Я не знаю, что будет завтра,
Но, по-любому, за все отвечать головой,
И это единственная причина,
По которой я не зову тебя за собой…»
Я тяжко вздохнула и положила голову на сложенные на парте руки… Боль впивалась зубами в тело, место укуса вампира словно жгли раскаленными щипцами…
«…Я потерял свой край чудес,
Все для того, чтобы дойти до края,
И отдаю свободу за возможность
Сойти с пути и влиться в стаю.
И если хочешь, то иди со мною рядом,
Но только до конца, чтобы не случилось…
И обещай мне не жалеть о том,
Что не сложилось…»
…Действительно он меня не звал… А я пошла… Дав слово, что не пожалею…
Кто-то легонько тронул меня за плечо, и мне показалось, что вместе с теплом, я почувствовала, как размеренно бьется сердце, и струится горячая, живая кровь…
Я испуганно вскинула голову, едва справившись с желанием впиться в глотку одногруппнику.
— Не подходи!..
Я не ожидала, что Антон воспримет мои слова, как инструкцию, обязательную к применению. Юноша так рьяно шарахнулся назад, что едва не сбил с ног мою подругу из параллельной группы — Марину, которая, как и Натка, была вампиром, причем рожденным, что давало ей множество привилегий в клане…
Девушка удивленно подняла брови, кинув на меня более внимательный взгляд. Отпихнув ошарашенного Антона, она быстро подошла ко мне.
— Что это?.. — нахмурилась она.
Я недоуменно сдвинула брови и, дракулина бесцеремонно вытащила меня из-за парты и увлекла прочь из аудитории, бросив кратное: «Не смотри по сторонам!»
Что все это значит, я, само собой, не понимала, но, на всякий случай, послушалась.
Втолкнув меня в дамскую комнату, Маринка не успокоилась и начала что-то сосредоточенно разыскивать в торбе. По себе зная, что найти там что-либо очень не просто, я со вздохом выглянула в окно. Девушка копошилась в поистине неизмеримых недрах сумки, пока не нащупала что-то. Оным оказалось небольшое зеркальце, Марина протянула его мне.
Я взяла, посмотрела и едва не выронила, узрев себя… Мои глаза были вишневого цвета, в сочетании с ужасающей бледностью, с коей мог поспорить разве что обескровленный труп, и чуть розовыми губами, они производили дикое впечатление. Немного придя в себя, я снова вгляделась в зеркальные глубины, ощерилась, изучила отражение и вернула зеркальце дракулине.
Клыки у меня были едва ли не длиннее Александровых…
— И что это значит? — спросила девушка, скрестив руки на груди.
— Не видно? Упырицей становлюсь. — Язвительно ответила я, чем заработала уничижительный взгляд.
— Кто он? Кто обратил тебя? — продолжала наступление Марина.
— Так я тебе и ответила, — хмыкнула я и, посмотрев на ее лицо, добавила, — брось ты, ну укусил…
Девушка возвела очи горе, оставив расспросы о моем обращении на потом.
— И как ты собираешься в таком виде домой ехать?
— Для начала надо пережить лекцию и семинар, хотя фиг с ней, с этой лекцией, — сбегу… — я задумчиво прикусила губу. — И домой я не поеду, сразу к Алекс… — я осеклась, — к нему поеду…
Но было уже поздно, Маринке хватило и первых пяти букв, чтобы понять о ком идет речь, и брови ее изумленно приподнялись, я же с досадой отметила, что этого проклятого упыря все знают…
— Очень любопытно, — вымолвила девушка, изучая меня с новым интересом. — Только семинар вам сняли…
Хоть какая-то радость, лицезрение Фиалки Львовны не приносило мне ни малейшего удовольствия…
… Когда Александр увидел столь радикальные изменения в моей внешности, то его щека предательски дернулась… Он молча посторонился, пропуская меня в квартиру, и захлопнул дверь…
Дома никого не было, и я облегченно вздохнула, всю дорогу меня терзал все возрастающий голод, и ощущать его я больше не могла…
Александр выслушал меня и прикрыл глаза, словно собираясь с мыслями, потом сходил на кухню и принес нож.
— Зачем это? — недоуменно поинтересовалась я, принимая предмет кухонной утвари из его рук.
— Порежь себе вены. — Сухо бросил парень, отходя к окну.
— Чтооо?! Это еще на кой?!
Вампир оглянулся, изумрудный цвет глаз плавно перетек в алый.
Я сказал: порежь. Себе. Вены.
Голос Александра, преисполненный власти, едва не выворачивал меня на изнанку. Умом я понимала, что его приказабсурден, но противится не было совершенно никаких сил…
Руки дрожали, отчаянно сопротивляясь, но нож, миллиметр за миллиметром, приближался, я упрямо закусила кубу, бросая всю свою волю на сопротивление. Во рту появился солоноватый привкус.
— Режь.
Это слово сломило всю мою борьбу, слизав кровь с губ, я обреченно выдохнула:
— Да, Хозяин…
И занесла нож.
Вампир мгновенно очутился рядом и, выбив из руки оружие, взяв за подбородок, посмотрел в глаза.
— Что я наделал?..
— Я все-таки стану вампиром, верно? — мотнув головой, усмехнулась я.
Парень отошел к кровати и сел, откинувшись назад, и оперевшись на руки. Раскаяния в его взгляде я не заметила ни грамма.
— Теперь ты мой птенец… — задумчиво протянул он.
Я кинула торбу возле стола и села прямо на пол, продолжая крутить в пальцах нож.
— Скорее щенок… — поправила я, по дороге до его дома, я частично меняла ипостась, да и чувства живущей во мне волчицы никуда не делось, наоборот, даже стало ярче, ощутимее…
Александр прищурился:
— Думаешь, твоя ипостась останется?
Я выпустила и втянула когти, парень наблюдал.
— А ну-ка перекинься, — сказал он.
Я пожала плечами и молча стянула водолазку, вампир тактично отвернулся.
… Сосредоточиться, и напрячь мышцы…
Я удивленно покрутила мордой… Это еще что такое?!
Ни боли, ни удушья, и на смену ипостаси ушла всего пара секунд… не больше!
Я обернулась на хвост, вильнула им, и обратила жаждущий объяснений взор на ухмыляющегося молодого человека.
— Чуудно, — протянул он, с выражением какой-то хищной радости на лице. — Шел, ко мне!
Я сердито вздернула верхнюю губу, не сдвинувшись с места.
— Ладно-ладно, — примирительно улыбнулся парень. — Гордая какая… подойди-ка…
Обреченно вздохнув, я подошла и положила голову ему на колено.
— Ты любишь меня?.. — неожиданно спросил Александр, заставив меня удивленно насторожить уши и поднять на него взгляд.
Вампир требовательно смотрел на меня.
— Смотря, какой смысл вложить в слово «люблю»… — уклончиво ответила я.
Парень усмехнулся.
— Как старшего брата, наставника…
— … вожака… — угрюмо закончила за него я.
— Инстинкт сыграл дурную шутку, да? — вампир, откровенно насмехаясь, протянул руку и почесал меня за ухом. — И к чему это привело? Теперь я твой Хозяин…
Я раздраженно шевельнула ушами и одарила его мрачным взглядом.
Парень оставил в покое ухи и теперь задумчиво смотрел в окно, на красивом лбу пролегла морщинка, и тонкие губы кривили лицо в досадливую гримасу. Кажется, мое обращение было для него самым нежелательным последствием из всех возможных. Уж что-что, а портить планы я умею…
Посчитав, что случайно заглянувшим в комнату родственникам вампира сидящая на полу волчица не принесет душевного успокоения, я вернулась к человеческому обличью…
«…Хозяин… да, он это отлично доказал… и что мне теперь делать?..»
Привычный мир пошатнулся, Александр прав, инстинкты сыграли со мной злую шутку. Волк может быть либо главным, либо подчиненным. Власти и ответственности не желала я-человек, значит, вожак должен был быть… Но тот же человек во мне хотел свободы, я долгое время скалилась на Греса, гордо подняв голову, говорила: «Я вне стаи! Я свободна!»… и теперь стала слугой вампира… Но только ли инстинкты привели меня к этому?.. Конечно, нет… Но быть слугой…
Забывшись, я досадливо лязгнула зубами, чем и обратила на себя внимание новоиспеченного «папочки», он молча изучал мою хмурую физиономию, я, в свою очередь, сверкала на него глазами.
— Знаешь, — неожиданно сказал вампир, — вишневый цвет глаз определенно тебе идет…
— Предпочитаю голубой или янтарный, — буркнула я, отводя взгляд. — Лучше скажи, что мне делать с жаждой?..
— Терпеть.
— Что? — поперхнулась я.
— Терпеть. — Невозмутимо повторил парень. — Дня два как минимум. Да, это больно, но если не выдержишь, станешь мерзкой уродиной, не имеющей сил сдержать собственный голод… И уж точно не только не получишь свободы, но и долго не проживешь. Я лично тебя уничтожу.
Ничего не скажешь, только обнадеживающие, пышущие оптимизмом перспективы. На мой прищуренный взгляд вампир только ухмыльнулся. Я воззвала ко всей своей выдержке, справедливо опасаясь, что на этого гада ее может и не хватить…
— Хорошо, потерпим, — вздохнула я, поднимаясь и подхватывая торбу.
— Ты останешься, иначе ночью покусаешь родителей.
— А за себя не боишься? — ехидно уточнила я. Александр кинул на меня грозный взгляд, но я не отреагировала.
Видимо, чтобы подчинить меня себе, ему нужно было воззвать к крови… Это, несомненно, плюс.
— Не боюсь. — Наверняка сделал тот же вывод парень. — Так что остаешься…
Я тоскливо взглянула на яркое весеннее небо, манившее чистотой и свободой за окном, и решила, что инстинкты и Судьба еще никогда не портили мне жизнь настолько сильно…
… «Больно»…
Я, стиснув зубы, с трудом слушала выступающего на семинаре одногруппника, тот грустно взирал на два уравнения кривых, с помощью коих необходимо было вычислить площадь, ограниченную вышеупомянутыми кривыми. Судя по мрачному сопению семинаристки, решение задачи коллеге не грозило…
«Больно»
Парень предпринял последнюю, отчаянную попытку решить, но она была пресечена скрипом ручки, выведшей в журнале двойку. Одногруппник поплелся к своему месту, а преподаватель алчно вгляделась в изнывающую от удушливых объятий знаний аудиторию. Студенты не горели желанием выходить к доске, а посему делали вид, что поглощены решением архисложного примера в тетради…
… «Больно»…
Я попросту лежала на парте, размышляя о несправедливости жизни в целом, и жестоком цинизме вампира в частности…
Терпеть жажду было не просто больно, а невыносимо, ужасающе больно… Причем пропустить занятия я не могла, ибо идти за справкой «Болеет» в поликлинику мне было строжайше запрещено Александром без объяснения причин, а пропустить пары я не могла, потому что до летней сессии было не так уж и далеко, и отработки грозили не допуском к экзаменам…
«Больно»
Взгляд Ирины Васильевны остановился на моем бледном лице, и на ее губах появилась хищная улыбка, женщина поманила меня пальцем, глазами указывая на злосчастные уравнения.
Я мысленно застонала, прекрасно зная, что отговориться нездоровьем не получится. Одногруппники облегченно вздохнули, наблюдая за тем, как выбранная на заклание овечка медленно выбирается из-за парты. Когда я окончательно встала, то от головокружения потемнело в глазах, а не стошнило меня только потому, что я уже два дня ничего не ела. Справившись с собой, я поплелась к доске, коя маячила у меня перед глазами пятном грязно-зеленого цвета с белыми загогулинами. Какое счастья, что я села на первой парте!