интерес. Вот отбросишь копыта, тогда заинтересуешь всерьез».
«Ничего я не боюсь! — гордо ответила я себе. — Просто немного страшновато. Уверена, в «ИNФЕRNО» работают одни маньяки: некрофилы, таксидермисты, любители котлет из человеченки и прочие патологоанатомы. Ну не станет же нормальный человек без угрозы жестокой кастрации связываться со жмуриками и их обезумевшей от горя родней?!»
Я опустила взгляд еще ниже и увидела сидящих на карнизах верхних этажей горгулий. Меня поразил жуткий вид каменных чудовищ: крылатых гиен, бесов с изогнутыми рогами и козлиными бородками, нетопырей с огромными клыками, трехголовых химер и еще каких-то тварей, породы которых мне были неведомы.
«Это ж какое больное воображение надо иметь, чтобы заказать таких уродцев для фасадных украшательств?!» — мне стало не по себе, но страшилища помимо моей воли притягивали к себе мой испуганный взгляд, полный отвращения и культурного шока.
Усилием воли я заставила себя отвести взгляд от чудищ. Но омерзение и страх, вызванные созерцанием их мерзких рож, меня не покинули.
Впрочем, они вместо парализующей мышцы паники напитали мое тело адреналином.
И несмотря на то, что моя шевелюра норовила встать дыбом, я была готова черт знает на что: нестись, петляя как заяц, под перекрестным пулеметным огнем, принять корону российских государей, натощак выпить литр паленки или же дать отсюда деру так, что за мной не смог бы угнаться даже самый быстроногий ямайский спринтер.
Вероятно, именно с таким же компотом в башке солдаты на фронтах мировых войн неслись в решительную штыковую атаку на вражеские танки, крича «Ура!», «Банзай!», «Хурра!», «Алла!» и «Йаху!»… Что?! Считаете, сестрицы, будто никто со штыком на танк не полезет?
Гм. Ну а может, такой приказ бойцу дали. И ему, бедолаге, теперь надо срочно переть на танк… Как-как?! Считаете, таких придурочных приказов никто дать не может?
Ну, сестрицы, не знаю, как там, на войне, а вот в обычной жизни подобного рода распоряжений выше крыши.
И речь в них идет о вещах, куда более бессмысленных, чем ковыряние штыком танковой брони. Я вот, допустим, от своего шефа — Пал-Никодимыча — получила указание именно такого рода…
Мои тревожные размышления внезапно были нарушены раздавшимися сзади звуками флейты.
3
Я вздрогнула, обернулась и увидела сидящего на тротуаре дудочника — узкоглазого старика-попрошайку с жиденькой седой бороденкой a la Хо Ши Мин в надвинутой на глаза шляпе нон.
Дудочник играл какую-то унылую мелодию на блокфлейте крысам, стоящим перед ним на задних лапах. Крысы стояли, не шевелясь, прижав лапки к груди и внимали музыке.
В любом другом случае я бы шарахнулась от крыс с визгом и матерщиной; очень уж противны мне эти серые твари. Но сегодня я была настолько погружена в свои чувства и мысли, что мне было плевать на хвостатых фанатов музыкального таланта дудочника.
На асфальте перед дудочником лежала жестяная банка с милостыней. Заметив мой интерес к своему унылому творчеству, попрошайка потряс жестянкой с монетами передо мной. Наверное, решил поделиться со мной выручкой.
— Оставь себе, дед! — отмахнулась я от него. — Не нужны мне твои копейки. У меня получка через неделю — с голоду не подохну. Лучше крысюков своих подкорми. А то они какие-то квелые у тебя.
Глава 2. Цитадель зла
1
Я перешла улицу, обогнула автостоянку, поднялась на широкий тротуар и оказалась у резной двустворчатой двери в офис «ИNФЕRNО».
Уже полгода моя страховая компания ОВО «ЛАДИК» пыталась всучить этой корпорации наши услуги.
Кстати, у нас таких услуг — огромнейший, не побоюсь даже сказать, бескрайний ассортимент. Страхуем у всех все, что угодно, по вполне приемлемым тарифам.
Позавчера, например, моя шарага ухитрилась уломать одного из коллекционеров экзотической живности застраховать усы своего самого породистого таракана на кучу баксов.
Так что, сестрицы, если чего страхануть хотите, обращайтесь ко мне — Нике Лодзеевой — страховщику с многомесячным стажем экстраклассной работы.